Чудо. Встреча в поезде - Уэст Кэтрин (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Судья вчера приказал освободить меня во время предварительного следствия.
— Предварительного к чему?
— Понятия не имею, но так это называется. Это означает, что у властей нет достаточных оснований, чтобы держать меня в заключении. ФБР не удалось найти на меня компромат. Все выдвинутые против меня обвинения сняты.
— Тогда зачем же они тебя арестовывали?
— Видимо, не так уж трудно заполучить ордер на арест. Они надеялись, что добудут улики, когда обыщут мою комнату, со всеми там дисками и распечатками, показывающими, что я проникал в компьютеры. Как видишь, ничего они не нашли.
— Понятно. А диск, который я взяла? Что на нем такого важного для тебя?
— Ничего важного, — беспечно сказал он. — Властям это ничего бы не дало. Признаться, я действительно слегка сдрейфил, когда они стали ломать дверь. Во всяком случае, я благодарен тебе, все-таки ты рисковала. Сказано ведь, что главное — это помыслы.
— Мне это ничего не стоило, правда, — сказала я.
Он провел рукой по волосам и вздохнул.
— Марина, — сказал он, — в тюрьме у меня было время подумать о том, что я наделал. Мне нелегко в этом признаться, но теперь я понимаю, что был неправ. Ты говорила, что хочешь услышать от меня извинение. Я извиняюсь.
— Принято, — сказала я. Снова наступило молчание.
— Я хочу сделать для тебя что-нибудь хорошее, — сказал он нежно и вкрадчиво. — Я бы хотел пригласить тебя на ужин. Может, у тебя найдется время на выходные? — Он улыбнулся мне с высоты своего роста. Ему даже не пришло в голову, что я могу не захотеть отужинать с ним. Я почувствовала, как меня охватывает гнев.
— Не надо ничего для меня делать, — сказала я. — Ты уже дал мне десять тысяч долларов.
— Это всего лишь деньги, и не такие уж большие для данного случая. Все равно они не принесут этим, как их там звать, никакой пользы. — Гримаса отвращения исказила его лицо, но тут же он снова заулыбался. — Может, для тебя это прозвучит странно, но я ценю красивый жест. В этом есть свой класс. А это был, по-своему, очень даже арабский жест.
— Тебе видней.
— Я хотел этим сделать тебе комплимент, — добавил он.
Я не ответила.
— Но, может, для тебя оскорбительно сравнение с арабами?
— Нет, не оскорбительно. Мне все равно, арабский это жест или какой другой. Тебе не кажется, что уже пора? У меня еще много дел на этот вечер.
— Не сердись, Марина, — искренне сказал он. — Поверь, я действительно чувствую свою вину. Я забылся, я слишком далеко зашел. Я бы никогда этого не сделал, если бы знал, что ты еще девушка.
— Да что же это тебя зациклило на моей девственности? — рассердилась я. — Какое она имеет отношение ко всему прочему? Я больше не девушка, значит, со мной теперь все можно? Значит, если девушка потеряла невинность, то теперь любой может ее изнасиловать?
— Конечно, нет! Это абсурд! Я только хотел сказать, что просто ничего не знал, и что твое поведение навело меня на мысль, что ты этого хотела, вот и все.
— Какое же такое мое поведение навело тебя на эту мысль, Али? — спросила я ровным голосом.
— Обыкновенное… Ты дразнила меня, завлекала, провоцировала. А затем, когда я вернулся, ты была уже наготове, голая, лежала и ждала меня.
— Я не ждала тебя. Как ты не можешь этого понять тупыми своими извилинами? Откуда мне было знать, что ты вернешься?
— Я ведь оставил в зале свою музыку, разве не так? И она еще играла.
— Я не обратила внимания на твою дурацкую музыку. Я думала, что ты ушел. Кроме того, был вторник, женский день в сауне.
— Была среда, если уж быть точным. И время за полночь.
— Мы ведь не перед судом, Али, — сказала я, не повышая тона. — Так что для точности нет необходимости. Я не желаю продолжать этот разговор. Спокойной ночи.
— Послушай, я виноват, что твой первый раз получился таким. Я знаю, что совершил серьезную ошибку, но я получил урок. Я хочу, чтобы мы были друзьями, Марина. Скажи, что ты пойдешь со мной на ужин. — Он снова улыбнулся, уверенный в своих чарах. Не сомневаюсь, он подумал о том, что на второй раз мне будет гораздо лучше.
Я испытала сильнейшее желание запустить ему в голову чем-нибудь тяжелым, но, боюсь, он бы принял это за мое «поддразнивание».
— С чего это ты решил, что я хочу дружить с тобой? — сказала я, взяв себя в руки. — Мне было бы стыдно показаться с тобой на людях. Я лучше умру с голоду, чем поужинаю с тобой. О чем мы с тобой можем говорить? О том, как приятно насиловать? О зле сионизма? От этого у любого начнется расстройство желудка! Али, ты для меня существо мало привлекательное. Я знаю, что тебе не просто усвоить эту мысль, но уж постарайся. Я не хочу, чтобы ты сидел со мной рядом на занятиях. Я больше не хочу разговаривать с тобой. Можно ли выразиться яснее?
Али помолчал. Глаза его потемнели, а челюсть отвердела.
— Ты выразилась вполне ясно, — резко сказал он. Он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Я сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. Благодарю тебя, Господи, за поддержку, сказала я сама себе. Я попыталась снова начать читать учебник по экономике, но вскоре бросила его. Я вытащила из папки распечатку с цифрами Али и уставилась на нее. Думаю, ты обманул меня, Али, сказала я сама себе. Эти цифры для тебя очень важны, иначе бы ты сюда не пришел. Я написала первое число на листке бумаги, разделив его запятыми, вот так: 9, 722, 277, 697. Впереди поставила знак доллара. Похоже, это не помогло.
Я взяла разлинованную желтую почтовую бумагу и стала переписывать на нее номера точно так, как они были напечатаны, по одному на каждой строчке, без запятых и знаков доллара. Писала я медленно и аккуратно, проверяя номера, чтобы не ошибиться. Я не имела ни малейшего представления, зачем это делаю, просто это меня успокаивало. Числа эти выглядели не случайно, но если здесь и была какая-то закономерность, я не могла ее обнаружить. Я заполнила числами три страницы, затем снова проверила их по распечатке. Все это заняло почти два часа, но к истине я была не ближе, чем вначале. И я решила, что нужно начать заново и с каким-то абсолютным иным планом. Затем легла спать.
В воскресенье я отправилась за помощью к Маргарет Слоун. Маргарет тоже была моей близкой подругой, но я еще ничего не говорила ей о своей причастности к делу хэкеров. Мы сидели на кухне ее Барнардского общежития, что на углу 116-й улицы и Риверсайд аллеи. Маргарет готовила обед. Она нарезала зеленый чилийский перец, кориандр и шнит-лук для какого-то особого соуса. Вдобавок к прочим своим достоинствам Маргарет была гурманом по поварской части. Она была также элегантной, утонченной и богатой. Она была из старой бостонской семьи и принадлежала к церкви Святого Антония[1], то есть к самой избранной общине университетского городка. Отец Маргарет был дипломатом, и еще ребенком она жила в нескольких странах Европы.
Я показала Маргарет свои написанные от руки числа.
— Что это такое? — равнодушно спросила она.
— Я не знаю, что это такое, — сказала я. — Может, ты поможешь понять?
— Похоже на твой почерк, — заметила она.
— Да, я их переписала кое-откуда.
— Откуда?
— Пока не хочу говорить. Может, ты их раскусишь?
— Но какая же от меня помощь, если ты ничего не говоришь? — Маргарет подняла свои тонкие красивые брови.
— У меня эти числа уже две недели, и я ни на шаг не продвинулась, хотя очень старалась. Еще два дня назад я думала, что это довольно простая головоломка. И ждала какой-то дополнительной информации, чтобы решить ее. Но теперь я знаю, что больше никакой информации не будет. И что это головоломка не простая, а очень даже сложная. Вещь в себе. Конечно, эти числа взялись не на пустом месте. Но не думаю, что если бы ты знала, откуда они, это бы тебе помогло. Потому что их источник странный и необычный. Сбивающий с толку. Он только уводит от ответа, который должен быть очевиден. Как вы это называете? Да, ложный след. Я вовсе не стараюсь еще больше его запутать, я просто не хочу загодя морочить тебе голову.