Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Она кивнула, интуитивно прижимая руки к груди, до боли сцепив пальцы. По ее щекам лились слезы. Только бы не грохнуться в обморок.
— Так что ж ты стоишь, как падшая женщина? — ласково увещевал Иштван. — Умоляешь…Тебе это совсем не идет. Поехали, милая, поехали, — Он взял Лильку за плечи, как свою собственность — естественно, он имел на это все права — и увлек к выходу. Она безропотно пошла с ним. В дверях Цагерт остановился, пропуская даму вперед и, усмехнувшись, посмотрел на Ивана гордо и самодовольно.
— Теперь только попробуй подойти к ней, — мрачно пригрозил Пахом и, сплюнув на пол, в окружении своих вассалов направился к выходу.
Иван, оставшись стоять у окна, размышлял. Взгляд Цагерта его озадачил. Где-то в мозгу теплилась мысль, но из-за обиды и злости он не мог ухватить ее.
Из окна Иван видел, как вся компания вывалила на улицу. Впереди Иштван, заботливо обнимающий подружку, за ними — Пахом и остальные. Цагерт одной рукой достал из кармана куртки ключи от машины и кинул их Пахому. Потом усадил Лильку на заднее сиденье и, плюхнувшись рядом, обнял. Но за секунду до этого они с Пахомом стукнулись поднятыми вверх ладонями в знак удачи и одержанной победы.
"Он меня переиграл", — внезапно пронеслась в голове у Ивана странная мысль. А еще он почувствовал, на самый короткий миг ощущение ужасной потери, когда уже ничего изменить нельзя. Иван отогнал глупые мысли, и собрался было вернуться к Зине Кондратьевой. Она-то должна точно знать о шашнях подружки.
— Шпана, настоящая шпана, — вдруг сказал кто-то рядом. — И девка тоже блатная.
Иван обернулся и увидел Игоря Мищеренко.
— Мы — домой, — бросил Иштван Пахому.
Тот кивнул и уточнил:
— Машину дашь на вечер?
— Бери, только потом сам загони в гараж. И прежде, чем загонять, позвони мне.
Они подъехали к дому. Обычному девятиэтажному, панельному, стоящему в окружении таких же домов. С набитыми мусорными баками около подъезда. И с бабушками на лавочках неподалеку.
Выйдя из машины, Лилька тупо посмотрела на свои окна.
— У меня никого нет. Может, еще не вернулись? — недоуменно спросила она Иштвана. Вопрос казался риторическим.
— Вернулись, — улыбнулся Иштван. — Вон смотри, Линкины колготки на веревке болтаются. Вчера днем их не было. А твои родители, наверное, у нас. Отцу вручили какую-то медаль ВДНХ. Вот и обмывают.
Отец Иштвана работал директором завода. И, сколько себя помнила Лилька, всегда ходил в костюме и белой рубашке. Носил тяжелый кожаный портфель, затертый так, что первоначальный цвет угадывался с трудом. И каждое утро в половине девятого за ним приезжала черная "Волга" и увозила на завод. И каждый вечер в половине седьмого привозила обратно. Лилькин отец трудился на том же заводе начальником цеха. Но никогда ее отец не ездил на этой самой "Волге". А всегда шел на завод пешком. И когда кто-нибудь шутки ради спрашивал, что это за дружба такая, что друг даже до работы не довезет, он просто отвечал:
— Поэтому и дружим, что никто никого ни о чем не просит, никто никого не ждет.
— Пойдем к нам. Мать там всякой вкуснотищи наготовила, — предложил Иштван, когда они уже поднимались в лифте. И тихонечко ее поцеловал.
— Я бы осталась дома, — прошептала Лиля.
— Будешь сидеть, и реветь? — Он строго посмотрел на нее. — Я против.
Она отперла дверь и хотела попрощаться. Ей нужно побыть одной. Решить, что делать дальше. И в голове с разной интонацией все время билось цветаевское:
"Спрошу я стол, спрошу кровать, зачем живу, зачем я бедствую, отцеловал — четвертовать, другую целовать — ответствуют".
— Я войду, — скорее, поставил в известность, чем спросил Иштван.
— Входи, — согласилась она — уже не осталось сил спорить или что-то объяснять.
— Иди ко мне, — хрипло проговорил он, как только захлопнул дверь, и потянулся к ней.
— Иштван, — попыталась остановить его Лиля.
— Иди ко мне, — повторил он, зарываясь лицом в ее волосы. — Я мечтал об этом от самой больницы.
— Ты хочешь заняться этим в коридоре? — изумленно проговорила она, пытаясь отстраниться.
— Можно и в твоей комнате, — пробормотал он. — Только скорее…
— Я хочу жениться на тебе, — заявил Иштван, когда она подкрашивала глаза около большого зеркала в прихожей. Лиле нравилось краситься именно здесь. В этом зеркале она казалась себе очень красивой. Он стоял рядом и, улыбаясь, любовался ее отражением. Лиля принарядилась, надела вязаное платье цвета морской воды. Сумасшедший оттенок, делавший заплаканные зеленые глаза колдовским наваждением.
— Я не знаю, разумно ли это с твоей стороны. Я боюсь, что ты потом пожалеешь, — засомневалась она. — И мне стыдно смотреть в глаза твоим родителям.
— Во-первых, они ничего не узнают, это только наше с тобой дело. Во-вторых, они тебя любят, ты ж знаешь. И, самое главное, скажи, неужели я так тебе противен, что ты против брака со мной даже в такой ужасной ситуации? — воскликнул Иштван с горечью.
— Нет, не противен. Иначе я не смогла бы с тобой…Просто я не могу так быстро принять решение. Ясное дело, что это самый лучший выход. Но я не хочу сделать тебя несчастным. Боюсь, как бы ты потом не пожалел. — Она выговорила это, и ее глаза наполнились слезами.
— Эй, прекрати реветь. Сейчас потечет тушь, и мы заночуем прямо в прихожей, — пошутил Иштван. Его губы растянулись в мягкой улыбке.
Лиля расхохоталась. Смех сквозь слезы. Он стоял совсем рядом. Черные глаза смотрели нежно и преданно. Близкий, родной человек. Настоящий друг. Тот самый друг, что вытаскивал ржавый гвоздь, который она загнала себе в пятку через сланец, когда играла во дворе в волейбол лет в двенадцать, много лет подряд объяснявший ей физику и алгебру, а иногда и геометрию. А она писала за него сочинения. Друг, который не ходил без нее в гости и шантажировал этим всех своих приятелей. И Лиля помнила, как он заставил Нину Сердюкову помириться с ней и пригласить на день рождения.
— Без Лили и я не приду, — заявил он тогда.
Нине ничего не оставалось, как пригласить и ее. Им тогда исполнилось по десять лет.
— Ты мой самый близкий друг, и мне страшно подумать, что, выручая меня, ты испортишь себе жизнь, — постаралась объяснить Лиля ласково, опасаясь обидеть его. — А ты подумал, что будет дальше? Мы…
— Я объясню тебе, что будет дальше, — резко перебил он. — Завтра мы подадим заявление в загс, и до свадьбы поживем в дедовой квартире. В нашей с тобой квартире. Самое большее через месяц мы официально поженимся. И я даю тебе слово, что ты никогда не пожалеешь об этом. И я клянусь, что никогда не пожалею об этом сам.
Иштван замолчал. И Лиля увидела капельки пота у него на лбу. Маленькие прозрачные бисеринки.
"Он сильно волнуется", — пронеслось у нее в голове. И, в самом деле, почему она так убивается из-за Ивана, оказавшегося полным ничтожеством, и не может оценить благородство соседского мальчика, учившегося с ней в одном классе? Наверное, придется принять его предложение. Иначе вся последующая жизнь превратится в ад. На нее будут показывать пальцем на улице. А мать, наверное, выгонит из дому.
— Я согласна, — прошептала она. — Я согласна выйти за тебя замуж.
— Тогда пошли наверх, объявим родителям, — радостно скомандовал Иштван.
Обе стороны восприняли известие со сдержанной радостью: и мальчик неплохой — всегда мечтали о таком зяте, — и девочка замечательная, только ее в невестки и прочим. Но, рано, дети, рано. Вам всего лишь девятнадцать. Годик-другой потерпите.
Иштван блестяще разыграл козырную карту. Родители умилились, пару раз назвали их негодяями, долго охали и ахали, а потом даже отпустили жить отдельно до свадьбы. Этому обстоятельству Лиля удивилась особенно. От своих родителей она такого не ожидала. И ей в какой-то момент даже показалось, что Иштван всех обвел вокруг пальца. Все тщательно спланировал.
