Три романа Синди Блэка - "Графит" (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
В Академию он собрался лично, предпочтя переговорам по комму визит не столько из желания убедиться, что все идет, как должно, сколько из любопытства. Он еще не видел центра Парнаса, и теперь, когда первые впечатления от Гайи схлынули, Синди нуждался в новых.
Центр полностью оправдал его ожидания. Никогда прежде Синди не видел настолько разномастной и при этом настолько цельной толпы. Сам не понимая, как это получается, он быстро научился отличать туристов от местных жителей, даже если последние просто шли по своим делам. «Здесь все так или иначе повернуты на искусстве», — вспомнил он слова Квентина. И в самом деле, обыденность Парнаса отличалась от обыденности любого другого города из всех, в которых Синди довелось побывать. Местные привыкли вращаться в этом мире, полном музыки, красок, пестроты афиш и вычурных нарядов, яркости фотовспышек, легкого безумия тех, кто несет в себе то, что принято называть признаками творческой натуры. Синди готов был поклясться, что чувствует запах новых идей от прохожих. В кои-то веки ему захотелось стать своим не в тесной компании, а в толпе, населившей целый город. И что с того, если для этого требовалась учеба.
В Академии клерк в строгом костюме, занимающийся вопросами приема на обучение, смерил Синди равнодушным взглядом, лишь на секунду остановившись на короткой юбке и ярких туфлях. В другое время Синди мог почувствовать себя уязвленным, но к этому моменту он уже видел достаточно, чтобы понимать: одежда другого пола — это слишком мало, чтобы эпатировать местную публику. Здесь, в городе, где процветала свобода самовыражения, пестрые тряпки танцора значили не больше, чем костюм клерка — и у последнего даже было больше шансов привлечь внимание в яркой толпе. Здесь не придавали такого значения одежде, как в Анатаре, — она была всего лишь частью образа, причем не самой значимой, и для успеха нужно было продемонстрировать нечто большее, чем готовность вырядиться во что-то, не вписывающееся в гардероб обывателя. Это одновременно огорчало и восхищало Синди, которому в Анатаре достаточно было только ярко одеться, чтобы привлечь к себе внимание.
Он получил список лекций, которые не были привязаны к определенным дисциплинам и специальностям и были доступны для свободного посещения, на месяц вперед, с предупреждением, что список может меняться и желательно следить за его обновлениями на сайте. Судя по названиям, в Академии можно было узнать о любых направлениях искусства в любой период и в любой изученной местности. Ни в одном вопросе из перечисленных Синди не разбирался досконально и ни к чему не чувствовал особой тяги, поэтому он просто оплатил первые три лекции из списка и получил доступ к той части Академии, которая была открыта только для студентов.
Не успел Синди выйти из Академии, как ему прислал вызов Квентин. Ему хватило одного взгляда на фон, чтобы понять, что часть его поручений уже выполнена.
— Пока ты можешь не приходить на работу, — заявил он.
— Потому что необразованный? — не вытерпел Синди, который и без того сдерживал свой язык весь день накануне.
— Потому что новой группы пока нет, — как ни в чем не бывало пояснил маэстро. Он шел по школьному коридору, и к нему то и дело подходили люди, здоровались, пытались о чем-то спросить. Квентин улыбался, кивал и ссылался на деловой разговор. — Сработавшиеся группы занимаются у своих учителей и вряд ли обрадуются замене.
Синди представил себе, как может встретить его группа, которая «не рада замене», и закивал.
— Так что, пока не наберется достаточно новичков, ты свободен, — продолжал Квентин. — На твоем месте я бы познакомился лучше с Парнасом и разобрался с повседневными заботами — не собираешься же ты постоянно жить в гостинице. Кроме того, надеюсь, что ты не забудешь о нашем разговоре.
— Боюсь, это мне не суждено, — признался Синди. — Ваш список меня пугает.
— Ничего, пока у тебя достаточно времени. Все, до связи. Я вызову тебя, когда придет время приступить к работе… о, добрый день, Валери, рад вас видеть.
Квентин отключился, и Синди счел за лучшее воспользоваться его советом и отправился знакомиться с городом.
Он вернулся в гостиницу уже затемно, иногда пританцовывая, хотя его ноги гудели от усталости. Парнас казался сказкой, видением, выдернутым из чьих-то фантазий и размещенным на Гайе. Музыка здесь неслась из каждого открытого окна, а если заглянуть внутрь, можно было обнаружить все, что угодно — от фотосъемок до инсталляций. Больше того, сами улицы здесь полнились актерами, музыкантами и танцорами. Синди показалось, что он открыл еще один секрет красоты движений Квентина — сцена в Парнасе не ограничивалась площадками внутри зданий, центр города был сценой сам по себе. Пробираясь мимо уличных певцов, живых статуй, торговцев цветами, скрипачей и жонглеров, Синди грыз леденец и не знал, куда смотреть — хотелось видеть и слышать все сразу. Леденец ему сунула торговка сладостями, делающая рекламу своему товару, а выполнен он был в виде гитары. Удивительно, но у Синди не возникло никаких печальных ассоциаций. Здесь, в настоящем, было слишком много всего, чтобы еще и вспоминать прошлое, и оно постепенно отступало, подергивалось дымкой, и боль, еще недавно казавшаяся непрерывной, уходила.
«Кажется, я влюбился, — подумал он, падая на кровать в номере, — все это слишком хорошо, чтобы быть правдой».
Впрочем, пока никакого подвоха ему не удалось обнаружить. Но Синди понимал, что большинство артистов выступали на улице не от хорошей жизни. Такой жесткой конкуренции между представителями творческих профессий, как на Парнасе, стоило еще поискать. И каждый из тех, кто выходил к прохожим и выносил на их суд свой талант, надеялся не столько на скромное поощрение, сколько на то, что их заметит кто-то из воротил шоу-бизнеса и — чем черт не шутит, — предложит контракт. Наверняка уже не одна карьера началась подобным образом, но на десяток талантливых счастливчиков приходилась тысяча тех, кому не повезло. А значит, те, кто выступал перед прохожими, вынуждены были искать работу продавцов, промоутеров, уборщиков и охранников. «Все здесь немного повернуты на искусстве», — о да, Синди имел возможность в этом убедиться.
Сам Синди был застрахован от подобной судьбы. Контракт с Квентином позволял не остаться без куска хлеба, а кроме того, по словам маэстро, защищал от конкуренции. Если Синди и не верил в преподавательский коллектив как в одну дружную семью, он мог хотя бы надеяться, что его несуществующая еще группа будет предоставлена ему одному.
Впрочем, несмотря на все гарантии, Синди находился не в том положении, чтобы сорить деньгами. Поэтому он пролистал объявления о сдаче в аренду квартир и только вздохнул, увидев расценки. Получалось, что если Квентин не наберет новую группу за месяц, Синди останется сесть на диету из воздуха и лепестков цветов, которые росли здесь в каждой подворотне. Но в тот момент Синди не верилось в то, что может стать плохо. Ему казалось, что все свои беды он уже перенес, то и дело окунаясь в них с пятнадцати лет, и теперь судьба смилостивилась над ним и послала на Гайю, в мир цветущих деревьев, светлых домов, уличных песен и танцев и прозрачных леденцов. Личный рай для того, кто о нем мечтал.
Он так и не заставил себя взяться за книги, предложенные Квентином. Вместо этого он позвонил Фредди, но не учел разницу во времени и увидел подругу отчаянно зевающей и в пижаме. Впрочем, попытка извиниться и быстро завершить разговор провалилась.
— Ты уже разбудил меня, придурок, так что не порти мне ночь и выкладывай, как ты устроился.
Синди не нужно было просить дважды. Накопленные за день впечатления требовали рассказа. Он засыпал Фредди описаниями Парнаса, часто ему не хватало слов, и тогда он жестикулировал и бегал кругами по комнате от переизбытка эмоций. Фредди, сонная, растрепанная, слушала его, подперев щеку рукой и мягко улыбаясь. В итоге он выскочил на балкон. За его спиной небо раскрашивалось в разные цвета — где-то шло лазерное шоу.
