Раненые (ЛП) - Уайлдер Джасинда (читаем книги .txt) 📗

Краткий всплеск ярости пронзает меня. 

— Я не ваш сын. Я её сын. ― Я указываю пальцем на дверь. — Меня зовут Хантер. 

Полицейский кивнул. 

― Конечно, Хантер. Прости. Это просто привычка, я не имел в виду ничего такого. Так у тебя есть родственники, с которыми мы можем связаться? 

Я качаю головой. 

— Нет. Никого нет. 

Офицер, кажется, шокирован. 

― Совсем никого? Ни сестры, ни тёти, ни бабушки с дедушкой? 

Я поборол желание врезать ему по лицу. 

— Нет, мудак. «Никого» именно это и означает. Мои бабушки и дедушки мертвы. Я – единственный ребёнок в семье. 

— Осторожнее, сынок. 

— Это вы будьте осторожнее, офицер. Я почти сирота. Думаю, у меня есть право быть расстроенным. 

Он смягчается. 

― Ты прав. Прости. Тебе есть, куда пойти? 

Пожимаю плечами. 

— Возможно, родители моей девушки смогут помочь. Не знаю.

Машина, остановившаяся рядом, вырывает меня из воспоминаний. Это Дуг, он говорит через опущенное окно своего четырехдверного седана.

― Хантер, понимаю, ты не хочешь видеть меня, но позволь подвезти тебя. Чувак, температура ниже нуля и быстро понижается. Ты заработаешь переохлаждение.

Я игнорирую его и продолжаю идти. Он останавливает машину и выходит из неё; свет фар озаряет полосу обильно падающего снега.

— Хантер, чувак, послушай...

Я прохожу мимо него, но он обгоняет меня и встаёт передо мной. Чертовски большая ошибка. В течение трёх ударов сердца я с ненавистью смотрю на него и жду, что он уйдёт с моего пути, а потом выдёргиваю кулак из кармана пальто и замахиваюсь. Мой кулак встречается с его челюстью и отправляет его в полёт. Он всего лишь маленький парень, ни мяса, ни мышц, ни опыта в боях. Он валится на землю. Я подхожу к нему, чтобы убедиться, что он серьёзно не пострадал. Он жив, просто потерял сознание. Он сразу возвращается к реальности и видит, что я стою над ним, сжав кулаки. Он отползает.

— Хантер, пожалуйста, выслушай. Я просто...

Я отхожу.

— Отвали. Я никуда не поеду. Если я снова тебя увижу, то к чертям сломаю твою тощую шею.

Он карабкается к своей машине, сжимая челюсти, и уезжает. Ненадолго мне становится тепло от гнева, согревающего меня изнутри. Наконец я вспоминаю о своём телефоне.

Через шесть гудков Дерек отвечает, запыхавшийся.

― Чувак, что случилось? Я.… ООО... чёрт, Мэгги!.. Я занят. — Я слышу стоны женщины на заднем фоне.

― Прости, братан. Слушай, я застал Лани в постели с Дугом Пирсоном. Мне нужно, чтобы ты забрал меня. Здесь чертовски холодно.

Я слышу, как он сдерживает стон, а женщина тихо ахает. Только Дерек разговаривает по телефону во время секса.

— Конечно, приятель. Сейчас буду. — Слышу, как стоны Мэгги становятся громче, когда он вешает трубку.

Я потрясённо качаю головой. Дерек - кобель. Мужик имеет больше кисок, чем мартовский кот. Я это не одобряю, но это его дело. Продолжаю идти, наклонив голову и сгорбившись, как делают все люди, когда им холодно. Я прохожу ещё полкилометра или около того, когда красный пикап Дерека разворачивается в неположенном месте и останавливается рядом со мной. На грузовой платформе лежат строительные инструменты, накрытые брезентом. Я бросаю туда свою сумку и залезаю в грузовик.

Дерек направляется к дому его родителей.

— Значит, эта сука обманывала тебя, да?

Я потираю руки и держу их у обогревателя.

― Ага. Вернулся из спортзала и застукал их. — Я вздыхаю и откидываюсь на сиденье. ― Чёрт, приятель. С Дугом Пирсоном. Из всех мужчин с Дугом.

— Который страховой агент или что-то в этом роде? ― спрашивает Дерек.

— Ага. Что-то вроде этого.

Дерек качает головой.

― Пи*дец, мужик. Изменить такому зверю, как ты, с тощим маленьким дерьмом Дугом?

Я провожу рукой по моим влажным коротким волосам.

— Не напоминай мне.

Мы ходили в школу с Дугом Пирсоном. Вместе с ним и закончили. Он был изгоем, который сидел в одиночестве в уголке, а мы с Дереком сидели за столом с нашими приятелями. Дуг был выпускником, произносящим прощальную речь, играл в школьном оркестре и всё такое. И теперь он продаёт страховку.

Наверное, никогда не уедет из Де-Мойна.

Но он заполучил девушку, не так ли?

Чёрт.

― Чувак, не переживай. Она шлюха. Её потеря. Теперь ты сможешь начать жить. Трахнуть хорошую девушку. Лани всегда была высокомерной. Ты заслуживаешь лучшего.

Я напоминаю себе, что он не имеет в виду ничего плохого.

— Ди, я собирался сделать ей предложение, — говорю тихо.

Дерек недоверчиво выгибает бровь.

― Чувак, слава богу, что не сделал. Она не нужна тебе. Знаю, ты всегда был с ней, но это не значит, что она тебе подходит. Я никогда ничего не говорил, потому что ты не стал бы слушать, но она мне никогда не нравилась. Она горячая и всё такое, но я никогда не чувствовал, что она любила тебя так, как ты любил её.

Хлопаю Дерека по плечу.

— В следующий раз скажи что-нибудь, ублюдок.

― Надеюсь, следующего раза не будет. — Он улыбается. — Давай напьёмся. У меня дома есть бутылочка «Джонни⁵».

— Звучит хорошо. ― В данный момент это звучит хорошо.

Больше всего я хочу забыть Лани на некоторое время. Это ничего не изменит или не сотрёт боль, но это позволит забыть. После смерти моих родителей по своему горькому опыту знаю, что никакое количество выпивки не избавит от боли. Я перестал хоронить боль и просто мирюсь с ней. Хорошо, что у меня была практика, потому что я чувствую боль, которая течёт сквозь трещины в моём сердце. Потребуется некоторое время, чтобы исцелить раны.

Хорошо, что мы скоро уезжаем.

ГЛАВА 3 

РАНИЯ 

Ирак, 1993 год 

Я хватаюсь за живот и пытаюсь не застонать. Еды и денег, которые я получила от солдата, хватило на два месяца. Теперь они кончились, и я снова голодная. Во мне пульсирует отчаяние.

Прижимаюсь к стене, пока отряд иракских солдат в униформе проходит мимо. Официальные правительственные солдаты. Жёсткий взгляд, грубый и беспощадный. Ненавижу их.

Мой дом разрушен. Шальной бомбой, миномётом или чем-то ещё. Мне негде спать. Некуда идти. Никто не поможет мне. Нигде не могу найти Хасана. Я искала. Я не чувствую, что он мёртв; он просто нашёл для себя лучшую жизнь.

Идея зарождается в нижней части моего живота. Я игнорировала её несколько дней. Я не могу сделать это. Не буду делать. Но мой голод, жажда, потребность выжить, не сдаваться, заставляют меня. Я жду рассвета, а затем крадусь через весь город в поисках определённого здания. В конце концов, нахожу. Я прячусь в переулке через дорогу, наблюдая, надеясь, что они будут там, надеясь, что их там не будет.

Наступает ночь. Пустой желудок урчит, грохочет и расширяется, терзая мои рёбра.

Я вижу, как он шагает по улице; светящийся кончик сигареты движется сквозь темноту, словно оранжевая звезда. Мои ноги двигаются прежде, чем мозг успевает остановить меня. Он видит, что я приближаюсь. Глаза добрые, но он по-прежнему смотрит на меня голодным, похотливым взглядом, и я прекрасно понимаю, что он означает.

— Девочка, ты не должна быть здесь. — Он потягивает сигарету и говорит, выпуская клубы едкого серого дыма. — Что ты хочешь?

— Я... — слова покидают меня. — То, что вы дали мне, закончилось. Я голодна.

Он хмурится.

— Тебе хватило этого на столько времени? Девочка, на это даже крысу не прокормишь неделю.

— Мне много не надо.

— Что ты хочешь от меня? У меня нет возможности просто давать тебе еду или деньги.

Я не знаю, как сказать это. Не могу подобрать слова. Вместо этого я беру и разворачиваю свой хиджаб. Встряхиваю волосами и смотрю на него сквозь волны чёрного цвета.