L.E.D. (СИ) - "Illian Z" (читать книги онлайн без .TXT) 📗
— Пойдём отсюда, — буркает.
Ну почему бы и нет, всё, что хотел, я уже узнал и сделал. Приручённый деньгами, управляющий прощается с нами на порядок вежливей, но Дэниел отклоняет предложение вызвать нам такси, и лишь снисходительно кивает на просьбу о посещении клуба ещё раз.
— Пройдёмся? — поёживаясь от ветра на улице, спрашивает у меня.
— Ну можно, проветримся.
— Дай сигарету.
— Грех, святой отец, — улыбнувшись, протягиваю ему пачку и зажигалку.
— Захлопнись, — рыкает, затянувшись.
— Ты чего злой такой?
Не люблю курить на ходу, но, кажется, Ди просто необходимо идти так быстро.
— Устал, — отмазывается.
— Не обманывай. Не лезу в душу, но…
— Да опозорился, как школьник, — раздражён. — Представляешь, два красивых парня сразу, первый раз в жизни…
— Секунд десять продержался? — хмыкнув, я, кажется, могу только хуже сделать.
— Пока этот… этот Бек… правильно?.. подвывать под тобой не начал. Слышно так всё… — старается на меня не смотреть.
— И ты представил, что это я тебя, — добиваю я его депрессию.
— Угу, — кивает. — Что ты делал-то такое?
— Личная тайна. Понимаешь, тут в опыте дело, в навыках. Не только моих.
— Но и в желании, да? — сцепляет зубы. — Если я не ошибаюсь, ты чуть ли не с девственником связался.
— Ты про себя или…
Оборачивается. Глаза, полные боли, и то, как он сминает окурок в пальцах, отбрасывая, выдают его.
— Не говори мне, что это я тебя… первый раз, — понижаю голос.
Не помню. Абсолютно. Новый клиент так новый клиент. Наверное, и ничего особенного не было, ну, немного зажат, ну, нужно объяснить пару правил и кое-какие тонкости. Как обычно. Да и любил я к нему ездить, легко всё происходило, быстро, без изысков и извращений.
Кивает. Давит окурок ногой.
— А тебя не смутил, ну…
— Шрам? — отзывается, — Нет. Я подумал, что как раз ты — идеально подойдёшь. Я же… грязным это считал. Пороком. Грехом… только потом…
Замолкает, позволяя мне додумать всё за него, вообразить мучения. Так влюбиться. В того, кто приходит по вечерам, берёт деньги за секс и не более того. Даже не в разговор, не знаю во что. Запах? Взгляд? То, как я выдыхаю, кончив? Во что? Загадка та ещё, и не только для меня. Что во мне нашли и он, и мой маленький птенчик? Я что, героиня дамского романа или фильма для подростков, по которой все сохнут? Ага, та самая, хер знает, что в ней такое есть, тупая и не симпатичная, но особенная, угусь.
А спроси у них вот так, в реальности, в жизни, за что мне такое внимание — замолкнут, таращась, как золотые рыбки. Мол, совсем дебил, очевидно же — ты это ты.
Причём, если птенчик много о чём не в курсе, воображает из меня иногда принца-защитника, ну, может, немного бешеного, и неизвестно, как отреагирует, если узнает, что те уроды из его универа в общем-то, правы, то Ди — клинический случай. Хоть в международное бюро мер и весов отправляй, как образец самой распространённой любви — не того, не к тому, и не в то время.
— Слушай, — обнимаю его за плечи, — давай мы сейчас позвоним Чару, расскажем ему всё и позовём куда-нибудь.
— И напьёмся на мои деньги? — Ди хотел вроде как перехватить мои руки, но не стал.
— Нет, ты ошибаешься. Отметим, конечно. Но не просто напьёмся. Нажрёмся, как в последний раз!
========== 47. Ледяной город ==========
Итак, на данный момент у меня имелись: сигареты, отбитые рёбра, дезориентация в пространстве и полное отсутствие друзей. Оказалось, выпить за благополучное нахождение Бека — идея так себе.
Потому что обнимавший меня в порыве чувств и парах алкоголя Чар почуял неведомо как, что от меня пахнет полукровкой. А насчёт причин этого… я никогда не умел достаточно убедительно врать, и блондин, сначала вроде как притихший и нормально к этому отнёсшийся, сорвался позже. Когда Ди начал задавать ему вопросы. В результате, из бара нас выкинули и чудо, что не вызвали полицию.
Да и драка состоялась забавная — Чару очень не хотелось получить в нос повторно, мне вообще не хотелось на него нападать. Поэтому так — скорее потасовка, но уж оскорблений в свой адрес я наслушался с грузовой «Боинг». И «шлюха» из них — самое мягкое и безобидное. Кстати, справедливо. Дэниел слушал, слушал, потом плотнее запахнул пальто и растворился в темноте. Даже он осудил, разобравшись, в каких отношениях состояли Чар и Бек, и почему блондин не стеснялся в выражениях.
Я остался один в переулке. Постояв, пошёл прочь. С угольного неба падал пушистый, тихий снег. Блестел в свете редких фонарей. Мелкие осколки звёзд. Вода во фьордах была похожа на нефть. Я непонятным, путаным маршрутом как-то попал на берег, далеко от мест паломничества туристов, магазинчиков, рекламы, музыки. Просто аккуратная вереница малоэтажных деревянных или обшитых сайдингом, изредка кирпичных, а ещё реже — каменных, домиков вдоль набережной. Не мощёной, заасфальтированной. Спокойной, тихой. Ни души. Ни звука.
Всматриваясь в воду, в очертания далёкого причала, у которого покачивались лодки и яхты, укрытые на зиму — неясные серые силуэты, почувствовал себя на другой планете. Оторванным ото всех. Последним человеком Земли. Так одиноко мне бывало только тогда, когда я приходил в свой холодный пустой дом под утро, голова кружилась от выпитого, спина болела. И казалось, ничего не было впереди.
Я снял перчатку и дотронулся до шрама на лице. Разрушитель моей жизни. Проклятая алая полоса, воплощение внутренней змеи на моей коже. Оправдание. То, за что я постоянно цеплялся. Убедил сам себя, что моя жизнь не имеет особого смысла. Что никто не будет мне рад. Не полюбит. Отпустил себя полностью. Разбил. Разрушил. И не могу собрать. Не могу понять, уловить что-то важное.
Морщусь от фантомной боли в левой руке, выбиваю таблетку из пачки и кладу под язык. Всё чаще. Рецидивы ломок. Настроение как «качели». Беспомощность. Безнадёжность. И вместо того, чтобы принимать помощь, поддержку, я опять всё разрушаю. Даже звери не гадят в своём логове, я же…
Остро захотелось увидеть Бека. Единственного, кто хотя бы отчасти может меня понять. С таким же, а может, ещё более страшным и разрушительным злом внутри. Чтобы он усмехнулся, смял окурок тонкой сигареты, хлестнул бы меня меткими, обидными словами, подождал. И подсказал, что делать. В своей обычной манере — полунамёками, жестами. Но это бы помогло мне лучше всего.
Даже не утешающая теплота объятий любимого. Он так много не знает… и так много не должен знать. Ни за что. Никогда. Это как защитить ребёнка от шок-контента в интернете, не выпускать щенка на автобан. Ради его безопасности, не моей. Потому что я и лишь я причина всех его проблем. И психического расстройства, которое удастся ли полностью вылечить — неизвестно.
Как будто во мне накопилась вековая усталость. А мне двадцать один. Я только-только должен начинать курить, смотреть порно и всякое насилие, и сам участвовать в половых отношениях. Смешные законы. Где сейчас найти таких рафинированных детишек? Если даже в католических школах живут собачьи стаи. А остальных одолевает тотальная скука и умственная бескормица. И даже если вдруг появится и вырастет на всём белом свете что-то светлое, пушистое — то приползёт змея и сожрёт.
А я хочу лишь свернуться рядом с тёплым тельцем. Хочу, чтобы он смеялся. Не боялся меня. Ничего не боялся. Хочу его защитить… и в который раз не могу. Опять меня не было рядом. Опять я ничего не знал.
Закуриваю. Но мне хотя бы спокойней. Я хотя бы определился, не без помощи Ди, как ни странно. Я хотел бы жить с птенчиком. Всегда. Постоянно. Изо дня в день, из года в год. Избавиться, наконец-то, от сомнений. Не подозревать его ни в предательстве, ни в измене. И самому постараться. Объяснить себе же грани добра, зла, приемлемого и неприемлемого.
И умом я понимаю, что моё поведение, то, что для меня секс — нечто простое и обыденное, может обидеть других людей, вкладывающих в это действо чуть ли не сакральный смысл. Понимаю, что если мне изменит любимый — это будет море боли. Но тоже странно. Мне будет гораздо больней, если птенчик, скажем, пойдёт с кем-нибудь на свидание, посмотрит в глаза, поцелует… а секс… ну это просто телодвижения в основном. Хотя, конечно, секс с любимым — нечто большее. Всё так запутано, и легче не становится с каждой затяжкой. Отбрасываю окурок. Мусорить в таком чистом городе — преступление. Но я тот ещё хулиган. Тем более, у меня есть веское оправдание — никто не видит.
