Сборник (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна (книги онлайн txt) 📗

Наталья Колесова

Сборник

Просто игра

Дома она — женщина в разводе с ребенком, пытающаяся свести концы с концами. На работе — одетая по «дресс-коду» серенькая офисная сотрудница. Везде рамки, приличия, правила. И только иногда она может позволить себе быть настоящей. Тогда, когда на компьютер приходит сообщение о том, что Игра начинается в субботу!..

Как бы перехватить сотню с бабушкиной пенсии Машке на осенние сапоги. А если выгрести бутылки из-под пива с кладовки, отскрести, отмыть, отыскать, где их принимают за деньги, а не а на обмен товара, может хватить на обеды в школе… И еще…

Эти сложные расчеты прервал резкий голос прямо над ее головой:

— Светлана Владимировна!

Вздрогнув, она вскинула глаза, заполошно схватилась за раскрытую папку.

— Да?

— Отчет отослали?

— Еще нет…

— Когда будет готов?

— Ну-у…

— Вы знаете, что он должен быть отослан еще вчера?

— Да, но…

— Вот и прекращайте витать в облаках и займитесь, наконец, своими обязанностями! Понимаю, что вы женщина одинокая, но на работе нужно думать о работе!

Добрый вечер, мрачно подумала она, глядя в спину уходящего начальства. Да что ж я все время язык-то проглатываю? Данные дали всего полчаса назад, а на одну только обработку уйдет целый день… И какова стерва — как это ввернула насчет одинокости! П-проститутка старая! То ли настроение ей кто испортил, то ли снова сокращение намечается… Коллеги поглядывали кто с сочувствием кто с усмешкой, но комментировать не пытались — Марковна стояла в дверях, с кем-то переговариваясь в коридоре. Ну ладно, выкинуть все из головы, дожму сегодня как-нибудь, возьму домой наконец…

Она повернулась к компьютеру и поморщилась: опять Машка письма сбрасывает, лучше бы уроки до ее прихода сделала! Нетерпеливо щелкнула «вводом» — конверт раскрылся, описав плавную дугу и в глаза бросилось напечатанное черным жирным шрифтом: «Кошка!»

Светлана Владимировна откинулась на спинку кресла, задумчиво разглядывая расплывающееся, как клякса, слово. Отчет мгновенно перестал для нее существовать — вместе со всем остальным миром. Из кляксы вновь появилось: «Кошка!», наплывая, заполняя весь экран, нетерпеливо, чуть ли не угрожающе.

«Yes».

«Игра 13-го. Игровое время: 1–2 суток. Полигон: комбинат. Тема: „Зона“ АБС. Рекомендуемая литература: А. и Б. Стругацкие, Пикник на обочине. Оргвзнос: 100. Отказ: не принимается. Мик.»

Светлана сняла очки и устремила усталые, неопределенного цвета глаза на теплое августовское небо. Трезвый Мик лаконичен до неприличия. Первое послание за несколько месяцев и ни здрасьте тебе, ни до свидания, рассеянно раздумывала она, уже машинально прикидывая, какой 13-го будет день недели, можно ли забросить Машку бабушке на двое суток и…

И остановилась. Стоп, стоп, стоп. Ты уже в прошлый раз решила — все, пора завязывать. Бабе под сраку лет, ребенок на шее, лучше бы подработку нашла. А ее — только пальцем помани — готова сорваться и нестись сломя голову на дурацкие игры, от которых нормальный человек только пальцем у виска покрутит — и плевать на дочкины сапоги, последние деньги спустит, чтобы провести пару-тройку дней в компании таких же идиотов…

Она говорила это себе и понимала — бесполезно, в воздух, в пустоту потому что тело, уставшее, отупевшее от сидячих дней, месяцев, подбиралось, становилось настороженно-звериным, уже пальцы мягко постукивали по столу, вспоминая беззвучную азбуку; а сощуренные, словно ставшие зорче глаза следили, как на экране разворачивается следующее послание — кто-то упал на хвост мастеру, хакеры несчастные! — на этот раз без подписи: «Кошка! В этот раз я тебя урою!»

Светлана Владимировна улыбнулась. Потянулась к клавиатуре медленно, со вкусом, с расстановкой, громко клацая клавишами, напечатала ответ из трех вполне приличных букв, образующих ну очень неприличное слово…

Еле-еле уложив вяло сопротивляющуюся Машку — дочь зевала во весь рот и ныла только исключительно из природной вредности, — она долго и тщательно мыла посуду, упорно стараясь не смотреть в сторону компьютера и все же то и дело кидая на мирно светящийся монитор быстрые «невзначайные» взгляды. Какого рожна тебе еще надо? Что тебе, персоналки мастера мало? Решительно повернувшись к экрану спиной, она поставила табуретку и достала с антресолей старую спортивную сумку. Села тут же на пол, неторопливо доставая прикиды. Кольчуга из ковровых колец в полный рост… ведь таскала же на себе такую тяжесть, уму непостижимо… первый деревянный меч… Есть же коллекционеры, которые с руками отрывают реликвии первых Хоббитских Игрищ — музей, слышно, организуют да книги пишут — продать, что ли? А если сюда прибавить плату за тренажеры, посещение через знакомых ментов стрелкового тира… Надо завтра пристрелять пневматику, да и побегать по вечерам бы не мешало — совсем закисла. Где-то тут была схема комбината с прошлогодней игры… Пожалуй, надо смотаться туда, припомнить, что там к чему… Ага, вот она! Не сводя глаз со схемы, она машинально натягивала кошачий прикид — пятнистые штаны, черную водолазку, камуфляжную куртку со множеством карманов, высокие ботинки, ремни, перчатки… Поднявшись, вышла в коридор, к большому зеркалу, на ходу надевая маску.

На нее смотрела Кошка. Гибкая, черная, сильная. Повернулась медленно, поблескивая зелеными в прорезях маски глазами, внимательно оглядывая себя: слава Богу, не расплылась, никаких лишних складок и черт с ней, с зарядкой… Она присела, пружиня, на шпагат, сделала несколько разных гере — нигде не жало, не тянуло, не мешало, не давило… Сзади пискнул компьютер, у Светланы екнуло сердце. Махом оглянувшись, уставилась на экран. Подошла, как загипнотизированная. Коротко вздохнув, нажала «ввод». Может, это опять Мик… или… На экране таяла улыбка.

«Кошка, здравствуй. Набираю команду. Идешь?»

Она оперлась о стол рукой с зажатой в ней маской и отпечатала — с жутковато-сладким чувством, похожим на то, с которым бросаешься в ледяную воду.

— Иду.

С Улыбкой они играли второй год — до того в миковских «игрушках» Кошка переходила из команды в команду, а то и вовсе была вольным стрелком одиночным ролевиком — по своему желанию или хотению Мика-мастера, любящего перетасовывать людей и смотреть, что из этого получится. Собственно, этого парня Кошка и не помнила — каждый игровой сезон приходила куча новичков и большинство из них ничем особенным не выделялось… После окончания «Бури в пустыне», как пышно обозвал свою игру Мик — обыкновенную «войнушку» с террористами, арабами, ЦРУшниками, КГБшниками, заложниками, похищенным атомным оружием и прочими прелестями — Кошка забрела в Перекресток. Вообще-то она редко это делала: послеигровое обсуждение зачастую превращалось в натуральные разборки вплоть до мордобитья… Но в этот раз Игра получилась на диво и разбегаться просто так не хотелось. А посему народ засел в ролевушном кабаке-клубе, делясь впечатлениями и претензиями. Как водится, последних было больше, и когда Кошка с ЦРУшниками явилась в Перекресток, там уже стоял вселенский ор — враждующие стороны обвиняли друг друга в несоблюдении правил и недосчете «хитов» — игровых жизней — и все дружно нападали на «мастеров-козлов». Мик, не потерявший энергии и сил за несколько месяцев подготовки к Игре, успешно отбрехивался, подмастерья обижались и орали «сам дурак!», кто-то спал, кто пил, кто-то обменивался адресами — словом, все было, как обычно. ЦРУшники подались резко вправо — к спасенным заложницам — и сравнив их хорошенькие рожицы со своей грязной кошачьей мордой. Кошка пошла к своему столу у стойки — оттуда был виден весь Перекресток. Вправду сказать, мнение о ЦРУ у нее сложилось препоганое — команда была сборной, с бору по сосенке, склочной, без конца боровшейся за лидерство; удивительно, как они не перебили друг друга еще до встречи с террористами — и Кошка была рада от них отдохнуть. Хотя она не относилась к «загруженным» игрокам, которые полностью включались в Игру и которых после ее окончания приходилось чуть ли не под локотки водить в туалет и обеспечивать им прочие жизненные надобности, в этот раз Кошка выложилась здорово и единственное, что ей сейчас было нужно — еда, пиво и молчание. Вообще-то стол был мастерский, но Мик сейчас был занят перетявкиванием с игроками, да и питал к Кошке некоторую слабость, а посему она, бесцеремонно сдвинув посуду, кинула на сиденье куртку и сумку и пошла к стойке. Барменша Катя — Кэтти — была женоненавистницей. А так же ненавистницей домашних животных. Увидев, что неприятный ей экземпляр, единый в двух лицах, приближается к ее драгоценной особе. Кэтти немедленно повернулась к залу обширным задом. Кошка оперлась об исписанную автографами стойку, разглядывая этот зад и раздумывая лениво, что будет, если пульнуть в него: может, похудеет? Двое парней, разговаривающих неподалеку, мельком взглянули на Кошку, один — светловолосый — кивнул, здороваясь. С запозданием Кошка кивнула тоже: явно не из игроков-ветеранов, а с новыми она была плохо знакома. Парень позвал: