Как вам живется в Париже - Кандала Тамара Ивановна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Это было начало восьмидесятых. Наши вожди мёрли, как мухи, один за другим, а мы учились, гуляли, влюблялись, обманывали и были обманутыми, веселились, страдали и, главное, вся жизнь была впереди.
Ксения познакомила меня с Графиней. Я ожидала увидеть полубезумную старуху из «Пиковой дамы», а оказалась перед лицом монументального колосса, величественного и одновременно полного детского лукавства. С ней интересно было говорить обо всём. Она вмешивалась во все наши споры. Однажды мы ввалившись чуть ли не всей группой к Ксеньке, затеяли модный в то время в студенческих кругах диспут о религии.
— Отличие верующего от атеиста состоит в том, — вмешалась Графиня, — что последний хочет удовольствий здесь и сейчас, тогда, как человек религиозный откладывает наслаждения на потом. Первый хочет удовлетворения своих потребностей быстро и насыщенно, второй же хочет растянуть их навсегда. Так что, выбирайте. Но учтите, здесь и сейчас всё-таки надёжнее.
Потом, гораздо позже, став сочинителем, я пыталась воспроизвести её колоритные высказывания по памяти, по чего-то всегда не хватало. Может быть, моего того, свежего восприятия. Ксенька же цитировала её всю жизнь.
— Ну вот что, деточки, — сказала она как-то, усадив нас перед собой, — молодость, это, конечно, прекрасно, но это также самое время подумать о старости. Вернее, о будущем. В этой стране оставаться нельзя. Ничего хорошего здесь быть не может. Никогда. Это Королевство Кривых Зеркал. Слишком тяжело наследство. А раскаяние не в привычках великих наций и народов. Отсюда надо «валить», как теперь говорят. У моего поколения не было этой возможности. Всё, что я могла сделать в личном плане, это не рожать этому молоху детей. А у вас эта возможность появилась. И вы прекрасно знаете, о чём я говорю — брак с иностранцем, пусть даже фиктивный. Главное зацепиться. И не смотрите на меня так. Это не цинизм. Это здравый смысл. Лазейка в мир. Это вам совет уже почти с того света, — и она ткнула пальцем в небо.
— Соня! Ну как ты можешь учить их такому! — возмущалась Лилечка. — А как же Родина! Своя земля!
— Ты эту землю нюхала? — взъярилась Графиня. — До неё когда-нибудь дотрагивалась? Всю жизнь прожила в центре Москвы, с прислугой. И скажи спасибо, что тебе перепали эти крохи с барского стола, без того, что тебе пришлось кого-нибудь за них продавать. Ты и дочери своей такой судьбы желаешь — пытаться плыть красивым брассом, высоко держа голову?
— Ну, где ж его взять, иностранца?! Он, ведь, в форточку не влетит, — вмешалась практичная Ксенька.
— Это не факт. Если форточку открыть пошире, запросто может и влететь. Главное, имейте эту идею в голове, она будет сама на вас работать.
Нельзя сказать, что мы над этим не задумывались — многие тогда задумывались, — но думалось тогда об этом как-то отвлеченно. А теперь, благодаря Графине, начало обретать конкретные очертания.
— Особенно тебе, Ксандра, — продолжала она, — у тебя сын. Ты не имеешь права бросать его в пасть этому монстру. Потом, когда он вырастет, он сможет сам выбирать, где жить. А сейчас ты несёшь за него ответственность. Я знаю, о чём я говорю, у меня уничтожили всю семью численностью в шесть человек, как царскую. И сама я прожила рабой всю сознательную жизнь. Под властью убогих тиранов. Бегите отсюда. Уезжайте. Уползайте. Вспомните ещё меня добрым словом, старую ведьму. Да и Арсений, был бы жив, сказал бы то же самое. Я-то его хорошо знала, хитреца. Такое чудо себе заделал перед смертью.
— Да, ведь он даже не знал, — грустно сказала Ксения.
— Ничего, ТАМ узнал, — Графиня опять ткнула своим длинным, желтым от курева пальцем в потолок.
Маленький Арсик был всеобщей радостью. Он был ребёнком весёлым, здоровым и причинял минимум неудобств. Им с удовольствием занималась ещё молодая бабушка — Ксенькина мама — и старенькая няня, которая нянчила ещё Ксению. Мы брали его иногда с собой в Серебряный бор, зимой — покататься на саночках, летом — на пляж. Он забавлял всю нашу студенческую братию и разнокалиберных ухажеров.
На последнем курсе в Ксенькину форточку всё-таки влетел иностранец. Правда не совсем в форточку.
Они столкнулись в дверях студенческой столовки — она входила, он выходил. Вышел и сразу вернулся. Стал за ней в очередь на раздачу. Потом попросил разрешения подсесть к ней за стол. Она разрешила. Так, за котлетами с капустой (для него это уже была вторая порция за день), у них и начался роман.
Оскар был французом ливанского происхождения. Сын богатых родителей, молодой учёный-антрополог, денди и эстет, знавший несколько языков, он за каким-то чёртом приехал к нам в Университет, на истфак, на целых два месяца. К моменту, когда он познакомился с Ксенией, срок его пребывания подходил к концу, он должен был уезжать через неделю. Вместо этого он остался ещё на полгода, пасти свою Дульцинею до окончания учёбы. Сразу после защиты диплома он сделал Ксении предложение.
Подав документы и назначив (через три месяца, по закону) день свадьбы, он укатил к себе в Париж, подготовить родителей к счастливому событию.
Мы остались готовиться к свадьбе.
Тут-то Ксению и вызвали в «органы». Маленький человечек, похожий на хорька, с близко посаженными глазками и ничего не выражающим лицом, принял её у себя в кабинете, на Лубянке, объявив при этом, что встреча носит неофициальный характер… пока.
— Видите ли, Ксения Александровна, вы человек известный, — начал он иезуитски-вежливо, — актриса, понимаете ли…
— Бывшая, — уточнила Ксения.
— Всё равно. Ваше лицо по фильмам всей стране известно. Не будете же вы себя подвергать неприятностям. Государство на вас потратилось, даже дважды, позволив вам закончить два ВУЗа. А вы вдруг решились нас покинуть…
— Любовь, знаете ли, — констатировала Ксения.
— Любовь любовью, но вы уж не порывайте так резко с нами все связи.
Короче, ей предложили помогать «любимым органам» там, во Франции. Она, оторопев от наглости сделанного ей предложения, пыталась выкрутиться, ссылаясь на свою, абсолютно неконтролируемую актёрскую эмоциональность, плохую память и полное неумение хранить секреты.
— Ну-ну, — усмехнулся «хорёк», — вы не так безнадёжны, как хотите казаться. И потом, вам помогут.
— Да на кой чёрт он вам нужен, мой муж! — в отчаянии выкрикнула она. — Он же для вас абсолютно бессмысленная фигура!
— Ну, это нам лучше знать, кто нам нужен. И не забывайте, что он пока ещё вам не муж, — сказал он с гаденькой улыбочкой, — могут визу не дать, могут бумаги затеряться в загсе, да мало ли что ещё…
Ксенька вышла из этого «милого» заведения со смесью тошнотворного страха, брезгливости и растерянности, выпросив неделю на «раздумье».
Посоветовавшись, мы решили, что ей нужно встретиться с культурным атташе Франции, с которым, «на всякий случай», её познакомил Оскар перед отъездом, и который дал ей свою визитную карточку с телефоном, написанным от руки и помеченным крестиком.
— И не бойся, — сказала Графиня, — не такие уж они вездесущие, эти наши доблестные органы. Иначе бы так страну не просрали! Позвонишь из автомата, встретишься в нейтральном месте. Ну не приставили же они к тебе хвоста, на самом деле, у них на таких как ты сейчас хвостов не хватит.
Ксения встретилась не только с культурным атташе, но, с его помощью, и с консулом и рассказала им всё.
— Не волнуйтесь, Ксения Александровна, — сказал ей консул, — сейчас уже не те времена. Соглашайтесь на всё. Желательно, устно. Но если будут очень настаивать что-нибудь подписать, подписывайте, это ничего не значит. Главное, чтобы ему выдали визу и вам дали возможность пожениться. Французский паспорт мы вам выдадим на следующий же день, прямо в посольстве. И ваш сын будет туда вписан.
Времена, действительно, менялись — к власти пришёл «Горби» — страну ждал капитализм под управлением коммунистической партии и ядерная катастрофа в Чернобыле. Ей было не до Ксеньки. От неё отстали так же неожиданно, как и пристали.
