Разумное стремление - Берристер Инга (читать книги .txt) 📗
Уроки полового воспитания в школе, даже подслушанные в период взросления разговоры подруг, предупреждали ее, что она может и не почувствовать ничего подобного, не извлечь столько чувственного и эмоционального удовольствия от созерцания и ощущения интенсивности его желания.
Маргарет никогда не говорила мужу о своих переживаниях, не имея привычки вслух делиться сокровенным. Но то, что Джордж не стеснялся обнаружить перед ней, как сильно любит и желает ее, то, что позволял ей видеть, каким беззащитным она его делает, заставляло Маргарет чувствовать себя более сильной и счастливой, чем она могла бы даже представить. Он словно бы зачеркивал годы ее одиночества, заставлял забыть о боязни, что никто ее не полюбит, знакомой лишь тем, кто в детстве и юности был лишен родительской любви.
Когда муж касался ее, Маргарет трепетала, почти дрожала от чувственности его прикосновений…
Джордж попытался притянуть ее поближе, и она прошептала прямо в его губы:
— Осторожнее, я намочу твою одежду.
— Тогда я сниму ее, ладно?
Это была любимая игра Маргарет. Чтобы немного продлить ее, она неубедительно запротестовала:
— А как же ланч? Я голодна…
— Ты хочешь одеться?
Его рука накрыла ее грудь. В прошлый уикэнд он ставил новую ограду вокруг сада, и кожа на ладонях до сих пор была шершавой от грубой работы. Маргарет понравилось ощущать его жесткую кожу своей мягкой, и, чтобы усилить удовольствие, она, извиваясь, потерлась о него, прежде чем ответить:
— Ммм… Думаю, не помешало бы.
Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, и, встав на цыпочки, она могла бы дотянуться и поцеловать его в шею, ощутив губами горячий, солоноватый вкус кожи. Маргарет любила этот запах, присущий только ему, впитавшийся в одежду и их постель, и часто не могла удержаться, чтобы в его отсутствии не прижать к щеке рубашку, которую он недавно снял, или подушку, на которой спал.
Джордж часто повторял, что она невероятно чувственна, и по тому, как при этом темнели его глаза, было очевидно, что ему очень нравится это ее свойство. Свойство, о существовании которого до встречи с ним она и не подозревала и которое даже сейчас тщательно скрывала и оберегала от всех, кроме него. Казалось, это их любовь дает ей свободу и уверенность, с которыми Маргарет могла выходить далеко за рамки известного посторонним образа и осыпать его всеми дарами своей женственности.
Сейчас, целуя его шею и прикасаясь к ней языком, она чувствовала знакомый напор твердеющих мускулов, слышала привычные короткие звуки, вырывающиеся из его горла, и с нетерпеливой радостью ждала, когда Джордж возьмет ее на руки и отнесет в спальню. Там он будет гладить, целовать, ласкать ее до тех пор, пока она не вскрикнет, умоляя завершить это выражение его желания, его любви…
Глухие повторяющиеся звуки прервали ее настойчивую мольбу.
Маргарет вынырнула из сна с дрожащим, влажным от испарины телом и поняла, что кто-то действительно стучит в парадную дверь. Она неохотно выскользнула из постели, взяла с кресла халат и, на ходу натягивая его, сбежала по лестнице.
Преследуемая головной болью, Маргарет забыла накинуть дверную цепочку, когда вернулась домой, и сейчас, неожиданно для себя, широко распахнула дверь, что заставило человека, стоящего на пороге, слегка отшатнуться и нахмуриться, прежде чем войти внутрь.
Маргарет отметила эту мимолетную гримасу каким-то крошечным беспристрастным уголком сознания, которое не затронуло ошеломляющее, парализующее впечатление при виде бывшего мужа.
— Джордж! — слабо вскрикнула она.
Его совершенно неожиданный приход сразу же вслед за ее эротическим сном — это было уже слишком! Разум Маргарет оказался не в состоянии с этим справиться.
Когда Джордж закрыл за собой дверь, она неосознанно подалась к нему. Тело было еще расслабленным и горячим после сна, все чувства возбуждены воспоминанием об акте любви.
Ее рассудок, пытающийся справиться с последствиями потрясения, безрезультатно пытался «докричаться» до ее тела, предупредить об опасности. Однако оно, казалось, вовсе не собиралось слушаться.
— Джордж…
Она вновь произнесла его имя, и на сей раз причиной дрожи в голосе был не шок. Ее рука потянулась к нему, ее чувства пребывали в полном смятении: Джордж — и не во сне, а наяву! Инстинктивно спеша открыть дверь, она забыла застегнуть халат, и сейчас при неосторожном движении тот слегка распахнулся.
В полумраке прохладного холла свет из окна, расположенного между маршами лестницы, позолотил мягкие округлости ее грудей. Тончайшая белая ткань лифчика почти не скрывала темных сосков, все еще припухших и твердых, все еще болевших в ожидании медленной, сладкой муки, даруемой мужским ртом.
— Прости, я не знал, что ты не одна.
Хриплый, почти злой голос резко вернул ее к реальности. Маргарет немедленно отшатнулась с покрасневшим от смущения и стыда лицом, поняв, как близка была к… К чему? К тому чтобы воплотить в действительность чувственный миф, живущий в ее снах, попытавшись уговорить Джорджа заняться с ней любовью?
Исполненная отвращения к себе, она быстро повернулась к нему спиной, трясущимися пальцами застегнула халат и, обхватив руками предплечья, вновь обернулась к Джорджу.
— Здесь никого, кроме меня, нет, — слегка задыхаясь, проговорила она. — Зачем ты пришел? Что тебе нужно?
Итак, сон рассеялся без следа и его место заняла суровая реальность, горько усмехнулась она про себя. С чем бы ни пришел к ней Джордж, она понимала, что желание переспать с ней здесь ни при чем.
Боялся ли он того, что она может рассказать людям об их браке? А может быть, причиной было чувство вины, или страх, или простое любопытство?
— Ты одна?
Недоверие, звучащее в его голосе, заставило Маргарет напрячься. Теперь, окончательно проснувшись, она начала понимать, какая картина должна была предстать взору бывшего мужа, когда открылась дверь.
Даже в двадцать один год он тонко чувствовал и понимал женскую психику, что всегда удивляло Маргарет и вызывало в ней чувство благоговения. А если добавить к этому таланту более чем двадцатилетний жизненный опыт, то нет никакого сомнения в том, что Джордж немедленно понял, что она открыла ему дверь в состоянии сильнейшего физического возбуждения. И пусть даже это возбуждение исчезло теперь настолько бесследно, что сама Маргарет едва могла поверить в то, что испытывала его, Джорджа не переубедить.
Или, может быть, она просто не хочет признавать, что двадцать лет спусти ее продолжают мучительно, унизительно волновать одни лишь воспоминания о его любви. И это притом, что она знала: их близость была для мужа не более чем фикцией, и он никогда не был предан ей так, как пытался это представить.
Интересно, как часто, когда она считала, что он охвачен желанием и любовью не меньшими, чем испытывала сама, Джордж внутренне отстранялся от нее, позволяя ей верить, что Маргарет для него единственная в целом свете, в то время как все было совершенно иначе? Этот вопрос непрестанно мучил ее долгие годы, не позволяя доверять собственным оценкам во всем, что касалось мужчин, делая невозможными сексуальные или сколько-нибудь близкие отношения с ними.
Приходило ли ему когда-нибудь в голову, какой вред он причинил ей, как жестоко уязвил? Да и думал ли он вообще об этом? Но она не должна винить Джорджа. Нет, виновата она одна. Она оказалась настолько глупа, что поверила в него… в его любовь, в то время как наверняка существовали какие-нибудь тревожные признаки, выдающие обман.
Возможно, когда Джордж женился на ней, он даже считал, что любит ее. А может быть, понял, что это не так, когда поздно было что-либо менять.
Маргарет приложила руку ко лбу. Голова раскалывалась от тупой, ноющей боли, постепенно распространяющейся на шею и на плечевые мышцы.
Повернувшись, чтобы уйти, она услышала, как Джордж произнес:
— Ты все еше подвержена приступам мигрени. — Голос звучал сдавленно, словно что-то мешало ему говорить, и от этого казался грубым.
