Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (книги TXT) 📗
И чем дольше я тут учусь, тем тверже моя уверенность в том, что когда сей университет поглощал несчастную социально-педагогическую академию, находившуюся на этом месте, кто-то от всей души и без каких-либо сожалений проклял оба учебных заведения.
Ну сами посудите! Когда проводили капитальный ремонт главного корпуса, каким-то мистическим образом умудрились обрушить крыльцо, козырек над ним и выжечь всю электропроводку. Затем на стадионе нашли неразорвавшийся снаряд времен Великой Отечественной, и никто не мог сказать, каким ветром его могло сюда занести, коли тут был глубокий тыл и до линии фронта, как до Китая пешком! Про энное количество страшилок, баек и страстных уверений о том, что в подвале целое подпольное захоронение, а на чердаке живет не до конца упокоенный упырь, завывая в особ ветреную погоду, я вообще молчу.
Посвящение в первокурсники без обязательной экскурсии по этим темным местам еще ни разу не обходилось. А чтобы народ не заскучал или, не дай бог, не расслабился, коварные старшекурсники добавляют все новые и новые эпичные подробности, кровавые свидетельства и устраивают такие представления, что Голливуд нервно курит в сторонке со своими кассовыми фильмами ужасов!
Как вспомню собственный первый курс, так вздрогну. Если бы не общалась до этого крепко и плотно с бандой Черепа, точно бы заикание заработала и поседела раньше времени в силу собственной впечатлительности и нежной, чувствительной детской психики.
Хмыкнула, натягивая пальцами лямки рюкзака и перепрыгивая через блестевшие на солнце лужи. По тому самому, черт бы его побрал, закону подлости, перед входом в университет они были самые большие, глубокие и никогда не замерзающие. Так что до дверей я добиралась прыжками и перебежками, попутно поминая тихим, добрым словом погоду и дворников. И только чудом не получила по лбу чертовой дверью, из которой кто-то выходил.
— Извини, мелкий, не заметил, — хмыкнул низкий, приятный баритон, обладатель которого был так любезен, что придержал меня за локоть, не дав грохнуться задом на мокрую от дождя плитку из керамогранита, украшавшую крыльцо. — Слушай, а тебе точно сюда надо? А то ведь зашибут и не заметят!
— Меня? Да не заметят?! Дяденька, как вы плохо думаете об умственных способностях местных разгильдяев, — фыркнув, я сдвинула бейсболку на затылок и глянула на заботливого незнакомца. И присвистнула, рассматривая сей впечатляющий экземпляр красоты, брутальности, мужественности, сексапильности…
Короче, не знаю, кто этот мужчина во цвете сил, но я бы с ним познакомилась поближе. Если бы не обстоятельства, да…
— И потом, если они не заметят скромную меня, то я-то их точно замечу… И припомню, при первом удобном случае, — шаркнув ножкой, я мило улыбнулась разглядывающему меня незнакомцу и бочком протиснулась мимо него в тамбур.
Мечта всех женщин от шестнадцати и старше вскинул бровь, проследив взглядом за моими передвижениями, и взъерошил светлые волосы на затылке. Кожаная куртка натянулась, обрисовывая шикарные плечи. Изящная серьга в форме черного креста мелькнула среди прядей, придав этому потрясающему экземпляру еще пару очков в моих глазах.
Я аж чуть слюной не захлебнулась, засмотревшись на это зрелище. И поспешила скрыться на первом этаже корпуса, отчаянно завидуя той девушке, что получит данного мужчину в свою личную собственность. Жаль, что мне такое счастье если и светит, то явно не в ближайшие пару десятков лет. Да и потом, это ж кем надо быть, что бы на меня польститься? Да еще с учетом того багажа, включающего и неполный условный срок, висящий за спиной?
Потратила еще минуты три на скорбь по собственной отсутствующей личной жизни, пока проходила местный фейсконтроль и отбивалась от вопросов, не нужны ли нам художники-оформители со свободным графиком работы (своих бы куда деть, кто подсказал бы!). А после, припомнив, в каком закоулке мы с Психом договорились о встрече, попрыгала в святая святых каждого университета.
В местную столовую, славящуюся способностью поваров спалить то, что в принципе не подлежит сожжению. У них даже чай порой получался со вкусом горелого, хотя при всей своей фантазии я так и не смогла понять, как им это удается. Радует, что такие казусы были скорее исключением, чем правилом.
Печалит, что за все годы учебы правило поему-то подтверждалось именно на мне.
Евстигнеев Арсений Петрович, двадцати четырех лет от роду, худощавого телосложения, миловидной внешности и суровой репутации нашелся за угловым столиком. Подальше от выхода, поближе к раздаче. Темно-русые волосы были собраны в растрепанный хвост на затылке, скулу украшала витиеватая свежая татуировка, бровь проколота, а общее благостное выражение лица подсознательно заставляет вспомнить обо всех своих прегрешениях. И нет, не был он таким уж страшным, наш Псих.
Но оставлял после себя незабываемое впечатление и легкую психологическую травму. Или психическую?
— Контора пишет? — приземлившись на стул напротив Сени, я ни капли не смутившись холодного прищура светло-голубых пронзительных глаз, стащила у него из-под носа стакан с чаем.
Парень на это только хмыкнул, покрутив в пальцах самое настоящее писчее перо, и вернулся к своим записям, без особого энтузиазма поинтересовавшись:
— Итак, чем обязан видеть твою взъерошенную светлость?
— А то ты не в курсе, — хмыкнула, блаженно щурясь и грея руки о стакан.
— Все, что я на данный момент знаю, так это то, что нам выдали безнадежное в своей провальности задание, — мимолетная улыбка сгладила холодные черты лица Сеньки, но повысила нервозность окружающих, проходивших мимо оккупированного нами столика. — Оказывается мы, с нашими далекими от скромностями творческими талантами, должны занять как минимум второе место… И займем, да… Второе с конца.
— Сеня, да ты пессимист, как я погляжу.
— Каркуша, да ты оптимист, как я посмотрю, — вернул подколку Псих и хмыкнул, не глядя, стянув стакан чая с подноса проходившего мимо младшекурсника. — И чем дольше я с тобой общаюсь, тем сильнее меня волнует один ма-а-аленький вопрос… На каких препаратах надо сидеть, что бы являть миру столько жизнелюбия и радости?
— Исключительно на успокаивающих сборах и мантре «Я не убиваю окружающих меня идиотов», — фыркнула, делая еще один глоток горячего напитка. После чего полезла в рюкзак и плюхнула на стол между нами стопку распечаток. — Спрашивать, есть ли у вас заготовки, не буду. И так понятно, что они тебя интересовали в самую последнюю очередь. Так что держи, это схематичный план выступления. Я набросала парочку линий, выберешь что больше подходит. Но учти, будете петь, текст песни на сверку предоставить обязательно и не за пять минут до выхода на сцену. Прошлые матершинные частушки мне до сих пор икаются периодически.
— Декан оценил? — и снова эта мимолетная улыбка, от которой внутренности в узел сворачивались и срочно просили политического убежища где-то в левой пятке.
— И декан, и зам декана, и куратор и даже ректор, в кои-то веки посетивший мою скромную обитель, — я скривилась, как от зубной боли, припомнив это чудное виденье, отнявшее у меня два часа свободного времени, десятки нервных клеток и уйму седых волос своими рассуждениями о воспитательном процессе. — Поэтому, Псих, я тебя не как товарища, однокурсника, коллегу или собрата по несчастью… Я тебя, как человека прошу, давай хотя бы в этот раз обойдемся без происшествий, а?
