Как братец Лис на Льва спорил (СИ) - "Старки" (бесплатные серии книг TXT) 📗
Комментарий к –- 3 –-
========== –- 4 –- ==========
Обещания напиться в одни ворота я не выполнил. Куда я без Ника? Причем употребляли позорно без культурной программы, вдвоем в моей ободранной однокомнатной квартире. Начали как интеллигентные люди: коктейли делали — виски со спрайтом, закусывая нарезанной колбаской. Но скоро перешли на чистый вискарь и соленые сухарики. Ник не сильно расстроился, что проиграл: был к этому готов, да и знал, что виски не пропадет без его участия. Ник расстраивался по другому поводу: чувствовал, что я ему не все рассказываю. Мне пришлось поведать, что на обеде не был, так как был вызван к Ардову. Да, насчет внешнего вида. Да, я написал заявление об увольнении «по собственному желанию». Да, было много неприятных минут. Но дирик заявление всё же не подписал, а повелел в понедельник быть в приличном виде, так как ценит мою креативность и я нужен ему, хотя бы чтобы проект закончить.
Конечно, Ник не узнал, что за «неприятные минуты» мне пришлось пережить. Не рассказал ему и того, что в кадровом отделе заявления у меня не приняли. Сообщили, что еще до обеда позвонил Лев Ильич и предупредил, если пожалует Леля Елисей Александрович с заявлением об уходе, не принимать, а отсылать сего работника прямо к нему. Я с написанным заявлением, вновь пылая гневом, побежал на четвертый этаж. Но, когда увидел пустующее место секретарши, осознал, что опять окажусь в барском кабинете в пол-этажа один на один с хищником. Остановился около самой двери Ардова. И передумал заходить. Заявление оставил на секретарском столе, любовно разгладив выстраданный листочек. А сам отправился работать. И оставшиеся полдня почесывал задницу, так как кожа на энном месте взывала к состраданию.
Уже когда в зюзю были пьяные, я, растекаясь по столу, скулил:
— Ни-и-ик, на хрена люди нарываются? Вот ведь он нарыва-а-ается!
— Хто он?
— Царь зверей! Он меня плохо знает!
— Чё-то я не особо понял… ты про кого?
— Так про это львиное отродье!
— А-а-а! Теперь понятно… Лис, он тебя ударил?
— М-м-м-м… ну-у-у… фигурально выражаясь… почти… семь раз!
— Почти и семь раз? Вот козел!
— Ник! Я этого так не оставлю!
— И че ты сделаешь? Вызовешь его к себе в кабинет и почти семь раз ударишь? — после этой фразы я стал понимать, что Ник не такой уж и пьяный.
— Ты же меня знаешь! Буду мстить интеллигентно! Все семь раз!
— Лис! Максимум один! После первой же западлы тебя вытурят из «Фаворита» и финита! Вот и вся мстя!
— Пари?
— Оно заведомо тобой проиграно, друг! Я ж не гад!
— Пари!
— Харэ выплясывать! Мы пьяные! Завтра же не вспомним!
— А мы запишем! — и я тащу на кухню, где мы устроили эту вакханалию, лист А4, что нашелся в сумке, и ручку. — Та-а-ак-с!
Даже под градусом чесотка пари овладела мои существом полностью, выветривая последний разум.
— Что на кону?
— Ну… давай твой фотик…
— Нет! Слишком мелко! Я ставлю свою машинку, а ты… ты… путевки на Маврикий! О!
— Ты — свою ауди? Охренел?
— Я выиграю, Никитосик! Так, пишем: «Я, Леля Елисей Александрович, и мой дружбан, Кожухов Никита Михайлович… — медленно диктую себе по слогам, — заключаем пари. Объектом пари является придурочный хозяин «Фаворита». Леля Е.А. обещает устроить объекту семикратную месть (в виде позора, общественного презрения и других неприятных минут) и при этом не быть уволенным с работы. При выполнении этих условий по истечении месяца он получает от бедолаги Никитосика две путевки на Маврикий. Гы-гы-гы! А если по истечении этого времени семь мстей не последует или серия страшной кары оборвется увольнением Лели Е.А., тогда (что маловероятно) Кожухову Н.М. перепадает «злюка ауди А1» цвета асфальт. Договор скрепляем подписями и походом в клубешник».
— Ну ты псих! — оценивает мою идею Ник, расписываясь на листочке под двусторонним договором. И еще рядом с росписью добавляет: «Лис-придурок!» Потом расписываюсь я и добавляю: «на Маврикий позову с собой Ардова!»
Потом мы все-таки пошли в техно-клуб «Arma 17», оставив еще три бутылки виски до следующего раза. Всё, что происходило в этот вечер позже, помню с трудом, как, впрочем, и большую часть воскресения: меня штормило и качало, как неопытного юнгу при первом же ветре. Но вечером одинокого выходного все же обнаружил на кухонном столе наш договор с Ником. Задумался, как буду выполнять. Пьяные бредни — не повод отказываться от пари. Дело чести! Бумагу не выбросил. Унес в коридор, туда, где на тумбочке валялись все шмотки, бумажки и планшет, что я выкинул из сумки. Пусть договор не дает мне покоя, так быстрее соображу, как выиграть…
И покоя мне, конечно, не было! Помимо работы над проектом «Цвет любви», работал над проектом «Цвет мести и оттенки мелких пакостей». Анализировал, что Ардову будет наиболее противно? Что его расстроит? Что разозлит? А ведь нужно было, чтобы не только я не пострадал, но и окружающие живы остались! Я же гуманный! И первое, что пришло в голову, — это львиная тачка, всегда навощенная, выпестованная, горделиво сверкающая своими миллионами. Лёвик (отличное имя!) лично водил, не доверял никому, сюсюкал с автомобилем и брезгливо смотрел на чужие машины. Моя, например, раз в пять была дешевле. Ну вот! Держись, бэха! Будешь отдуваться за своего хозяина! Первая серия семисерийного блокбастера (факт из раздела садо-мазо-безобразо) будет называться: «Немка позорит своего господина».
***
Реализация личного проекта началась двадцатого сентября — в день, когда мы с Рустиком сдавали готовое оформление. Это было в первую половину дня, до обеда. Ардов не подавал вида, что некоторым образом знаком с моей задницей: не хмыкал, не подмигивал, не высказывался двусмысленно. Я даже подумал, что, может, порка — это его стандартный способ налаживания трудовой дисциплины. Всех порет? От этой мысли стало как-то обидно…
Я как всегда ползал вокруг длинного офисного стола, передвигая бумаги, несколько раз усаживался коленками на стулья, за что дважды получил в свой адрес: «Сел нормально!» И один раз был схвачен за пиджак и сдернут вниз. И еще я долго не мог найти расчеты по покетбукам, даже бегал на свое рабочее место. Блин, лист с расчетами бы погладить утюгом… Но пришлось отдавать такой. За это мятое убожество получил подзатыльник! Ни хрена себе нежности при Рустике! Дизайнер, по-моему, очумел от такой фамильярности в мой адрес! Напоследок я еще умудрился присесть в царское кресло — обошлось только тяжелым взглядом и дернувшимся ртом. В целом нас похвалили. Книги отдают в набор, а у меня теперь задача устроить промо. Но это подождет! Сейчас есть более важное мероприятие…
В начале обеденного перерыва мы с Ником демонстративно вместе со всеми выходим из офиса в кафе-столовку напротив. Там все наши питаются. Хотя рядом есть несколько более пафосная обеденная зона, где едят управленцы вместе с вожаком. Мы набираем корма, и из окна я вижу, что из «Фаворита» выкатывается дорогой наш Лев Ильич. Он направляется в соседний французский ресторан. Мой выход!
В парадные двери мне нельзя выходить-входить, кругом камеры понатыканы. Поэтому я договорился пробежать сквозь кухню во двор, вокруг соседнего здания на задворки к нашему, где уже приготовлено открытое знакомое окно в мужской туалет. Азарт поддает мне ловкости, и я в здании. Бегу сначала к себе в офис, забираю все приспособы, затем спускаюсь на второй этаж в офис авторского отдела. Здесь пусто. Быстро расстилаю газетку, достаю две пластиковых трубки от старого пылесоса, вставляю их друг в друга и с помощью воронки насыпаю туда порошкообразный цемент. Осторожно переворачиваю в горизонтальное положение и насаживаю приготовленный насосик к одному из концов трубки. Всё! Пора! Забираюсь на подоконник: окно открыть нельзя, но вот фрамуга у них нараспашку. Вытаскиваю трубку наружу, почти на всю длину, крепко прижимаю к раме, ногой давлю на помпу насосика. Раз, два, три, четыре… цемент веселыми клубами вырывается из трубки и красиво опускается на стоящую под окном машину. Здесь место Льва Ильича. Была машинка пижонского коричневого цвета — стала плебейски серая от грязи. А сентябрь влажный! Сейчас цемент схватится и неровной корочкой обляпает милую бэху… Выдул весь цемент — и бежать! Газетку с пола комкаю на ходу, выбрасываю в туалете, трубки и помпу тоже выбрасываю по дороге. Забегаю через кухню в нашу столовку «Обжорку» и присаживаюсь рядом с Ником, который, разумеется, следил и если что предупредил бы.
