Синдром Фауста - Данн Джоэль (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗

Джоэль Данн

Синдром Фауста

НА ТОМ БЕРЕГУ

ЧАРЛИ

Трубку сняла Селеста, моя помощница и правая рука. Внешне она чем-то напоминает Элизабет Тейлор в молодости. Той же телесной наполненностью, такими же правильными чертами лица. Правда, волосы у нее темней, зато глаза – зеленые. Кроме того, в отличие от своих креольских соотечественниц, Селеста не так экспансивна. Но зверя в ней лучше не будить. В приемной сидели пациенты, и она говорила тоном ушлой секретарши:

– Доктор, это миссис Роза Грин. Можете ей ответить?

Я ухмыльнулся: к роли секретарши Селеста не подходит вовсе. Но в трубку сказал своим обычным тоном:

– Переведи ее на меня.

Голос у Розы был слабый. Слова она тянула, словно в перерывах между ними глотала пилюли. И еще этот румынский акцент!

– Чарли, – услышал я, – Чарли, сынок, ты совсем забыл мамочку! Ты так мне нужен…

– Мама Роза, – успокоил я ее. – Я у вас сразу после того как кончу прием.

Но освободился я лишь к вечеру…

Начало вечера – самое паршивое время в Лос-Анджелесе. Час пик, нервы, задыхающийся кондиционер, колеса, ползущие по асфальту с черепашьей скоростью. И еще эти взгляды в машинах по бокам: нетерпеливые, равнодушные и скучающие – злые.

На Сансет-бульваре две матроны в полицейских шапках, ретиво размахивая светящимися жезлами, урезонивали строптивое стадо машин. Они надсадно свистели, а иногда орали на незадачливых водителей осипшими голосами. И четырехколесная орда, огрызаясь, тыкалась в указанные стойла.

При всем моем нежном отношении к старухе, само сознание, что я еду в дом престарелых, нагоняло на меня тоску…

«Чарли, – сказал я себе, – ты инстинктивно ставишь себя на ее место. В тебе говорит страх… Ты боишься и под любым предлогом отталкиваешь от себя мысль о неизбежном конце».

Человек в ее возрасте одинок и никому не нужен. Но все вокруг суетятся и делают вид, что преданно о нем заботятся. Семья, знакомые, друзья, а вместе с ними и государство со всеми его системами здравоохранения и социального обеспечения.

Я взглянул в смотровое зеркальце и заметил в собственных глазах предательский блик страха. Суеверное чувство: чур меня, чур! Нервно хохотнув, я стал успокаивать самого себя. Тебе ничто подобное не грозит, говорил я себе. В такой благоустроенный предбанник царства теней тебя никто не упечет. Ведь ты в состоянии оплатить круглосуточный уход за собой в собственном доме.

Я мотнул головой, и блик исчез. Но зато стала заметней щеточка вертикальных складок на лбу. Как ни крути, самый безжалостный враг человека – возраст. Против него бессильны даже сильные мира сего.

Обогнув замок Херста слева, я вырвался с клейкой ленты автомагистрали на боковую дорогу. Еще несколько минут, три крутых поворота – и из-за деревьев выглянуло последнее стариковское пристанище: дом престарелых. Выкрашенное в блекло-розовый цвет, это четырехэтажное здание сразу же будило в груди змейку спящей тревоги. Закрытые наглухо окна с зелеными карнизами, две огромные и неуклюжие керамические вазы у входа, массивная, мрачной расцветки входная дверь. И ни кокетливые занавесочки на каждом окне, ни инфантильные цветочки в громоздких, как синхрофазотроны, вазах не могли скрасить это ощущение.

С силой потянув на себя дверь, я зашел внутрь. За покрытыми блеклыми пластиковыми скатерками столами подчеркнуто бодро играли в карты старички. Едва я показался на пороге, их взгляды мгновенно переключились на меня. Я был для них таким же загадочным и любопытным явлением, как сверкнувшая на горизонте комета. Или – как снежный человек. Я проглотил слюну. Чувство было такое, словно я съел скисшую котлету.

– Вам кого? – спросила полная дама за отдельным столом с телефоном, деловито внимавшая легкому гулу старческих голосов.

– Я – доктор Стронг. Меня ждет миссис Роза Грин…

Кивнув, дама с подчеркнутым чувством собственного достоинства встала из-за стола. Зад у нее был более чем внушительный. Она шла впереди, я, чуть отстав, за ней. Пройдя несколько коридоров и поднявшись по лестнице, мы остановились у двери с табличкой. Роза Грин…

Роза полулежала на возвышении из подушек. На ней было лиловое платье и крупная, давно вышедшая из моды янтарная брошь. Самой своей позой и густым слоем грима на лице она походила на извлеченную археологами из пирамиды мумию. Но мумия эта уже начала разлагаться. Храмовую величавость интерьера несколько портил лишь казенный аскетизм комнаты. Заведение это было не из самых фешенебельных.

Чтобы скрасить его, Роза попросила развесить по стенам выцветшие рекламные плакаты и фотографии. Их было не очень много, но видно, что ей они все были очень дороги. Бумага потрескалась и скукожилась, местами пожелтела и висела лохмотьями. Но все равно нельзя было не заметить на ней юную прелестницу из довоенного бухарестского кабаре. На одном из плакатов она демонстрировала обалденные ноги. На двух основательно поблекших снимках – явно выделялась в шеренге танцующих товарок.

Еще не подойдя к постели, я с почтительным видом уставился на эту своеобразную картинную галерею. Длинноногая красотка на пляже в старомодном купальнике. Она же – на карусели зимой, в пальто с лисьим воротником. Отдельно, на самом видном и почетном месте, висела явно увеличенная и смазанная снежком допотопного проявителя фотография. Все та же дива – в объятиях худощавого франта. Он – в опереточном гусарском мундире с галунами. Она – в белом воздушном платье с диадемой. На голове франта мерцал бриолином кок, а тонюсенькие усики подчеркивали капризный изгиб губ. На ее специально изогнутой руке – часики, которые она хотела бы показать каждому, кто увидит эту фотографию.

Роза следила за мной с явным удовольствием. Взгляд ее потеплел и даже чуть заслезился. Еще бы – ведь передо мной были звездные часы ее жизни. Так, кажется, назвал одну из своих книг покончивший с собой в разгар Второй мировой войны Стефан Цвейг.

Я подошел и поцеловал Розу в щеку. Она была сильно напомажена и подрагивала, как у всякого, кого не пощадила болезнь Паркинсона. Во рту остался привкус чего-то жирного и безвкусного. Роза слегка ущипнула меня за подбородок и улыбнулась.

– Шарль, шери! Я так рада, что ты пришел! Забыл? Сегодня – день моего рождения. Мне исполнилось восемьдесят восемь.

Она всегда называла меня так, чуть грассируя, на французский манер. Тем самым она как бы напоминала мне, что, как бы я ни строил из себя американца, свои студенческие годы я провел в Париже.

Я изобразил на лице шаловливую улыбку.

– Вы всегда были склонны к преувеличениям, маман!

Роза даже встрепенулась от удовольствия. Дрожь в лице была теперь почти незаметна.

– Ты стал льстецом, негодник…

Я смущенно погладил ее морщинистую руку:

– Надеюсь, вы позвали меня не для того, чтобы об этом сообщить?

На губах мумии возникло подобие улыбки. Она озабоченно качнула головой:

– Нет, конечно…

Роза приподняла брови и отвела взгляд.

– Мне снятся дурные сны, поросенок. В моем возрасте это плохое предзнаменование… Я все время думаю о Руди…

Я хотел успокоить старуху: ведь она всегда была так трогательно нежна со мной.

– Ваш сын, маман, уже не мальчик. Мы с ним – ровесники. И нечего вам о нем беспокоиться. Он неплохо устроился и сделал карьеру.

От негодования голова Розы затряслась особенно сильно. Мумия попыталась привстать, но я остановил ее с ласковой настойчивостью.

– Не хорохорьтесь, маман! В вашем возрасте стоит бережнее обращаться с нервами.

Она послушно опустилась на подушки.

– Вот так-то лучше…

Теперь губы у нее предательски искривились, а в глазах заблестели слезы.

– Бедный Руди! Попасть в лапы такой стерве…

– Вы должны заботиться о себе, маман!