Край Ветров: некроманс - Кусуриури Диэр (полная версия книги TXT) 📗
Похоже, шутки с перемещением кончились, потому как некроманту пришлось довольно долго идти, разыскивая путь наощупь, пока он, наконец, не вышел к огромному каменному колодцу внутри скалы, посреди которого возвышался полузатопленный остров-башня, сложенный из грубо отесанных валунов, покрытых мхом и едва заметными облупившимися письменами.
Дальнейшее Камориль помнил плохо, отрывками. Он помнил, как нашел в башне ступени с впаянными в них золатунными плитами и поднялся по ним. Как вышел наверх, и увидел того, кому принадлежал светящийся силуэт. Человек (а человек ли?) стоял к Камориль спиной, и до самого пола за ним стелились золотые светящиеся волосы, трепещущие на невидимом ветру, как приличествует лишь рваным призрачным саванам. Камориль знал, что эти волосы мягкие и теплые на ощупь, потому что ему казалось, что он их уже расчесывал, перебирал и заплетал, причем, не как обычно, а удивительным множеством собственных рук. Когда это было — сейчас, в прошлом или в будущем — некромант не смог бы сказать.
Камориль не помнил, но знал, что человек обернулся к нему. Камориль не смог бы точно описать черты увиденного им лица, но кое-что врезалось в память крепко: глаза у золотого видения были нечеловеческие, зрачки горели слепящим белым, а кожа напоминала отполированную бронзу. Тем не менее, светящийся этот человек не был похож на металлическое изваяние: все в нем было живым и дышащим, движущимся и пульсирующим. Одежды на нем не было, но его, как будто бы, окружало пламя, в которое он и сам превращался то целиком, то лишь какой-то своей частью.
Некромант пребывал в ощущении того, что сам рассыпается на множество разных сущностей, что он находится сразу в огромном числе миров. Вот частью себя он стоит в каменном колодце на вершине полуразрушенной башни, при этом пребывая сразу и здесь, и еще в триллионе незнакомых мест. Другой же частью своей сущности он плавится в мягких объятиях огня, которые почему-то не сжигают его, но дарят тепло и тягучую, до дрожи сладостную негу, пронизывая целиком его тело, и насквозь, как рентгеновский луч, пронзая душу. Камориль чувствовал горячие поцелуи на своей шее, в то время как светящийся золотой демон смотрел ему прямо в глаза, стоя напротив недвижно и прямо. Человеческая оболочка демона мерцала, проявляясь то огромным золотым драконом, то маленький птичкой — соколом, то обращаясь женщиной с длинными волосами, то становясь высоким мужчиной-воином с луком и ростовым щитом.
— Отпусти меня, чудо… зверь, — произнес Камориль, не веря сам себе. Как же можно у этого существа такое просить? Куда же от него бежать? Зачем?..
Но ответа он не получил. Или получил — но не запомнил? А может быть, ответ был выгравирован, вытравлен этим огнем где-то на изнанке его души — но кто ж, кроме золотого демона, это ведает.
И демон сказал слова, и они изменили всё. Спорить с ним никто бы не смог и даже не помыслил бы.
Последнее, что Камориль запомнил о той встрече — это слепящий взгляд белых светящихся глаз, ощущение осмысленности бытия, ценности себя самого, невероятный экстаз замершего во времени полета и… голос, не похожий ни на что, но воплощающий в себе одновременно шепот моря, рев бури и звон расколотых бронзовых колоколов.
И то, что голос этот сказал ему, было предостережением, повелением и пророчеством.
В следующий миг Камориль упал в воду. Было совсем не глубоко, воды оказалось по щиколотку, просто у некроманта подкосились ноги и он неуклюже шлепнулся на мелководье, успев подставить руки и оттого не повалившись на песчаное дно навзничь. Но вода была какая-то… Камориль моргнул. Да, вода была золотая и непрозрачная, и она светилась… светилась, как кровь Драконьего Бога.
Камориль поднялся с четверенек и увидел, как огромная туша Чуди тает, проливаясь в море золотой водой. Черная кожа, изрытая дырами от пуль, истончается, становясь прозрачной, а потом и вовсе опадает влажными рваными лоскутами и теряется в золотом потоке. По сияющей воде прошла волна, окатив Камориль кровью существа по пояс.
А потом Камориль увидел там, где раньше была Мертварь, зверя.
Нового зверя, невиданного. Что-то в нем было человеческое, но этого человеческого было сейчас мало, очень мало. Зверь стоял на четырех лапах и бил по золотой воде длинным гибким хвостом, производя тучу сияющих брызг. Зверь был высок в холке — метра полтора, не меньше. В отсветах золота Камориль разглядел, что кожи у зверя как будто бы нет — или то такой особый раскрас, но некроманту все равно казалось, будто бы тварь вся покрыта выпуклыми красно-фиолетово-черными мышцами, вздувшимися опасными буграми на широких плечах. Тварь повела головой и совсем по-человечески встряхнула плечами, делая шаг навстречу Камориль. Затем зверь издал рык, плотоядный, не предвещающий ничего хорошего любому, кто встанет на пути.
Камориль потянулся за реберными костями, которые, по идее, должны были быть заткнутыми за пояс. Кости там были, но в этот момент тварь прыгнула прямо на него, и некромант каким-то чудом сумел уклониться, хоть и упал от этого в воду, не удержав равновесия. Тварь вывернулась, ловко перегруппировалась и прыгнула снова, но тут случилось кое-что еще.
Плечо твари, устремившейся прямо на Камориль, пронзило что-то длинное, темное и острое. Камориль с ужасом обнаружил, что тварь напоролась на конец вытянутой, суставчатой паучьей ноги, подобный тонкому лезвию. Педипальпа росла откуда-то из его собственного туловища, стремительно, неудержимо. Ужасная боль прокатилась по всему телу некроманта, когда из другого его бока полезла вторая паучья лапа, а потом их оказалось еще несколько, и этот процесс поверг Камориль в настоящий шок.
Он видел себя как будто бы со стороны. Видел, как тварь, появившаяся на месте Чуди, отрывает с мясом ту его лапу, на которую напоролась. Как он сам встает — но не на ноги, а на несколько из новоприобретенных паучьих конечностей, поднимаясь плавно и устрашающе, и оказывается выше этого обросшего мышцами хищного хвостатого существа более чем в половину. Как нападает на него самоотреченно, борется, давит, режет и рвет, пытается твари не уступать и не уступает. Тварь, юркая и сильная, разбегается, взмывает в воздух, отталкиваясь от песка, и с высоты набрасывается на преображенного Камориль, пытаясь дотянуться своими острыми когтями до нежного незащищенного горла некроманта. Камориль блокирует этот бросок, отталкивает тварь, пригибается и производит тремя длинными паучьими лапами удар, похожий на то, как серп косит траву, но тройной, так, что второе и третье лезвия проходят в том же месте через долю секунды после первого, — и тем самым сбивает существо с ног. Тварь падает на спину, бьет по светящемуся золоту мощным хвостом, пробуя тут же встать, но Камориль делает рывок вперед, и лезвие на одной из педипальп снова пронзает твари плечо. Камориль устремляется вперед и протыкает второе плечо существа, и острия, войдя глубоко в песок, фиксируют зверя на мелководье.
Существо в руках-пальцах-паучьих-лапах Камориль дергается, рычит, и, кажется, иногда извергает проклятья человеческим языком. Оно щелкает клыкастой пастью, смотрит яростно, брыкается, извивается, молотит по воде хвостом, как плетью.
Но паучьих лап больше. Они фиксируют тварь намертво, впиваясь в плечи, пронзая одно за другим запястья, голени и зафиксировав в итоге даже опасный гибкий хвост.
Камориль осознал, что смотрит на существо сверху вниз, скрутив его и обездвижив, и есть в этом что-то очень правильное для того, кем он является. Как будто бы он наконец делает то, для чего предназначен. Некроманта изнутри, бурля и пенясь, переполняло пьянящее торжество и дикая, совершенно ему незнакомая, сводящая с ума жажда, похожая на голод, или голод, неотличимый от жажды, и он с трудом удерживал себя от того, чтобы инстинктивно впиться твари в горло, в шею, в мягкое горячее мясо.
Плененное существо было сильным. Оно было невероятно живым, тяжелым, настоящим.
Камориль хотелось заполучить это все себе, сохранить внутри эту яростную красоту, обладать ею, лелеять ее и чувствовать биение этой жизни так долго, как только будет возможно. Некромант хотел попробовать руками, пальцами, каково существо наощупь, увидеть все, на что эта тварь способна, услышать каждый нюанс этого странного полузвериного голоса, будь то рык, крик, шепот или, может быть, стон.
