Вопросы цены и стоимости (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
- Я здесь, твой, - в ответ молодой человек тоже успокаивающе гладил его висок кончиками пальцев, запуская их в разбавленные ранней сединой пряди. - Со мной все в порядке… Что ты, любимый?!.
Наполненное нежной теплотой слово, так естественно и непринужденно, обыденно, сорвавшееся с губ юноши, ударило невольного свидетеля острее, чем сама разыгравшаяся перед глазами сцена. Сколь многое оно в себя вмещает, как важно его слышать, но оказывается еще дороже - успеть сказать!
Не совладав с собой, Ожье замешкался и его заметили, ничего не оставалось, как принять невозмутимый вид и поздороваться.
- Какие новости? - его вопрос не требовал дополнительных пояснений.
- Равиль начал вспоминать… - Айсен нехотя покинул объятия возлюбленного.
- Отчего у него случился сердечный приступ, - сухо закончил Фейран, недовольный последним обстоятельством, и неуместным вмешательством Грие в целом.
Пожалуй, никогда еще так страстно он не мечтал вернуться домой, в Фесс, где даже случайное дуновение ветерка не потревожит их в моменты близости, не нужно прятаться за десятком дверей в собственном жилище, чтобы позволить их себе, а покровительство князя Тэнэра избавляло от угрозы суда в более широком понимании. Но он был прежде всего врачом, и даже теоретически не мог допустить мысли оставить свой пост, не разобравшись в пределах своих способностей с запутанным клубком последствий истощения, запущенного невроза, развившихся на их фоне вегето-сосудистой дистонии и болезни сердца.
Особенно же раздражало то, что возможности оказывались весьма ограниченными: кое-какие травы, вроде тех же пустырника, боярышника и валерианы, помнится один из коллег советовал для сердца девясил, настой молодой хвои и ароматическую терапию лавандой и мелисой… Однако он все-таки хирург, а не травница! Обещать ему было нечего, но если уважая самоотверженную женщину, в разговоре с Хедвой Фейран был максимально профессионально выдержан, точен и мягок, то поведение Грие вызывало сплошное недоумение, а потому выбешивало окончательно.
Уж если торговец торчит здесь, а не нянчит детишек с законной супругой, мог бы сделать что-то серьезное для того, кого вроде как любит! За дом конечно спасибо, однако обеспечить их крышей, продуктами и лекарствами в самом деле мог бы Давид, Филипп и дальше не отказал бы в помощи. Ожье так рвался увидеть юношу, всегда сначала спрашивал про него, но сейчас не то что ни разу не спросил можно ли к нему зайти, но когда Равиль начал выходить из комнаты - обходил его по кустам десятой дорогой. А ведь на вольной стояло не чье-нибудь имя, а мэтра Грие…
Равиль не признался, что именно вспомнил, может вовсе все, почему сердце и не справилось. Даже если не все, теперь это вопрос времени, в том числе чтобы вспомнить об отношениях между собой и мужчиной, давшим ему свободу. Отношениях, которые закончились настолько плачевно… Подождав пока Айсен выйдет, Фейран жестко бросил в устало сгорбившуюся спину:
- Ожье, нас трудно назвать друзьями, да и такого желания я, честно сказать, никогда не испытывал… Однако никогда не считал трусом или глупцом. Скорее всего, эту историю мальчишке придется расхлебывать всю оставшуюся жизнь, так зачем добавлять еще больше проблем? Никто не заставляет клясться ему в любви до гроба. Тебя даже никто не осудит - понятно, положение, жена, дети. Семья Равиля явно не будет в восторге возобновись каким-то чудом ваша связь… Да и насколько я припоминаю, тебе всегда плевать было на подобные условности. Речь не об этом. Равиль вспоминает свою прошлую жизнь или даже уже вспомнил, а это значит, что вспомнил и о воспитании постельной игрушки, борделе, ваших кувырканиях и издевательствах Таша. Допустим потом он даже узнает о твоих вопросах, о переписанном на него доме, но как ты думаешь как это будет выглядеть для него? Вот Айсен например думает, что это будет выглядеть как будто мальчишкой попользовались, а потом побрезговали, откупившись, чтобы совесть унять. Неужели думаешь, что жить с тем, что человек которого он любил, ради которого жертвовал, считает его грязной, использованной, да еще и продажной подстилкой - ему будет легче, чем встретиться с тобой лицом к лицу и хотя бы услышать, что это не так? Знаешь, братец часто упрекал в эгоизме меня, но и ты сейчас думаешь не о нем, а только о себе. Просто страшно в глаза ему посмотреть, да?…
«Ну, и какого беса я тут распинаюсь?!» - мысленно закончил свою речь Фейран, едва не скрипя зубами от злости, потому что Ожье так и не повернулся к нему, не ответил.
Только плечи под примятым бархатным котом каменели все больше, а пальцы казалось вот-вот раскрошат деревянную притолоку в труху. Он шагнул за порог, едва не снеся с петель дверь, и Фейран лишь пожал плечами: жаль расстраивать свое отзывчивое чудо, но он сделал, что мог и умывает руки.
Верные слова били больнее, чем самый жестокий удар палача, хотя… какое право он имеет сетовать, когда Равилю было, есть и будет больнее в прямом и переносном смысле!
А мучается мальчик по твоей вине, с которой ты, МЭТР, уже свыкся и сжился, остыл. Повторяя прежнюю ошибку, подуспокоился, видя, что лисеныш присмотрен, в надежных руках, о нем заботятся и берегут. Мол, я ж не лекарь, кошелем могу, кошелем и помогу! В общем, опять я не я, корова не моя, ты врач - вот и лечи, а тетке сам бог велел с ложки кормить, да горшки выносить… Только о чем сам рыжик думает, по привычке спросить запамятовал.
К тому же, в самом деле, - боязно! Боязно встретить взгляд этих серых прозрачных глаз, устремленный в далекое далеко, внутрь себя. Даже оскверненный ангел остается ангелом в своей сути, силу духа его не измерить обычному человеку… Как и не понять.
Руки бы твоей коснуться! Сказать: мальчик мой, прости, что не понял… Да только то, что тому пережить довелось - не прощают. И не мальчик совсем. И тем более не твой. А уж тонкие, прозрачные от болезни пальцы поцеловать - совсем страшно: что если исстрадавшееся сердце не выдержит твоего явления снова?!
Ожье никогда слабонервностью не отличался, но побелел призраком, увидев закутанного в одеяло юношу у общего очага: Равиль мирно дремал под общие разговоры. Хедва помогала собирать посуду после ужина, Фейран и Давид как всегда неспешно обсуждали медицину, политику на Средиземноморье и возможные перспективы сотрудничества, Айсен пристроившись сбоку у стола уже что-то сосредоточенно черкал на листе. Забытый щенок увлеченно мусолил особо крупную для него кость в темном уголке у камина…
Без того не отличавшийся изящным сложением мужчина - вдруг запнулся на ровном месте, заставляя натужно скрипнуть петли и удивленно отозваться под ступней новые половицы. Обернувшийся от огня на звук, Равиль лишь коротко взглянул на мэтра Грие и устало отвернулся обратно… Танец пламени на поленьях интересовал его куда больше.
Сжало в груди так, что дыхание пресеклось! Какие-то нелепые слова, никому ненужные хлопоты…
Лисеныш! Если бы ты мог забыть навсегда! Если бы мог забыть я сам.
Он смотрел, как тот, кого все время видел - кем?! Нет названия… Как Равиль упорно бредет переставляя непослушные ноги, цепляясь за стену и опираясь на более сильную руку кузена. Он бесшумно прошел следом, когда уже все легли, и даже затихли шорохи и шепот из спальни лекаря… Его мальчик тоже спал, под действием вытяжек и снадобий, и Ожье просто протянул руку, возвращая ему единственный свой настоящий подарок.
Резной ларчик занял свое место у изголовья, и стоя на коленях, мужчина жадно вглядывался в будто светящееся в лунном свете отрешенное лицо в обрамлении каштановых кудрей.
***
Ларец стал первым, что увидел Равиль по пробуждении. Не трудно было догадаться, что в прошлой жизни он значил для юноши нечто важное, но на рассуждения прятать ларчик, опасаясь нового приступа, или действовать наоборот, пытаясь разбудить какие-нибудь хорошие воспоминания - попросту не хватило времени. Когда утром Хедва появилась его проведать, Равиль уже не спал, аккуратно складывая в шкатулку вслед за вольной письма и документы, которые передал ему Давид. На вопросы о самочувствии от помогавшего ему одеваться Айсена, юноша лишь неловко улыбнулся, заверив, что ему гораздо лучше сегодня, и хотелось бы выйти. После тщательного осмотра его желание не нашло возражений и от Фейрана, вот только шкатулку Равиль прихватил с собой, а потемневший задумчивый взгляд и жест - более чем настораживали: сидя на лавочке, юноша поглаживал узорчатую крышку, как будто это было живое существо…
