Выпускной. В плену боли (СИ) - Попова Любовь (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗
Наверное, я должен чувствовать единение с отцом, должен радоваться, что помогаю, но меня только одна мысль грызёт, поскорее съебаться из этой ямы. Даже моль больше так не вставляет. Сил на разговоры нет.
Единственное, на что меня хватает в плане отношений, это приехать к Милене, трахнуться по-быстрому и свалить снова, чтобы решать с отцом дела. Наверное, если бы не нытьё Милены, я бы и не подумал появляться на выпускном.
Забрал бы аттестат, тем более через три дня самолёт.
Но надо появиться, надо Милене всё сказать, извиниться, подарок подарить на прощание. Не нужен мне никто. Не хочу иметь такую же болезненную зависимость, как у отца от матери. Когда твоё настроение полностью подчинено ей. Когда ты жизнь положил на то, чтобы она была счастлива. Не, нахуй.
Я хочу жить ради себя. Следовать своей дорогой, без попутчиков. Каких угодно попутчиков.
— Ты уже собрался? — отец заглядывает в комнату, где я пытаюсь завязать грёбаный галстук.
— Почти.
Отец усмехается, подходит ближе, помогает.
— Мы с матерью уезжаем сегодня, помнишь?
— Очередной психиатр?
— Не начинай.
— Да, я уже кончил. Сколько можно ныть? У неё двое живых детей есть, а она убивается по сгустку молекул?
— У меня есть идея одна. Не знаю, как она отреагирует.
— Ты о чём?
— Помнишь, мы с тобой выяснили, что у Хворостовых, — именно эта семья подстроила похищение матери по нашим данным. – Есть много врагов, которые хотят его линчевать не меньше моего.
— Ты придумал, как отомстить?
— Да, но не всё сразу. Есть одна баба, которая тоже хочет Хворостову насолить. Она правда в тюрьме сейчас, но у неё есть план. Мне он по душе. Тем более, что он включает в себя помощь Свете.
— Какую помощь?
— Нужно забрать ребёнка из тюрьмы, он вот-вот должен родиться.
— А ребенок связан с Хворостовыми?
— Это их прямой наследник.
— Так, а что он делает в тюрьме?
— Долгая история. В общем, ты развлекайся, но будь на связи. Есть шанс, что скоро Света придёт в себя.
Только я уже буду далеко и не увижу этого. А ещё не увижу, как отец творит хуйню, только чтобы к нему вернулась мать в том виде, в котором он её любит.
Отец выходит за дверь, я ещё раз проверяю свой внешний вид. Идеально для того, кому скорее всего залепят пощёчину, для того, кто видит своих одноклассников последний раз.
Я, наконец, отворачиваюсь от зеркала, спускаюсь из своей комнаты, кивнув нашей экономке. Последние дни общаюсь только с ней и отцом. Она цепляет мне на карман платок, я удивлённо бровь поднимаю.
— У меня нет насморка, Мария Михайловна.
— А это не для тебя, оболтус, а для дамы твоей. Потерянная эпоха джентльменов. Это тоже для твоей девушки, — протягивает она букет маленьких белых розы с краплениями сиреневых цветочков, от которых запах такой, что нос щекочет. – Подари обязательно.
— Обязательно, — целую морщинистую щеку той, что уже давно заменила нам всем бабушку. – Спасибо.
— Береги себя, Демьянчик, — перекрещивает она меня и отпускает. Я спускаюсь к машине, закидываю букет на заднее сидение, невольно рассматривая пустое место. Как давно я не оборачивался туда. Как давно перестал даже замечать Асю, просто работая строго водителем в дни экзаменов. Не особо заботился о том, как она добиралась домой, как сдала экзамены. Слишком сильно был погружён в темноту, которая окружила мою семью.
Я, наконец, стартую, заезжаю за Миленой, что встречает меня в блестящем «вырви глаз» платье. Её даже родители провожают. Отец жмёт мне руку. Неудобно, пиздец, потому что я никогда не стану его зятем. Никогда не стану ей мужем.
Садимся в машину, я гружусь своими мыслями и чувством вины перед этой девчонкой. Нормальной в общем-то. Могла бы и другого парня найти, а не зацикливаться на мне. Но этот месяц только секс с ней ещё держал меня на плаву. Вместо наркотиков, запоя, просто грубый секс, когда можно не думать о том, что чувствует там под тобой партнерша.
— Демьян, ты решил? – шепчет она, когда мы подъезжаем к школе. Учителя очень хотели устроить выпускной именно тут. Традиции нарушать нельзя.
— Давай не будем о серьёзном прямо сейчас, ладно? – целую её руку и выхожу из машины. Машу парням, что тоже уже тут. Открываю дверь Милене, что на каблуках почти с меня ростом. Под руку мы идём в школу, сразу поворачиваем в актовый зал, красиво украшенный к празднику. На сцене колонки, микрофон, много подвесных гирлянд. На столах стоят напитки и закуски. Ну, что сказать – постарались.
— Давай поговорим сейчас, пока праздник не начался, — донимает Милена, перемещая мою руку себе на талию, я смотрю в её карие глаза. – Демьян, пожалуйста. Неужели я этот месяц была недостаточно послушной?
— Ты умница, Милен, — говорю, а самого отвернуться тянет, туда, куда голова Рязанцева смотрит.
Он разве что рот не открыл, когда в зале кроме всех прочих появилась она. Кровь в венах закипает моментально.
Я словно спал, а сейчас меня хорошенько так встряхнули. Вкололи в грудь адреналин. Краски вокруг меркнут, кроме одного яркого светлого пятна, девушки, чьё платье буквально кричит: «Я целка, трахни меня!»
Оно, пиздец, какое невинное, белое, из атласа, но в нём каждый изгиб читается, как открытая книга. Волосы сверху, открывают тонкую шею, красные пятна смущения, что смотрятся как следы от ударов руки.
Рядом с ней Гриша смотрится совсем несуразно в своём синем костюме. Он ей тупо не идёт.
Ей больше я пойду.
И мой твёрдый член между молочно-белых бёдер.
— Демьян, на меня посмотри, - голос Милены как стекло. Я почти не слышу его за шумом пульса в висках.
— Потом, Милен. Сейчас вальс танцевать будем.
— И?
— И репетировал я последний раз не с тобой.
Глава 15. Ася Чебрец
Гриша действительно был с дядей. Я редко его видела, хотя знаю, что отец с ним дружен с самого детства. Много историй рассказывал, пока ещё бабушка была жива. Это было хорошее время. Может быть, потому что он её боялся, делал вид, что нормальный. А потом её не стало, и его понесло.
— Хорошее платье, — говорит Нестор Павлович, когда мы садимся, наконец, в машину на заднее сидение. Я вижу, что Гриша хочет взять меня за руку или положить её на колено, но не решается, только часто дышит и ещё чаще шепчет.
— Ты будешь самой красивой невестой.
— Спасибо. Я его сама шила.
— Это правильно. Женщина должна уметь шить.
— Почему должна, — вырывается вопрос, и я тут же рот закрываю. Ну, вот что со мной? Может, просто зла, что дядя Гриши ни разу не предложил меня подвезти, или мне запах хлорки не нравится, которым пропахла вся машина. Я от него уже два раза чихнула.
— Так повелось, Асенька, что у женщины есть обязанности, как и у мужчин, конечно. Думаю, отец доступно объяснил тебе обо всём об этом.
— О, да, можно сказать ежедневно вбивал в меня эти сакральные знания, — отворачиваюсь, всё-таки отпихиваю руку Гриши, решившего посягнуть на моё личное пространство.
— Это хорошо. Ты очень хорошая девочка. Гриша отзывается о тебе только с лучшей стороны.
— У медали всегда две стороны, — бурчу под нос, невольно вспоминая, что почти согласилась на секс без обязательств. Сказать бы этим «святым» людям, шокировать их. Было бы забавно.
Мы, наконец, подъезжаем к школе, которая сегодня кажется особенно красивой. Может быть, потому что вижу её последний раз? Может быть, потому что я сегодня впервые войду туда красивой.
Гриша помогает выйти из машины, берёт меня под руку. Мы вместе вышагиваем по лестнице под тяжёлым, хоть и одобрительным взглядом его дяди. Но больше меня волнует не он, а окружающие. Они меня словно впервые увидели. Словно не учились со мной на протяжении одиннадцати лет, словно не травили за бедность, за внешний вид.
По спине ползут колючие мурашки, когда я сбоку на парковке замечаю машину Демьяна. Нет, я старалась не для него, но хочу увидеть, заметит ли он меня теперь. После целого месяца молчания. После целого месяца игнора.