Мой любимый враг - Торн Салли (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Еще один стоп-кадр всплывает в мозгу. Джошуа подхватывает меня, не дает упасть. Его руки – на моей талии, кончики пальцев вжимаются в мое тело.
– Ты такой смешной, – произношу я, поняв, что какое-то время молчала. – Очень смешной. – Я громко сглатываю.
– Ты тоже. – Он подходит к холодильнику.
Джанет из отдела кадров угрюмым, замученным призраком материализуется в дверном проеме. Вообще-то, она милая, вот только ее уже тошнит от наших дрязг.
– Что происходит? – Она упирает руки в бедра, точнее, в то место, где должны быть бедра.
Ее фигура под звякающим тибетским пончо выглядит треугольной. Наверное, раздобыла этот наряд на своем последнем духовном квесте. Она гаминовка, само собой.
– Джанет! Готовим кофе. Не соблазнишься? – Джошуа качает кружкой в ее сторону, она раздраженно отмахивается. Джанет от души ненавидит Джошуа. Под стать мне.
– Мне поступил тревожный звонок. Я здесь в качества арбитра.
– Это ни к чему, Джанет. Все в порядке. – Я тихонько макаю в воду пакетик с чаем, наблюдая за тем, как вода становится кирпично-красной.
Джошуа насыпает в мою чашку полную ложку сахара:
– Не очень сладкий, верно?
Издаю фальшивый смешок, глядя на шкафчик перед собой, а про себя удивляюсь: откуда он знает, какой чай я пью? Откуда ему вообще что-то обо мне известно?
Джанет подозрительно смотрит на нас. Джошуа отвечает ей приветливым взглядом:
– Мы готовим горячие напитки. Что нового в сфере кадров?
– Двух главных в компании серийных жалобщиков не стоит оставлять наедине. – Угол ее пончо наставлен в сторону кухни.
– Да, положение серьезное. Мы сидим одни в кабинете целый день. Я провожу от сорока до пятидесяти часов в неделю с этой милой женщиной. Наедине. – Он говорит вежливо и добродушно, но подтекст его речи – «Да пошла ты!».
– По этому поводу я дала вашим боссам несколько рекомендаций, – мрачно произносит Джанет. В ее подтексте слышится то же самое.
– Что ж, скоро я стану боссом Люсинды, – отвечает Джошуа, и я бросаю на него недовольный взгляд. – Я профессионал и справлюсь с кем угодно.
По тому, как он произносит «с кем угодно», ясно: он намекает, что я слабоумная.
– На самом деле это я скоро буду твоим боссом. – Голос у меня приторно-сладкий.
Маленькие ручки Джанет вылезают из-под пончо. Она трет глаза, размазывая тушь.
– Вы двое занимаете весь мой рабочий день, – говорит она мягко, но в ее словах звучит тихое отчаяние.
Ощущаю укол вины. Я веду себя неподобающим для будущего главного замдиректора образом. Пора исправить это положение.
– Я знаю, в прошлом мои отношения с мистером Темплманом были немного… напряженными. С удовольствием займусь этой проблемой, а также укреплением командного духа в «Б и Г», – говорю я своим самым лучшим, ровным голосом профессионала и замечаю, что лицо Джанет недоверчиво кривится, а Джошуа наставляет на меня два лазерных луча своего взгляда.
Я набросала рекомендации для Хелен, наметив вечерние встречи по командообразованию для администраторов, бухгалтеров, ведущих, главных и дизайнеров. Мы называем это для краткости АБВГД или Алфавитная ветвь. К этому привел меня последний мозговой штурм. Как здорово это прозвучит на собеседовании! Очень здорово.
– Я подпишу это тоже, чтобы показать сопричастность, – произносит Джошуа.
Чертов плагиатор! Запястье у меня дрожит, так и хочется плеснуть ему в лицо горячим чаем.
– Не беспокойся, – говорю я Джанет, пока мы стоим напротив нее. – Все будет хорошо.
Ее пончо горестно звякает, и мы удаляемся.
– Когда я буду твоим боссом, то уработаю тебя до полного изнеможения, – произносит Джошуа мерзким голосом.
Теперь я с трудом за ним поспеваю, но держусь. Немного чая выплескивается на ковер.
– Когда я стану твоим боссом, ты будешь выполнять все мои распоряжения с широкой улыбкой на лице. – Я вежливо киваю Марни и Алану, когда мы проходим мимо них.
Огибаем угол, как скаковые лошади.
– Когда я буду твоим боссом, три допущенные тобой ошибки в расчетах послужат поводом для официального предупреждения.
Я бормочу себе под нос, но Джошуа все равно меня слышит.
– Когда я стану твоим боссом, меня обвинят в убийстве.
– Когда я буду твоим боссом, то введу деловой дресс-код. И больше ты не будешь носить свои странные маленькие ретрокостюмы. Я уже отметил варианты в каталоге корпоративной одежды. Серое рабочее платье. – Он делает паузу для усиления эффекта. – Полиэстер. Длиной до колена. А тебе дойдет до лодыжек.
Я до безумия чувствительна к разговорам о моем росте и до чертиков ненавижу синтетические ткани. Открываю рот, и из него вылетает такое миленькое животное рычание. Я бросаюсь вперед и толкаю бедром стеклянную дверь нашего шикарного офиса.
– Это поможет тебе перестать вожделеть меня? – рявкаю я, и Джошуа закатывает глаза к потолку и тяжко вздыхает:
– Ты видишь меня насквозь, Печенька.
– О, я тебя отлично понимаю.
Оба мы дышим немного тяжелее, чем подобает в такой ситуации. Ставим кружки на столы и враждебно взираем друг на друга.
– Я никогда не буду работать на тебя. Не будет никаких платьев из полиэстера. Если ты получишь эту должность, я уволюсь. Тут даже говорить нечего.
Долю секунды Джошуа смотрит на меня с искренним удивлением:
– Ох, неужели?
– Как будто ты не уволишься, если работу получу я.
– Я не уверен. – Он в раздумье вращает глазами.
– Джошуа, тебе придется уйти, если должность получу я.
– Я не бросаю дела на полдороге. – Голос моего противника напряжен до крайности, он кладет руку на бедро.
– Я тоже не бросаю. Но если ты так уверен, что получишь эту работу, почему такая проблема пообещать, что ты уволишься? – Я слежу за тем, как он переваривает эти слова.
Мне хочется видеть Джошуа своим подчиненным, который сидит весь как на иголках, пока я просматриваю отчет о его работе, который, само собой, разорву. Хочу, чтобы он ползал на четвереньках у моих ног и собирал обрывки отчета, бормотал извинения и признавал свою некомпетентность. Пусть поплачет в кабинете у Джанет, браня себя за неадекватность действий. Хочу, чтобы он завязался узлами от нервного напряжения.
– О’кей. Я согласен. Если ты получишь повышение, обещаю уволиться. У тебя снова этот голодный взгляд, – добавляет Джошуа, после чего отворачивается и садится. Открывает ключом ящик стола, достает из него ежедневник, деловито пролистывает страницы. – Снова мысленно душишь меня? – Он делает пометку карандашом, одну прямую палочку, и тут замечает мой взгляд. – Чему ты ухмыляешься?
Думаю, он ставит отметки в ежедневнике, когда мы ругаемся.
– Пожалуй, я лучше пойду спать. – Я разговариваю с родителями и одновременно аккуратно чищу зубной щеткой для младенцев смурфа, купленного за два доллара пару недель назад на eBay.
Фоном идет «Закон и порядок», детективы направились по ложному следу. На лице у меня маска из белой глины, на ногтях пальцев ног сохнет лак.
– Ладно, Смурфетка, – встревают двухголовым монстром мои родители.
Они еще не разобрались, что не нужно сидеть, прижавшись щека к щеке, чтобы поместиться в экран видеочата. А может, разобрались, просто им так больше нравится.
Папа как-то опасно загорел на солнце, вокруг глаз четко очерчен белый контур солнцезащитных очков. «Эффект панды» наоборот. У него громкий смех, и он любитель поговорить, так что я много раз краем глаза замечаю зияние дырки на месте отколотого при поедании свиных ребрышек зуба. Отец одет в толстовку, которая была у него еще во времена моего детства, и от этого у меня возникает тоска по дому. Забавно.
Мама никогда не смотрит прямо в камеру. Ее отвлекает маленькое окошечко предпросмотра, где она видит свое изображение на экране. Думаю, она рассматривает морщины. Из-за этого во время разговоров у нас нет контакта, и я начинаю скучать по ней еще больше.
Мамина светлая кожа не приспособлена к яркому солнцу. Там, где у отца загар, у нее появляются веснушки. Мы с ней одной расцветки, и я знаю, что случится, если перестану пользоваться солнцезащитным кремом. Каждый квадратный сантиметр маминой кожи на лице и руках покрыт веснушками. Даже на веках они есть. У нее ярко-голубые глаза и черные волосы, которые обычно скручены в узел высоко на голове, и, как правило, люди на нее оглядываются, куда бы она ни заходила. Отец – раб ее красоты. Я это точно знаю, потому что он сам говорил ей об этом минут десять назад.
