Конец лета - Зейдель Кэтлин (читать книги без регистрации .txt) 📗
История оказалась запутанной, тут было замешано свидание с молодым человеком, который нравился Элли.
— Я сама его пригласила. Вы можете себе представить? Никто из нас еще не ходил на свидание с мальчиком. И Чарлз никогда не приглашает на свидания. Я думала, эго потому, что он очень умный, но Ник сказал, что, может, из-за того, что он застенчивый и нервный…
— Ник? Ты перезваниваешься с Ником?
— Ну да. Ну, не совсем перезваниваюсь. Мы почти каждый день шлем друг другу сообщения по электронной почте, и он сказал мне, что я должна взять инициативу в свои руки и пригласить парня сама. Я, так и сделала и так перенервничала, что забыла, что еще сто лет назад пообещала маме, что посижу завтра вечером с детьми, и никто из моих подружек не может, и если я скажу маме, что хочу пойти на свидание, тогда сидеть придется им с папой, и я буду чувствовать себя последней…
— Элли, ты так тараторишь, что я почти ничего не понимаю, но я очень за тебя рада. Когда мне подъехать?
Когда Феба узнала об их плане, она пришла в ужас и позвонила Эми.
— Я не могу этого позволить, — заявила она.
— Папы и Гвен не будет. — Их пригласили на ужин к одной из новых подруг Гвен. — Йен ведет своих детей в кино, а я собираюсь взять напрокат видео. Ведь в Айова-Сити есть видео?
— Джайлс может поехать в гости один. — Феба не давала сбить себя с толку. — Все поймут.
— Но дело-то не в этом, — возразила Эми. — Послушай, Феба, тогда на озере ты сказала, что я никогда ничего не делаю для семьи, и…
— Мне не следовало этого говорить, — перебила Феба. Она снова испытывала унижение. Она терпеть не могла, когда ей об этом напоминали.
— Может, тебе не следовало говорить это тогда. Но когда-нибудь это надо было сказать, потому что ты права. В первый раз за всю свою жизнь у меня появилась возможность что-то для тебя сделать, и ты будешь занудой, если не позволишь. Более того, если ты отменишь свои планы, Элли придет в отчаяние, а это свидание, кстати говоря, очень много для нее значит.
— Ты права, — согласилась Феба.
— Значит, я приезжаю к семи.
Когда Эми приехала, Феба с Джайлсом уже отбыли. Элли начала объяснять, сколько времени детям позволено сидеть у телевизора и когда их надо укладывать спать, когда раздался звонок в дверь. Элли побледнела. Эми пошла открывать, и теперь настал черед Чарлза побелеть. Он явно не ожидал увидеть перед собой знаменитую тетку Элли. Он опустил глаза, отдернул руку, как будто обжегся, и поздоровался с Элли так, словно она была сенбернаром, спасающим его из-под снежной лавины. Но для капитана шахматной команды он выглядел на удивление симпатичным.
Эми никогда в жизни не сидела с детьми, но оказалось, что она прекрасно сумела нажарить пакет поп-корна с помощью микроволновой печки и почитать сказки. К счастью, дети не дрались и пошли спать почти добровольно. Затем Эми сидела и смотрела по видео отчеты благотворительных организаций, пока не вернулись Феба и Джайлс.
— Элли ушла благополучно? — спросил Джайлс. — Они оба, наверное, ужасно нервничали.
— Он так испугался меня, — ответила Эми, — что Элли показалась ему островком суши посреди разлившейся реки.
Джайлс обнял ее и поцеловал в щеку.
— И ты на что-то годишься, дорогая свояченица.
Феба проводила ее до машины.
— Знаю, что похожа на испорченную пластинку, но я до сих пор не могу понять, как это я тебе наговорила такое у озера. Я была просто сама не своя.
— О, Феба… не терзай себя так.
— Ты знаешь миф о Деметре и Персефоне?
— Нет.
— Это греческий миф. Демстра — богиня земледелия. Персефона — ее дочь. Аид, бог подземного царства, похищает Персефону, и Деметра настолько убита горем, что забывает о своих обязанностях. На земле царит постоянная зима. Она как жена Лота — женщина, которая оглянулась и превратилась в соляной столп. Они обе — символ слишком сильной скорби.
— Значит, ты считаешь, что слишком сильно горевала?
Феба кивнула:
— После маминой смерти я иногда чувствовала себя таким соляным столпом, меня переполняло неизбывное горе. Но Деметра и жена Лота скорбели по потерянным детям, я же — по своей матери. Конечно, мама умерла слишком рано, это безусловно, но большинство людей теряют своих матерей. Разумеется, надо оплакивать свою мать, но я ужаснулась при мысли, что Элли или Клер будут так же парализованы моей смертью… Ведь прошло уже почти два года.
Феба училась — училась прощать свои ошибки.
На ней был эффектный кулон — кусок малахита на цепи из тяжелого серебра. Эми дотронулась до него.
— Это мамино, да?
Феба кивнула.
— А ляпис-лазурь? Ты часто ее надеваешь?
— Наверное, чаще чем все остальное.
Эми не удивилась. Ожерелье и браслет из ляпис-лазури были самыми простыми из маминых украшений.
— А гранаты? В детстве я их очень любила.
Феба улыбнулась:
— Клер тоже их любит.
В свои пять лет Клер признавала только розовый цвет.
— Они просто кошмарны. — Гранаты были единственными викторианскими драгоценностями Элеоноры: необычайно вычурные, перегруженные деталями, в некрасивой оправе из потускневшего золота.
— Никак не могу подобрать, с чем их надеть, — заметила Феба. Потом отвела глаза и заговорила, не глядя на Эми: — А почему, ты не захотела ничего взять из маминых драгоценностей?
— Я не то что не хотела… — Произнеся это, Эми заторопилась объяснить, почему тогда ничего не взяла из украшений. — Нет-нет, это не так. Я имею в виду опалы и топазы… Но мне показалось, что все это должно остаться у тебя, что для тебя это значит больше, чем для меня.
Только теперь она поняла, как Феба истолковала то, что она сделала из великодушия.
— Значит, ты решила, что мне безразлична мамина смерть? Да нет же, конечно, я была потрясена, но я понимала, насколько это ужасно для тебя, и получилось так, что тогда я больше волновалась за тебя, чем скорбела по маме.
— Ты волновалась за меня? — Фебе не нравилось, когда за нее переживали.
Эми продолжала, задыхаясь:
— Я не хочу сказать, что не горевала по ней, но я как бы уже отгоревала раньше — не по ней, а по тому месту, которое она занимала в моей жизни. — Она надеялась, что не усугубит положение этими словами. — Я уже давно смирилась с тем, что мама никогда меня не поймет и никогда по-настоящему не оценит то, чем я занимаюсь.
