Станешь моей победой (СИ) - Марино Викки (полные книги TXT, FB2) 📗
Принимаем этот факт и выдыхаем. В этом нет ничего удивительно.
— Аня, мы с Дашей слышали, как в день отъезда на соревнования Жора Чехов и Сава трепались о какой-то девушке. И мне показалось, что говорили они о тебе, — понизив голос до шепота, лепечет Мартынова.
— С чего ты взяла? — подхватываю ее интонацию и силу голоса. Не хочу, чтобы нас кто-то услышал.
— Ну… — постукивая ноготками по столу, тянет Маша. — Новенькая с синими глазами и запуганным взглядом у нас только одна. Но для справки: у Мира есть Жози. Она вообще поехавшая на нем, — закатив глаза, крутит пальцем у виска. — Так что если имеешь виды на Савельева, знай, он самый адекватный в этой компашке. А Жози… А Жозефина просто чокнутая овца! Бррр… С ней нужно быть осторожнее.
Новость о неизвестной девушке Мирона неприятно кольнула. Правда, я не знаю, отчего меня так ранит эта информация. Но она быстро откладывается в подкорке головного мозга, противно пульсируя.
— Маша, меня интересует только учеба. Все остальное — не по адресу, — как бы ни скручивало, продолжаю делать вид, что меня эти сплетни не трогают.
Ну ладно…Трогают… Разве что совсем чуть-чуть…
— Как знаешь, — пожимает плечами Мария. — Но учти, Савельев привык быть первым. Во всем.
Право слово, да сколько можно?!
Как мы вообще затронули эту тему?
— Для чего ты мне это говоришь? — замирая, всматриваюсь в глаза Мартыновой. Пытаюсь прочесть, шутит она или говорит всерьез.
— У тебя какое зрение? — весьма серьезно выдает Маша то, чего я никак не ожидала услышать.
— Эм… Что? — немного теряюсь и часто моргаю.
— В линзах, говорю, ходишь?
— Нет. У меня единица. Вижу все ряды на таблице Сивцева*.
— Странно… — хмыкает Мартынова, задумчиво складывая руки под подбородком. — Наверное, тебе стоит снова наведаться к окулисту, потому что только слепой не заметит, как Савельев смотрит на тебя.
Вцепившись конечностями в край стола, напрягаюсь настолько сильно, что все тело сводит мощной судорогой. Все жилы, словно тетива натягиваются. Есть ли в этом университете тот, кто обсуждает Есенина, а не очередной студенческий роман?
— Мы можем больше не говорить об этой толпе хулиганов? — усиленно качая воздух, стараюсь выглядеть спокойной снаружи, потому что угомонить разыгравшийся внутри ураган не так-то просто.
— Ладно, проехали… — отмахивается Мария. — Что там с кафе? Идем?
— Нет, Маш. Я точно буду лишней. Уверена, у вас свои темы для обсуждения, секреты и… И я совершенно не умею поддерживать разговор.
— Так, Тихая! — громко цокает Мартынова. — Я думала, мы сможем подружиться… Ты мне очень нравишься. И не вижу проблемы, чтобы ты пошла с нами. Тем более тебе нужно вливаться, а то так и будешь до конца года ходить в статусе «новенькая». Знаешь, подобная бегущая строка на лбу много радости не принесет.
Этот аргумент звучит достаточно убедительно. Мне безумно хочется отделаться от дурацкого клише и просто стать обычной студенткой.
— Хорошо, — принимаю приглашение и надеюсь на то, что родители не запретят мне провести время в компании новых знакомых.
— Класс! — подпрыгивает радостно Маша. — Я заеду за тобой ближе к семи!
Остальная часть дня проходит на удивление спокойно. Ни сообщений от Мирона, ни перешептываний избалованных одногруппников. Каждый занят своим делом.
Поступая в этот университет, меня предупредили о том, что здесь много «золотой молодежи». Дети из состоятельных семей учатся на внебюджете и не «парятся» по поводу учебы. Они могут опоздать на лекцию, прогулять первую пару после дискотеки или заставить затюканного отличника сделать за них лабораторную. В их мире деньги, связи и авторитет решают все.
Но есть и другая категория молодежи. Это те, кто пробивал себе дорогу в альма-матер зубрежкой и бессонными ночами за учебниками. Они стараются попасть в научный кружок, вместо электронных книг идут в библиотеку, носят одежду из скромного шоурума, зато учатся бесплатно. Только этим студентам каждый день приходится доказывать, что они не так просто занимают место в университете.
Но со мной немного иная ситуация.
Семья у меня небогатая. Отец — генератор идей, который считает, что однажды станет столичным Рокфеллером, а по факту — имеет доход чуть выше среднего. Мама, обожавшая свою работу журналиста, мечтала открыть газету, но в итоге ее уволили из-за сокращения бюджета. Нет денег — нет кадров. А я — среднее звено. Из-за переездов мне всегда приходится учиться платно, потому как к середине учебного года бюджетных мест не бывает. И родители при любом удобном случае напоминают о том, что тратят на мое воспитание и образование все до копейки.
Поэтому, чтобы выпросить немного наличных, мне нужно заслужить «звездочку» «в карму».
— Мам, пап, можно я сегодня с Марией схожу в кафе на пару часиков? — этот разговор я откладывала до последнего. И когда до встречи осталось полтора часа, все же решаюсь поговорить с родителями.
— Кто такая Мария? — спрашивает отец, смахнув очки на самый кончик носа.
— Мария Мартынова — моя одногруппница. Хорошая девочка с отличными показателями, — тут я не солгала. Несмотря на взбалмошный характер Маши, она очень умная девушка.
— А у тебя какие показатели? — подхватывает мама, насухо протирая тарелки. Она с самого утра гремит посудой, оттирая вчерашний кулинарный взрыв.
— Ничуть не хуже Марии, — тараторю, показывая грамоту. — И, кстати, мой проект, который я писала по разработке 3D моделей здания, оказался лучшим в группе. Мам, я правда очень хочу пойти на встречу.
— Кто еще будет? Парни? Алкоголь? Кальян? Что посерьезнее?
— Это всего лишь встреча с… с подругой. Мне здесь одиноко. А это хороший повод подружиться.
— Хорошо, — сдается отец. — Но, Анна Пална, чтобы к десяти были дома, — строго отсекает, протягивая мне несколько купюр.
Целую отца в щеку, принимая условие, и иду в свою комнату, чтобы переодеться.
«Можешь завтра прийти в зеленом платье?»
Вспоминаю одно из сообщений Мирона и достаю из шкафа изумрудного цвета вещицу. Это платье я покупала на восемнадцатилетие. Правда одела его всего лишь раз — на свой праздник, на котором были лишь члены семьи. А теперь оно пылится в шкафу, надеясь однажды снова увидеть свет.
После звонка Марии быстро спускаюсь по лестнице, пряча наряд под длинным плащом. Если мама начнет задавать вопросы, которые порой напоминают допрос в отделении, или почувствует неладное, она не просто заставит меня переодеться, а просто-напросто оставит дома.
— Мам, пап, я побежала, — схватив с вешалки шарф, быстро наматываю его вокруг шеи и несусь к выходу. — Буду вовремя!
— Анна, стой! — летит следом мама, тормозя меня у двери. — Дочка, если я учую хоть какой-то посторонний запах, домашний арест тебе обеспечен. А если, не приведи господь, свяжешься с каким-нибудь парнем, — с самым грозным видом трясет указательным пальцем прямо перед моим лицом, — отправлю тебя в дом милосердия, где святая Матильда будет на протяжении нескольких месяцев очищать твою душу, ночами напролет читая молитвы.
Сглатываю и просто киваю головой.
Нет, мои родители не супер религиозны, они не члены какой-нибудь секты. Но мама верит в чистоту души. Не в ту, где на пьедестале стоят, держась за руки, милосердие, сострадание и любовь, а в предотвращение пороков юности, благоразумие и праведность.
— Тихая, я уже думала, что предки тебя заперли, — кричит Мария, увидев, как я бегу к ее машине. — Садись скорее.
Задняя дверь автомобиля открывается и меня едва с ног не сбивает громкая музыка. Приходится даже на несколько секунд закрыть уши ладонями, чтобы не оглохнуть.
Черт, если родители это увидят или услышат, уверена, они будут вне себя от злости. Сомневаюсь, что строчка из песни: «Голодные телки палят с улиц в эти окна, я с битом могу продать им че угодно»* приведет их в невероятный восторг.
— Так, девочки, знакомьтесь, это Аня Тихая, — лепечет Мария, жестом показывая водителю, чтобы он убавил громкость. — Новенькая в универе, но очень классная девчонка.
