Два билета в Вену - Тропинина Ольга (серия книг .txt) 📗

Ольга и Сергей Тропинины

Два билета в Вену

Глава 1

…Липкий густой снегопад, кружась в бешеном вихре, сливал все вокруг в сплошную холодную и вязкую муть. Благодаря какому-то непостижимому чутью кони до сих пор не сбились с дороги. Они продирались сквозь колючие снежные клубы метели, каждую минуту грозящей надуть такие сугробы, сквозь которые не пробьется ни зверь, ни человек. Карета продвигалась все медленнее и медленнее, а налипший со всех сторон снег быстро леденел, отчего экипаж все более походил на бесформенную белую глыбу.

– Ты все равно будешь моей! – Борис почти кричал, в его голосе звучало яростное и безумное отчаяние. Вдруг он перешел почти на шепот: – Ну почему, Мари, почему? Ведь у тебя будет все, что ты только захочешь! Я исполню любой твой каприз, любое желание! Все, что ты пожелаешь, Мари, я брошу к твоим ногам. Согласись, сдайся – и я твой вечный раб! – Он дрожал, голос его срывался. Марии было страшно, ей казалось, что Борис помешался. – Я ничего не пожалею для тебя, ничего! Сжалься… Тывидишь, как я люблю тебя!.. Я сгораю от желания!.. Вот, вот, послушай!.. – Князь схватил ее руку и прижал к сердцу. Мари почувствовала, как оно бешено колотится в его груди. – Мне не жить без тебя, Мари! – Он бессильно затих.

Маша пыталась разглядеть в полумраке его лицо, лицо человека, которому верила безоглядно, которому поверяла все свои тайны, которого считала своим лучшим другом.Считала… А вот сейчас он то кричит на нее, как сумасшедший, то умоляет и унижается перед ней со слезами в голосе. Борис пугал ее и в то же время вызывал жалость.

– Ну что для тебя твой Андр-р-ей? – издевательским тоном спросил Борис. – Где он, твой доблестный рыцарь, почему не спешит на помощь? Разве есть в нем что-то необыкновенное, что заставляет тебя бегать за ним, потеряв всякий стыд и забыв о женской гордости и чести?

– Сударь! Никто не давал вам права унижать и оскорблять меня! – Маша зло чеканила слова. – Никогда не думала, что среди членов столь знатного и уважаемого рода может оказаться такой негодяй, как вы! Андрей Петрович – благородный и знатный человек, не чета вам. Я верила и продолжаю верить ему беззаветно! Не сомневаюсь, в трудную минуту он обязательно придет на помощь.

– Ха! Ха! Ха! – расстановистопроизнес Борис, упиваясь своей властью над хрупкой и беспомощной жертвой. – Графиня, позвольте вам сообщить, что она настала – самая трудная минута вашей жизни! Но что-то я не слышу шагов вашего обожаемого рыцаря. Ау-у-у! Прекрасная дама ждет тебя! Она в опасности! – Борис помолчал, будто и вправду прислушиваясь, не раздастся ли сквозь завывания метели топот конских копыт. – Ну, где он? Неслышит… Ваш рыцарь забыл вас, милая Мари! Забудьте-ка и вы его, пока не поздно. Забудьте навсегда… О да, признаюсь вам, госпожа, что я далеко не самый добрый человек на свете. – Он приблизил свое лицо к лицу графини, и, понизив голос до шепота, повторил: – Отнюдь не самый добрый, да… Но и не самый глупый, позвольте заметить. Мой ум и моя интуиция подсказывают мне: вы никогда, – слышите! – никогда не будете его женой!

– Князь, вы не просто смешны, вы безнадежно смешны! – Маша и не пыталась скрыть своего презрения.

– Не забывайте, милая Мария Николаевна, что хорошо смеется тот, кто смеется последним, – процедил сквозь зубы Борис. – Итак, согласны ли вы стать моей женой? Женой единственного наследника знатной княжеской фамилии, обладающей огромной властью и несметными богатствами.

Маша молчала.

– Да у вас и нет другого выхода, кроме как согласиться. Или вы будете моей или… – Борис сделал выразительный жест в сторону леса, – …или ничьей.

Внезапно Маша поняла, что князь не шутит. Холодный ужас пронзил ее сердце.

– Негодяй! – тихо проговорила она непослушными губами. – Вы не посмеете…

– Это я-то не посмею? – недобро усмехнулся князь. – Наши дела зашли слишком далеко…

– Князь, вы не посмеете обидеть беззащитную девушку, – попыталась обратиться к его разуму Маша. – Заклинаю вас вашей честью, памятью вашей матушки…

– Мария Николаевна, – голос князя был холоден и бесцветен, как ветер за окном, – ваши увещевания ни к чему не приведут. Я слишком люблю вас, чтобы изменить свое решение.

– Любите? Любите?!! – Маша задыхалась от возмущения. – Вы негодяй… вы… вы… чудовище… – в отчаянии она набросилась на своего мучителя. – Вы предали, вы обманули меня!

Перехватив ее маленькие легкие кулачки, Борис рассмеялся.

– Напротив, госпожа графиня, я настолько добр к вам, что даю вам последний шанс для спасения. Надеюсь, вы позволите себе отбросить вашу ложную скромность и признаетесь в своей симпатии ко мне! Хватит строить из себя недотрогу! – Он крепко держал ее сжатые кулачки.

Князь Борис схватил девушку, рывком притянул к себе. Она пыталась вырваться, отворачивала лицо, прячась от его губ. Маша, чувствуя, что не в силах глубоко вдохнуть, тихо и отчаянно застонала, но этим только сильнее раздразнила своего мучителя. Его поцелуй был таким долгим, что Маше не хватало воздуха, и она прекратила сопротивление. Перестав ощущать отпор, князь немного ослабил объятия, и Маша, изловчившись, со всей силы ударила Бориса по лицу. Ошалевший от ярости князь ответил ей несколькими тяжелыми пощечинами. Девушка, сгорая от стыда, обиды и боли, громко и отчаянно зарыдала, забившись в самый угол кареты…

В этот миг кони встали, раздался стук в дверь.

– Чего тебе, Степан? – раздраженно окликнул кучера князь.

Дверца отворилась, и вслед за холодными клубами снежного воздуха в карету просунулась рыжебородая голова кучера в старом заснеженном треухе. Он зыркнул на Машу острым любопытным взглядом и сказал:

– Однако, надо поворачивать назад, барин. Не ровен час застрянем… Кони устали, еле идут… Дорогу не видать, все замело… Не выберемся к ночи – замерзнем.

– Закрой дверь, болван! – гаркнулна кучера князь Борис. – Сам знаю, когда поворачивать!

Степан, вздохнув, затворил дверцу.

– Вы слышали, графиня? На размышление у вас осталась всего одна минута. – Борис дотронулся до горящей от пощечины щеки.

Маша почувствовала, как ее зубы начали выбивать нервную дрожь. Остаться одной в холодном зимнем лесу темной глухой ночью? Нет, он не посмеет бросить ее на верную гибель! Он не способен на убийство! Он только пугает ее… Маша увидела совсем близко его злые сумасшедшие глаза. Он упивался ее ужасом… Торжествовал. Не сомневался в ее ответе. Наконец Маша подняла глаза и смело взглянула ему в лицо. Если бы взгляд мог испепелить, то от князя осталась бы кучка золы…

– Нет, этому не бывать. – спокойно ответила она. – Ни-ког-да. Вы поняли, князь? Ни-ког-да!

– Тогда прошу оставить мою карету.

– Одумайтесь, князь, – почти шепотом в последний раз проговорила Маша.

– Не заставляйте меня применять силу, графиня.

Не дожидаясь, пока он вышвырнет ее из кареты, девушка шагнула в объятия вьюги. Глаза ее были сухи.

– Степан! – крикнул граф.

– Слушаю!

– Гони домой!

Кучер покосился в сторону оцепеневшей от ужаса графини и не шелохнулся.

Тогда князь выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Кони рванули с места, но тут же перешли на шаг. Кучер развернул карету и остановился возле Маши. Ее капор и шубку замело снегом, ноги по щиколотку утопали в снегу.

– Гони домой, кому говорят! – снова крикнул князь, размахивая пистолетом.

– Барин, а как же…

– Молчать! Ты что, не видишь? Графине пришла в голову фантазия прогуляться по заснеженному лесу. Пошел!

Степан быстро перекрестился и тронул поводья.