Martyr (СИ) - "Pocket Astronaut" (читать книги регистрация .txt, .fb2) 📗
Поэтому у Тэхёна во время их с Чонгуком вынужденного отпуска постепенно в голове сформировалось три момента, которыми ему необходимо было окружить себя в ближайшем будущем, чтобы прийти к полной жизни без ограничений. Бизнес, путешествия, Чонгук. Чонгук на первом месте всегда, пусть и стоит в списке третьим. Без него остальное бессмыслено.
Тэхён широко зевает и блокирует экран телефона. Нет, он только недавно проснулся и мозг пока не готов потреблять новую информацию. Он немного передвигает руку, которой приобнимает устроившегося на его груди Чонгука. Чон рядом немного совсем копошится и утыкается тёплым носом Тэхёну в шею, нежно в неё задышав. Тэхён беззвучно хнычет от сладко-приятного ощущения. Мысленно обещает себе загадать на следующий день рождения побольше вот таких моментов и поправляет сбившийся в кучу капюшон Чонгука. Спит в толстовке. Тэхён гладит его по волосам, что давно пахнут шампунем, а не больницей, как тогда, он последнее время слишком часто так делает, поддаваясь меланхолии и гоня от себя мысли о том, что мог ведь его и потерять. Навсегда.
А потом Тэхён слышит его. Шум. Кто-то отрыл дверь квартиры и вошёл, переговариваясь. Их двое. Шуршат пакетами, Тэ мгновенно узнает голоса хёна и отца. Боже, а ведь успел и испугаться. Пока Тэ судорожно соображал, как бы ему выбраться из-под парня и не разбудить его — тот помимо всего прочего ещё и плохо спал один — дверь спальни распахнулась и в неё просунулась улыбающаяся голова отца, рука Тэхёна тут же метнулась к лицу, прикладывая палец к губам, и Тэ умоляющим взглядом уставился на отца, давая понять, что Чонгука ни в коем случае будить нельзя. Он показывает ему на пальцах дать ему пару минут, отец понимающе кивает и прикрывает дверь, а Тэ принимается осторожно выбираться из-под Чонгука, он укладывает его на свою нагретую подушку, чтоб тот не сразу почувствовал, что спит один, Тэ уже привык так делать, ежедневно просыпаясь чуть раньше, чтобы приготовить покушать. Накрывает его одеялом до самого носа и, пригладив непослушные волосы, быстренько удаляется из комнаты.
***
— А ты, я смотрю, совсем домашним стал? — насмешливый голос брата. Тэхёна передёргивает, он никогда с ним не разговаривал в подобной интонации.
Они так и не поговорили. Впрочем, Тэхён его предупреждал, оставлял ему выбор, Мин Хо свой выбор сделал и нельзя его осуждать — не каждый человек способен просто взять и сказать такое родному брату. Тэхён думал об этом, пытался понять, как такое могло произойти, как с этим можно разобраться и прочее, но он не знает. Он, правда, не знает, да и проблем у него, помимо этой, сейчас выше крыши. Хён — взрослый мальчик, разберётся со своими чувствами сам. Единственное… общаться они естественно, как раньше, навряд ли будут. Мин Хо выбрал линией поведения сарказм и не то противостояние брату, не то просто вечное легкое недовольство. А Тэхён же, веди себя брат, как раньше, не смог бы уже воспринимать многие его действия спокойно, искал бы подтекст. И от этого немного плохо, по правде, ведь хён никогда в жизни ему ничего плохого не делал.
— Чонгуку нужно пройти полную реабилитацию, чтобы исключить последствия и возможность повторения приступа. Я прохожу её вместе с ним, потому что, во-первых, мне тоже нужна небольшая помощь и отдых, во-вторых, мы вместе и это правильно… что сейчас всё так, да.
— Я не узнаю тебя, ты как будто курица-наседка уже, знаешь, становиться отцом в двадцать четыре рановато.
Тэхён смотрит на раскинувшегося на диване брата. Сука, ну вот чего он добивается?
— Цель визита какая? Обидеть меня? — Тэхён звучит устало, но уверенно, он смотрит только на брата, не замечая каким гордым взглядом на него смотрит отец. — Хочешь считать меня курицей-наседкой, считай. Хочешь ещё как-то обозвать, пожалуйста. Только не в моём доме, не там, где за стенкой спит мой любимый человек. Да, он сейчас не совсем в форме. Да, пока что ничего общего, кроме внешности и привычек, с тем следователем, в которого я влюблялся, нет, но он обязательно будет в порядке, и я буду рядом, потому что он — это мой билет в счастливое будущее. Я люблю его. Для меня этого достаточно, чтобы верить, что всё наладится. Я готов выслушать в целом любые твои претензии и оскорбления, можешь говорить всё, что тебе хочется, я немало тебе проблем доставил, заслуживаю, но, повторюсь, не здесь и не смей затрагивать его. Ты не имеешь никакого права его сюда впутывать, потому что он перенёс миллион, блять, страданий, ни одно из которых он не заслуживал. Как у человека, всю жизнь прожившего под крылом отца и поднявшегося только благодаря ему, у тебя нет, повторюсь, ни малейшего права даже открывать свой рот в его сторону. С этим закончим, — переводит взгляд на отца, что сидит на соседнем кресле. — Как дела, пап? Почему приехали? — не оставляет брату даже возможности ответить, невозмутимо отводя взгляд в момент, когда замечает, что брат собирается возмутиться.
— Ах, да, что это мы. Тэхён, мы привезли вам продуктов, уже загрузили всё в холодильник, ты говорил, что заказываешь доставку, но твоя мама настояла на этом. Там готовая еда в контейнерах, если ты не сильно против, она могла бы заехать на днях, ей очень хочется познакомиться уже с твоим парнем, ну, сам понимаешь.
— Да, да, конечно, я дам знать, когда Чонгук будет готов к тому, чтобы мы принимали гостей.
— Хорошо. И ещё вот, я принёс бумаги, — отец протягивает Тэхёну небольшую папку, — нашёлся покупатель, тебе нужно подписать тут все листы с двух сторон, послезавтра агент подпишет документы с противоположной стороны, в течение недели мы будем передавать бизнес и к концу её деньги уже будут на твоём счету. В целом получилось выбить даже больше, чем мы предполагали, вам можно будет годик-два не работать даже.
— Спасибо большое, пап, — Тэхён кланяется почти в девяносто градусов, отец, растроганный поведением сына, поднимается с кресла, заставляя того распрямить спину.
— Перестань, перестань, ну что ты в самом деле как не родной.
— Я подумаю в ближайшее время, как вложить эти деньги, пап, начну работать и мне не нужны будут твои счета, я больше не буду сидеть на шее…
— Тэтэ! Остановись, хватит, слышишь? Я понимаю, что ты что-то переосмыслил и сейчас считаешь, что что-то мне должен. Мне искренне жаль, что я своими наказаниями и, возможно, где-то словами заставил тебя так думать. Потому что это совершенно не так и у тебя не должно быть подобных мыслей. Я всю жизнь занимался бизнесом, чтобы у вас, у моих детей, был какой-то пассивный доход в будущем. Мин Хо унаследует компанию рано или поздно, но у вас с Миной также останутся счета пополняемые из дивидендов. На всю жизнь. Потому что так правильно, не заставляй меня думать, что дело всей моей жизни для тебя не имеет значения. Я хотел, чтобы мои дети жили в комфорте, если ты хочешь заниматься чем-то самостоятельно и строить свой бизнес, то это очень похвально и я безумно этому рад и горжусь тобой. Только не отказывайся от моей помощи. Не заставляй папу чувствовать себя ненужным, ладно?
— Прости, что снова расстроил тебя, пап.
Ответить отец не успевает.
— Тэхён?
— Чонгук, — Тэ испуганно оборачивается и, оторвавшись от отца, кидается к дверному проёму, в котором застыл помятый и сонный Чонгук. Ну наседка и наседка, и что теперь? — Ты зачем встал? Что-то болит?
— Нет, просто проснулся. У нас гости? — выглядывает из-за плеча парня. — О! Здравствуйте, — Чонгук отстраняет Тэхёна от себя и весь такой плюшевый в тёплом флисовом костюме, взъерошенный ото сна и ещё немного сонный, идёт к отцу и, пожав тому руку, глубоко кланяется. Тэхёну приходится останавливать себя, чтобы не подскочить к парню и не проверить не закружилась ли у него голова.
Чонгук здоровается за руку и с Мин Хо, отдать брату должное — он даже не кривится в ответ и спокойно здоровается, будто бы не он несколько минут назад порицал Тэ и Чонгука в контексте.
— Чонгук, здравствуйте-здравствуйте, давненько не виделись, в прошлый раз когда? В больнице я вас видел, спасибо, что поддержали тогда моего сына.
