Имбецил (СИ) - "Alinkina" (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
На его пламенную речь я только хмыкнул, выпуская дым ему в лицо:
– Ты разве не знаешь, что незнание не освобождает от ответственности, ПАПА?
Григорьев сжал губы и, отмахнувшись от дыма, опять заговорил:
– Антон, я знаю, что очень виноват перед тобой, поэтому я здесь и хочу извиниться! Ты хотел поступать в Институт Культуры – я помогу. Я видел тебя вчера и знаю, что ты работаешь, и я дам денег…
– Иди, помоги сирым и убогим или твоему сыночку, глядишь, он пойдёт по твоим стопам, а мне не надо помогать! – не дав договорить Григорьеву, вызверился я, вскочив со стула. – Себе, ПАПОЧКА, я сам помогу, так что свои бабки прибереги для кого-нибудь другого, а лучше заведи себе новую шлюху, которая ещё родит тебе наследника!
– Он не мой сын! – рявкнул вдруг Григорьев, стукнув кулаками по столу, и уже тише безэмоционально проговорил: – Я бесплоден. Неделю назад я был на обследовании, которое показало, что я болен и уже как пару лет не могу иметь детей, так что он не может быть моим… Она уже призналась, что ребёнок не от меня и что документы она подложила, чтобы я женился на ней…
Я слушал Григорьева и думал, что я где-то за гранью реальности или где-то стоит камера с чуваками из программы «Розыгрыш», а ещё я думал послать его и засмеяться этой новой шутке-небылице из его уст. Уж кто-кто, но я знал, на что может быть способен этот человек и на что может пойти ради своей выгоды, только вот присмотревшись к его осунувшемуся лицу, залёгшим теням под глазами и проседи в тёмных волосах, которых раньше не видел, понял, что он не шутит и не врёт.
– Антош, я буду рад, если ты вернёшься домой, – ещё тише заговорил Григорьев, смотря на меня, как побитая собака. – Я понимаю, что не могу просить тебя об этом, и ты не вернёшься, но я хочу помочь и хотя бы постараться исправить то, что совершил, надеясь, что ты меня простишь…
– Уйди из моей квартиры, – глядя на Григорьева, ждущего от меня чего-то, хрипло сказал я и, развернувшись, пошёл к выходу, чтобы у него не осталось сомнений в моих намерениях.
Уже выйдя на площадку, Григорьев посмотрел на меня больным взглядом побитой собаки, и я не удержался:
– Что имеем, не храним, потерявши, плачем, да, папа?
– Да, Антош… Да… – просто согласился со мной Григорьев, и я тут же закрыл дверь, чтобы не видеть его никогда, но этому не суждено было сбыться.
День я дожил кое-как, мысли не укладывались уже в мою опухшую больную голову: сначала Тур, потом Костик, сейчас Григорьев. А я-то наивный предполагал, что наконец-то вот, всё нормально у меня стало в жизни, Тур не явился по мою задницу, работу нашёл, с Эммой более-менее контакт наладил, за квартиру долги выплатил, но нет, бля, опять какое-то дерьмо посыпалось на меня как из рога изобилия, так что на работу я шёл как к своему спасению, и неважно, что с мешками под глазами из-за недосыпа и с трещащей черепушкой, зато там я могу отвлечься и от Тура, и от Григорьева.
Костика, перед которым я всё ещё чувствовал себя виноватым и хотел извиниться, на работе не оказалось, у него был выходной, и я ещё больше расслабился, вливаясь в рутинную беготню по залу и прикрываясь натянутой улыбочкой. Как обычно, сделал это я зря, потому как появился Григорьев и, уточнив что-то у Риты, направился прямо за один из столиков, который обслуживал я. Попытка отдать столик кому-нибудь другому увенчалась крахом, все были заняты, а Рита заметив что я торможу, цыкнула и подтолкнула меня к столику. Лицо покерфейс с Григорьевым не прокатило – он вцепился в меня как ротвейлер и завёл свою пластинку про извинения.
– Если вы не будете ничего у нас заказывать, то я попрошу вас освободить столик,– как можно вежливей и слащавей пропел я ему и собрался уйти, но он меня схватил за запястье.
– Антон, подожди! – властно остановил он меня, но увидев мой взгляд, отпустил руку и совсем другим тоном быстро заговорил. – Я договорился с институтом, тебя зачислят на любой выбранный тобою факультет. Тебе надо прийти до первого сентября и заполнить бумаги. А ещё вот держи.
На стол Григорьев положил толстый белый конверт.
– Зря потратился, и это забери! – зашипел я тихо на Григорьева, но тот и бровью не повёл.
– Возьми их. Пожалуйста. – Сказав это, Григорьев встал и ушёл, и мне пришлось взять эти деньги. Не оставлять же их!
День был испорчен, и до вечера я работал из рук вон плохо, роняя то приборы, то меню, то разливая напитки, то разбивая тарелки, пока взбешённая Рита не нарычала на меня, высчитав из чаевых за бой посуды, и не отправила домой часа на два раньше положенного срока. Вздохнув, а заодно и выдав под нос тираду, состоящую только из мата, я пошёл гулять по городу. Домой решительно идти не хотелось, там одиноко, скучно и мысли в голову всякие лезут, да и сейчас я понял, что и не дом это мне, так, квартира, в которой мне тягостно находиться, словно я эту квартиру снимаю, а не владею. Определённое количество квадратных метров, оставшихся мне от мамы, только вот именно квадратные метры, а не место, где я счастлив.
Ноги от долгой ходьбы начали гудеть, а разные мысли в голове текли вяло и по кругу, будто водоворот воды, только в сотни раз медленнее. Решение, яркое, простое, искромётное, как гром и молния среди ясного неба, само собой появилось в моём водовороте других мыслей. Я даже встал посреди тротуара, отчего какой-то парень врезался мне в спину. Извинившись, я быстрым шагом направился к дому.
Эмма открыла дверь сразу и выглядела она как обычно шикарно, высокомерно и строго, пребывая при этом в обычном домашнем халате и тапках. И как она умудряется? Разговор не занял с ней много времени. Она не сразу, но согласилась на моё предложение о помощи в сдаче моей квартиры, но я её быстро убедил, что в её случае это лучший выход: она сама выберет квартиросъёмщиков и будет следить за своевременной оплатой и порядком, ну и естественно возьмёт себе небольшой бонусный процент за то, что будет ещё отсылать мне деньги. Оставшийся долг за коммунальные услуги я ей отдам чуть позже после расчёта. Должно хватить.
После моего такого спонтанного решения - вернуться назад в хабзу, я впервые за эти дни заснул как младенец, а проснувшись с утра без будильника, я в приподнятом настроении позавтракал, привёл себя в порядок и пошёл на работу. Управляющий уже знал о моём увольнении, Эмма сообщила ему, так что вопросов не было, отпустили меня без проблем, правда с одним условием: отработать время, затраченное на замену нового человека и обучение. Я без раздумий согласился, ведь это максимум две недели, и я успею к началу учебного года.
Да, жизнь оказалась странной штукой: я хотел сбежать от Тура и его пса-людоеда, отомстить Григорьеву и поиметь с него денег, поступить в кулёк и жить припеваючи, но сейчас я понял, что деньги Григорьева как камень оттягивают мой карман, мстить и видеть его противно и даже жалко (жалко, как плешивого пса, которому нужно сделать эвтаназию, чтобы не муиться), поступление в кулёк подождёт год или два, а Тур и Спайк… не знаю, они стали мне близки за время, что я жил с ними, ведь не зря же я после Костикового ухода сидел всю ночь и думал над его словами, а потом и про Быкова, который тоже одинокий, угрюмый, и тоже отмалчивается про семью и друзей, и к нему так же и тянет и отталкивает. А Спайк – мне не хватает прогулок с этим тираном клыкастым и того, как он гонял меня своим жутким лаем, или того, что эта псина откормленная вечно забиралась ко мне ночью на диван, укладывалась на ноги и дрыхла до утра, чтобы потом перед самым будильником слезть с дивана, усесться на пол у моего лица и сопеть. Наверное, я очень сильно изменился, что смог взглянуть и на себя, и на других и увидеть, что я тоже не ценил многого, а теперь, когда я сам от этого сбежал, жалею. Здесь в столице, как оказалось, у меня нет никого близкого или родного, их просто не осталось, зато они остались там, в провинциальном небольшом задрипинске. Видимо, прав был Тур про стаю, и я стал её частью, хоть и в роли сучки. А как сказал Костик: какая разница, как получать удовольствие, если ты с человеком, который тебе не безразличен, так же как и я ему. По крайней мере, я уверен, что Туру не плевать на меня, иначе же какой смысл ему был возиться со мной и терпеть все мои выходки?
