Возьми меня на поруки (СИ) - Трифоненко Елена (мир книг TXT) 📗
— И долго мне ждать волшебного преображения? — сердито воскликнула я и даже притопнула.
Вероника чиркнула по мне ленивым взглядом, после чего забрала у Глеба огромную кучу платьев и навалила ее на меня:
— Иди примеряй. Мы сейчас подойдем.
Синее, зеленое, бежевое… Минут через двадцать у меня уже рябило в глазах. А еще, немножко заболели руки и ноги. Кажется, примерку одежды вполне можно признать видом спорта. Мне даже название ему удалось придумать: примерочная гимнастика.
Я надевала очередное платье и выходила к Глебу и Веронике. Глеб одобрительно кивал, а Вероника почти все время кривилась:
— Слишком длинное… Слишком короткое… Слишком красное…
Еще минут через двадцать мне стало казаться, что это никогда не кончится. Мне захотелось пить, в туалет и в спячку.
— Давайте, котик! — подбадривал Глеб. — Еще пару заходов.
Наконец Вероника захлопала в ладоши:
— Вот это! Просто бомба!
Глеб застыл в удивлении:
— Знаешь, это какой-то странный цвет. Я бы назвал его цветом детской неожиданности.
Она посмотрела на него как на дурочка:
— И что? Ты разве не видишь, как он ей идет?
Я повернулась к зеркалу и уставилась на свое лицо. Черт! Мне и правда очень подходит этот оттенок.
— И потом, — Вероника уперла руки в бока. — Это не цвет детской неожиданности, это цвет горчицы. И сейчас мы подберем еще что-нибудь такого же оттенка.
Через пятнадцать минут мы вышли из магазина с целым ворохом пакетов. Я получила два горчичных платья, юбку и брюки. Последние мне, кстати, запретили снимать, как и кремовую блузку, которую выбрал для меня Глеб. От мысли о том, сколько Алинин брат только что потратил, меня даже бросило в пот. Я решительно взяла парня под руку и забормотала:
— Глеб, я за все расплачусь. Только не сразу, а как-нибудь по частям.
— Перестань, — решительно прервал он. — Мы же договаривались.
У него был такой раздосадованный вид, что я смутилась:
— Извини. И большое тебе спасибо за подарки. Ты такой щедрый, такой добрый…
— Я просто не люблю проигрывать, — буркнул он и почти сразу состроил глазки Веронике. — Ну что, Никсуь, куда теперь?
Та заботливо смахнула с его щеки ресничку, а потом покосилась на мои ноги:
— Теперь твою Золушку надо переобуть.
Он притянул Веронику к себе и игриво улыбнулся:
— Как скажешь.
13
В обувном меня ожидала новая пытка. Мои кеды были обсмеяны и с позором выброшены в ведро. Вместо них я получила три пары туфель на высоком каблуке. Я бы даже сказала, на высоченном.
— Но мне по работе надо много ходить, — пыталась возражать я, но сладкая парочка от меня отмахнулась.
— Обувь на плоской подошве уродует женщину, — глубокомысленно заявила Вероника, красивым жестом отбрасывая назад свои чудесные волосы. — Будем откровенны, в кедах ты — вылитая утка.
— Утки, между прочим, очень милые и забавные птицы, — хмыкнула я, но в ответ получила такой взгляд, что спорить расхотелось.
Глеб расплатился за все выбранные Вероникой коробки, и мы вышли в коридор.
— Теперь у нас по плану салон красоты, — сообщила блондинка. — Надо же хоть что-то сделать с этой паклей на Ксюшиной голове.
Алинин брат одобрительно закивал, а мне с трудом удалось подавить тяжелый вздох. Что-то не пойму: сегодня у меня день унижений? Хотя, нет, подождите! Глеб, кажется, назвал это рестайлингом.
Мои каблуки решили спутаться друг с другом, и я чуть не грохнулась.
— От бедра, Ксюша! — назидательно сказала Вероника и изобразила идеальную походку. — От бедра!
— Она еще дома порепетирует, — пообещал Глеб, даже не глядя в мою сторону.
Мне захотелось огреть его одной из коробок. Нет, ну сколько можно? Ест эту Веронику глазами так, будто последние десять лет провел на необитаемом острове.
Проходящий мимо парень вдруг хлопнул меня по попе.
— Ай! — я больше удивилась, чем разозлилась.
Парень оглянулся и показал мне большой палец. Я ему понравилась? Или что это значит?
Настроение у меня сразу поднялось. И я изо всех сил попыталась смириться с сегодняшними превращениями. Вот только боль из-за расставания с моими любимыми кедами буквально разрывала мне сердце.
Мы отошли от обувного на приличное расстояние, когда я наконец решилась. Застыла на месте и всплеснула руками:
— Ой! Я совсем забыла. Извините, но мне надо кое-куда отлучиться.
— В туалет? — спросила Вероника так громко, что услышали все в радиусе ста метров.
— Почти.
— Ладно, — кивнул Глеб. — Иди. Мы тебя на фудкорте подождем.
Они ушли дальше, а я ломанулась по коридору обратно к обувному. Моя обновка — бежевые лодочки — производили просто ужасный цокот. Неужели мне теперь постоянно придется быть такой громкой? Это же наказание какое-то!
С трудом балансируя на непривычных каблуках, я влетела в магазинчик и стала швыряться в ведре у входа.
— Девушка, вы что делаете? — почти сразу заинтересовался мною охранник.
— Ничего! — огрызнулась я и таки выудила на свет божий дорогие сердцу башмаки. — У вас случайно не будет какой-нибудь ненужной коробки?
— Нет, — он посмотрел на меня как на сумасшедшую.
К нам почти сразу подошла продавец и понимающе улыбнулась:
— Хотите, дам вам пакет?
— Давайте! — кивнула я, с любовью прижимая кеды к груди, а потом невольно вздохнула. — Вот так! Мы не ценим некоторые вещи до тех пор, пока их не лишимся.
— Это точно! — поддакнула продавец и вместе с пакетом дала мне еще горсть конфет из вазы на кассе. — Кстати, я, как и вы, считаю уток очень милыми. А вот курицы мерзкие, особенно когда не думают, что несут!
14
Глеб и Вероника сдали меня в салон красоты, а сами, сделав несколько распоряжений для мастеров, ушли. Я представила, как они сейчас будут целоваться в машине (а ведь будут, сто процентов, будут), и на меня такая злость нахлынула!
Все! Хватит это терпеть. Надо немедленно пойти за Глебом и заявить, что я отказываюсь дальше участвовать в его дурацком пари.
Я поднялась из кресла и решительно зашагала к выходу.
— Куда? — проход мне преградил здоровенный бугай. — А ну быстро села на место!
— Э… Мне надо. Меня мама ждет.
— Садись! — рявкнул он, нависая надо мною отвесной скалой. — За тебя уже уплачено. А если Мишеньке уплачено, он всегда хорошо делает свою работу.
— А кто у нас Мишенька? — робко поинтересовалась я.
Бугай ткнул себя кулаком в грудь и, запихав меня обратно в кресло, надел красивый черный фартук:
— Расслабься, детка. И тогда ты даже сможешь получить удовольствие.
А потом все так завертелось! Мишенька оказался мастером на все руки. Сначала он чуть постриг меня и перекрасил в золотистый блонд. Затем сделал мои ресницы густыми, а брови темными. После чего принялся за макияж.
— Запоминай, как и что я делаю, — посоветовал он, выставляя на стол целую гору тюбиков, баночек и коробочек. — Потом купишь себе все необходимое и будешь делать так же.
Само собой, ничего я не запомнила. Праймер, консилер, хайлайтер… Блин, я раньше и слов-то таких не слышала.
Через двадцать минут из зеркала на меня ошарашено пялилась красивая блондинка, чем-то похожая на Веронику. Нет, серьезно! Меня было вообще не узнать. Я никогда в жизни не делала селфи, но в этот раз прямо не удержалась: вдоволь нащелкала себяшек, чтобы позже отослать Алине.
Не успела я прийти в себя, как Мишенька уже передал меня какой-то девушке с цыганскими глазами. Та сделала мне маникюр и педикюр, после чего я начала волноваться, а не станет ли следующим этапом моего преображения какая-нибудь жуткая эпиляция всего тела, но, к счастью, обошлось.
