Все ради любви - Ханна Кристин (книги бесплатно TXT, FB2) 📗
Она давно знала эту свою особенность, но все равно оставалась такой, как есть. Когда она бралась за какое-то дело, она настраивала себя только на успех.
Если честно — а с собой Энджи бывала честной только глубокой ночью, — лучше уж думать о ресторане, чем размышлять об утратах и неудачах, приведших ее сюда. Конечно, они остаются с ней, эти горькие воспоминания и душевные муки. Но и теперь, штудируя литературу по менеджменту и по методам продвижения товара на рынке, она часто ловила себя на том, что опять мысленно переносится в прошлое.
«Сейчас Софи спала бы глубоким сном».
Или:
«Конлану нравилась эта песня».
В эти моменты Энджи чувствовала себя так же, как если бы случайно наступила на битое стекло. Она вынимала осколки из раны, но боль оставалась. И тогда она с удвоенной энергией возобновляла работу, иногда подкрепляя свои силы бокалом вина.
К вечеру среды Энджи, изнуренная недосыпанием, все же закончила свой анализ. Все, что можно было почерпнуть полезного из книг и журналов, она взяла на вооружение. Настала пора узнать ресторан непосредственно в работе.
Она отложила книги, приняла горячий душ и подобрала наряд: черные брюки, черный пуловер. Ничего такого, что могло бы привлечь к ней внимание или позволить местным жителям распознать в ней жительницу большого города.
Энджи медленно проехала по городским улицам и остановилась перед рестораном. С блокнотом в руке она вышла из машины.
Первое, что она увидела, была скамейка.
— Ой, — тихо произнесла она, прикасаясь к ажурной кованой спинке.
Металл был холодным, таким же холодным, как и в тот день, когда они ее купили.
Энджи прикрыла глаза, вспоминая.
Они, все четверо, за целую неделю так и не пришли к согласию — ни по поводу музыки, которая будет играть на похоронах, ни по поводу того, кто ее будет исполнять, ни по поводу надгробия и цвета роз для украшения гроба. Пока не увидели скамейку. Они как раз зашли в скобяную лавку, чтобы купить цитронелловых свечей для церковного обряда, и увидели эту скамейку.
Мама замерла как вкопанная.
«Отцу всегда хотелось, чтобы перед входом в ресторан стояла скамейка», — сказала она.
«Чтобы люди могли присесть и отдохнуть», — добавила Мира.
На следующий день скамейка уже стояла у ресторана. Они даже не обсуждали, стоит ли прикрепить к спинке мемориальную табличку. Такие обычаи приняты в больших городах, в Вест-Энде все и так знали, что скамейка принадлежит Тони Десариа. В первую же неделю на ней стали появляться цветы — их приносили люди в память об отце.
Энджи несколько мгновении смотрела на ресторан, который был гордостью отца.
— Я спасу его, папа, ради тебя, — прошептала она и только через секунду поняла, что ждет ответа. Но ответ так и не прозвучал, она слышала только шум автомобилей с дороги и отдаленный рокот океана.
Энджи достала ручку.
Кирпичный фасад требовал косметического ремонта. Под самой крышей на стене нарос мох. В кровельной дранке не хватало многих элементов. На красной неоновой вывеске «Десариа» не горела буква «и».
Энджи начала записывать:
«Крыша. Ремонт фасада. Грязь перед входом. Мох. Вывеска».
Энджи поднялась по ступенькам к входной двери и остановилась. В витрине за стеклом висело меню. Спагетти с тефтелями стоили семь девяносто пять. Обед с лазаньей, включавший хлеб и салат, — шесть девяносто пять.
Ничего странного в том, что они теряют деньги.
«Цены. Меню».
Она открыла дверь. Над головой звякнул колокольчик. В нос ударил резкий запах чеснока, тимьяна, печеных помидоров и свежей выпечки.
И Энджи снова перенеслась в прошлое. За двадцать лет ничего не изменилось. Тускло освещенный зал, круглые столы, застланные скатертями в красную и белую клетку, виды Италии на стенах. Энджи не удивилась бы, если бы из-за угла вышел папа, улыбаясь и вытирая руки о фартук, и сказал бы: «Моя красавица, ты вернулась домой».
— Ну-ну, просто не верится, что ты здесь. А я-то опасалась, что ты свалилась с лестницы у себя в коттедже и слегла.
Энджи быстро заморгала и вытерла навернувшиеся слезы.
Ливви стояла у столика метрдотеля, она была одета в обтягивающие черные джинсы, черную, спускавшуюся с одного плеча блузку и туфли без задников на высоких каблуках в стиле Барби. От нее волнами исходило напряжение. Энджи ощутила его, как и тогда в детстве, когда они дрались из-за того, кто первым возьмет духи «Беби софт».
— Я пришла помогать, — сказала Энджи.
— К сожалению, ты не умеешь готовить, а в ресторане ты не работала с тех пор, как вылезла из манежа. Нет, стоп! Ты вообще никогда не работала в ресторане.
— Ливви, я не хочу ссориться.
Ливви вздохнула:
— Знаю. Не думай, что я такая стерва. Просто я ужасно устала от всего этого дерьма. Заведение сосет деньги, а мама только и делает, что готовит новые порции лазаньи. Мира ворчит на меня, но, когда я прошу ее о помощи, она говорит, что не разбирается в делах и умеет только кашеварить. Наконец-то мне приходят на помощь, но кто? Ты, папочкина принцесса. Даже не знаю, смеяться мне или плакать. — Она вытащила из кармана зажигалку и закурила сигарету.
— А ты не думаешь, что стоит перестать здесь курить, а?
Ливви мгновение молчала.
— Ты говоришь совсем как папа. — Она бросила сигарету в низкий стакан, в который было налито немного воды. — Я пока пойду, а ты сообщи мне, когда вычислишь, как спасти положение.
Энджи проводила сестру долгим взглядом и отправилась на кухню, где мама готовила лазанью, укладывая слои на большие металлические противни. Мира трудилась рядом, скатывая тефтели на столе размером с двуспальную кровать.
Когда Энджи вошла, Мира подняла голову и улыбнулась:
— Привет!
— Энджи! — воскликнула Мария, вытирая щеку и оставляя на ней красный след от помидоров. Ее лоб был покрыт капельками пота. — Ты уже научилась готовить?
— Едва ли это помогло бы спасти ресторан. Я пока делаю пометки, чтобы потом разобраться.
Улыбка на лице мамы угасла. Она бросила обеспокоенный взгляд на Миру, но та лишь пожала плечами.
— Пометки?
— Ну, надо же спасать положение.
— А сейчас ты решила осмотреть мою кухню? Твой отец — да упокоит Господь его душу — любил…
— Успокойся, мама. Я просто провожу ревизию.
— Миссис Мартин говорит, что ты перечитала все книги о ресторанах, имевшиеся в библиотеке, — сказала Мира.
— Хорошо, что предупредила. Теперь я буду знать, что в этом городе нельзя брать напрокат фильмы с пометкой «Детям до шестнадцати смотреть не разрешается», — улыбнулась Энджи.
Мария фыркнула:
— Здесь, Энджела, люди присматривают друг за другом. И это хорошо.
— Не начинай, мама. Я просто пошутила.
— Надеюсь на это. — Мария подвинула к переносице сползшие тяжелые очки и устремила на Энджи внимательный взгляд увеличенных линзами карих глаз. — Если хочешь помочь, научись готовить.
— Папа не умел готовить.
Мария ошеломленно заморгала, опять фыркнула и снова принялась выкладывать смесь из рикотты [4] и петрушки на тесто.
Мира и Энджи переглянулись.
«М-да, — подумала Энджи, — задача предстоит не из легких». Она такого не ожидала. Придется продвигаться вперед с величайшей осторожностью. Одно дело — раздраженная Ливви, и совсем другое — разгневанная мама, которая может еще и выгнать ее. Когда она в ярости, то становится холоднее льда.
Энджи опустила взгляд в свои записи, чувствуя, что обе пары глаз наблюдают за ней. Помедлив секунду, чтобы собраться с духом, она спросила:
— Когда в последний раз обновляли меню?
Мира понимающе хмыкнула:
— В то лето, когда я ездила в летний лагерь.
— Очень смешно, — процедила мама. — Мы отработали его до совершенства. Нашим посетителям нравятся все эти блюда.
— А я и не утверждаю иное. Я просто интересуюсь, когда в последний раз обновляли меню.
— В тысяча девятьсот семьдесят пятом.
