Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела"

— Раз вы закончили, продолжим путь, — вмешался Ставрас. — Теперь прибудем на место как раз к закату, не придется выжидать, когда солнце начнет садиться.

— И то верно, — поддержал своего дракона Шельм, который всегда любил оставлять последнее слово за собой, — Нет худа без добра, как говорится.

Драконы против масочников — это, конечно, сильно. Еще несколько десятилетий назад, можно было бы ужаснуться, но сейчас это было почти весело. Рамират и Ставрас не соглашались на план, за который стояли горой как Шельм, так и Арно. Причем, если лекарь пытался достучаться до своего масочника разумными доводами, то Томассо по привычке ерепенился.

— А я говорю, что это рискованно, — веско обронил Ставрас, скрестив руки на груди и пристально взирая с высоты своего роста на Шельма.

Тот ответил ему на это типично арлекиньей ухмылкой:

— А мы говорим, что риск благородное дело.

— И ты тоже так считаешь? — вопросил Рамират у Арно и тут же ехидно добавил: — Старшой ты наш…

— Нет, — покачал головой Шлим, — Но я взвесил все за и против. Алекс дело говорит.

— Но вы оба не можете дать никаких гарантий, что этот замок примет такое надругательство над собой. — Попытался настоять на своем Ставрас.

— Но в замке Бернсгемм у меня же получилось, когда я тебя искал.

— Это был наш замок, а тут… бабочки, — в исполнении лекаря последнее слово прозвучало довольно резко. С той же интонацией Ригулти обычно ругался.

— Бабочек бояться, к Оракулу не ходить! — Парировал Шельм.

— Я вам больше скажу, — поддержал сородича Гибискусмилш, — есть вероятность, что внутри замка на некоторых из бабочек тоже есть поводки, как на той птичке. Точно, конечно, не скажу, мне сложно действовать через совушку, — название птички он произнес почти ласково.

Рамират чуть было вслух не возмутился, что, как бессловесную птаху ласково назвать, так Арно первый, а как его хотя бы дркошей или уж совсем любовно дракончиком, так не дождешься от него. Хорошо, что вовремя спохватился. Вот позор-то был, если б сказал! А масочник продолжал, словно и не заметил смятение своего дракона. Может, снова не слушает, потому и не заметил? Так-так. Вот сейчас про сову дообъяснит, и снова по ушам получит, чтобы впредь слушал, не переставая.

— Особенно, после извлечения обрывков поводков, — продолжал Шлим, — И все же, я не исключаю, что там нас может поджидать засада. Если верить Рамирату…

— А с чего бы это тебе мне не верить, если ты можешь сам через меня все увидеть? — перебил его дракон, явно выказывая свое возмущение.

— Я пока только привыкаю. Не торопи меня, — неожиданно резко огрызнулся на это Арно, — В такую глубь, как воспоминания, не полезу. Мне твоих чувств, что на поверхности бурлят, пока более чем достаточно.

— Может быть, уже хватит? — не выдержал даже сдержанный Ставрас, — Вы оба, я подчеркиваю, оба ведете себя как дети малые. А нам уже через пару часов предстоит серьезное предприятие, которое в любой момент для каждого может закончиться летально. Для нас с Рамиратом эта вероятность, конечно, мала. Но если пострадает любой из вас, — он бросил быстрый взгляд на Шельма, — считайте, что и мы скончались для этого мира. Могу гарантировать.

— О чем ты? — не понял его Арно, в отличие от Шельма, который сразу догадался, куда он клонит и нахмурился.

Ответил масочнику его собственный дракон:

— Если бы мир не запечатлел меня с тобой, я бы уже в этом году, ближе к осени, покинул его.

— А почему не летом? — тут же влез любознательный Шельм.

Но Рамират в долгу не остался, быстро сообразив, за что можно продать честный ответ:

— Ты мне первым ответь. Твоя магия выглядит, как нити, у Арно, как плети, а как выглядит то, с чем работают кукольники?

— Как покрывала, — вместо Шельма ответил ему Арно и тоже в долгу не остался, — Что же ты сам не посмотришь, если у тебя теперь тоже есть свой личный масочник?

Ставрас возвел очи горе: ну как тут можно планировать что-то серьезное, когда в рядах спутников полное нестроение.

— Так почему летом? — не унимался Шельм, — На свой вопрос ты ответ получил.

— Просто хотел еще разок погреть брюхо на летнем солнышке.

— А, может, влюбился и хотел убедиться, что с милой твоему сердцу бабочкой все будет хорошо?

— Я решил уйти еще до того, как она появилась под боком. — Холодно обронил на это Рамират.

— Да-да. — Важно покивал шут, — Но свою влюбленность ты, я смотрю, не отрицаешь.

— Не влюблен он, — вдруг сказал Арно с тихим вздохом. — Это меня и смущает.

— С чего бы вдруг? — тут же оживился Рамират, хотя до этого с немым укором буравил Шельма тяжелым взглядом.

Арно смотрел на него с какой-то странной печалью. Дракон напрягся. И решительно потянулся навстречу. Не внешне, а внутренне. Со стороны они и так стояли почти рядом. Рукой можно было прикоснуться. Через мгновение лицо Рамирата вытянулось, а взгляд стал диким, по-другому не скажешь.

— Не-е-е-ет, — протянул он, отчаянно помотав головой, — ты что, старенький мой, совсем спятил? Ты же не арелекин какой, чтобы такое думать! Да и с чего ты взял, что драконы… — он резко оборвал фразу, когда заметил, как Арно покосился на Ставраса. — Понятно, — слегка успокоившись, выдохнул Томассо. — Мог бы сразу спросить, и я бы откровенно ответил, что…

— С юными драконами когда-то ты практиковал такое, — негромко обронил на это Арно и посмотрел на него уже спокойнее, но так же напряженно.

— Как что-нибудь полезное в моих воспоминаниях поискать, так не дождешься от тебя, а как всяких гадостей нахвататься…

— Рамират, — очень спокойно и веско обронил Арно, — это вышло случайно. Сам не понимаю почему, когда я черпал из тебя силу, ко мне попали именно эти твои воспоминания.

— Одно дело драконы, — решительно заявил Томассо, чуть помедлив, — и совсем другое люди. Ты бы хоть учитывал, что из всех драконов, только Ставрас сумел увлечься человеком. Да и то, лишь потому, что когда-то именно благодаря этому своему отклонению связал нас с людьми.

— Отклонению? — возмутился было Шельм, но драконий лекарь положил руку ему на плечо и отрицательно покачал головой, когда шут к нему обернулся. А Томассо продолжал:

— Вспомни всех запечатленных, кого ты знаешь и о ком хотя бы слышал. Ни один из драконов со своим человеком шуры-муры не водит, это я тебе точно говорю. Ни один. Есть, конечно, очень теплые отношения, хотя бы вспомнить Макилюня и Эра, но все равно, они, скорее, как отец и сын, а не как… ну ты понял, короче. И нечего тут придумывать себе невесть что! То, что мы с тобой пока не ладим, это потому что пока еще не успели как следует притереться друг к другу. Со многими такое бывает. И что с того? Ни о какой ревности, увлеченности и… не знаю, как еще назвать, в общем того самого, между нами нет. Ведь нет? С моей стороны точно.

Арно с таким облегчением выдохнул, что даже вслух произносить не пришлось, что с его стороны и подавно.

— Раз вы хотя бы с этим разобрались, — вмешался, наконец, Ставрас и повернулся к Арно, — что там с твоей совой?

— Я могу провести вас мимо лагеря бабочек чужого Оракула прямо к стенам крепости Серпокрылых.

— Не удалось выяснить, что это за второй Оракул?

— Скорей всего, мертвоголовые. Так их, кажется, Вив называла, когда бредила у меня на спине. — Встрял Рамират. — Именно их вестник так ее оприходовал.

— И, скорей всего, именно он заарканил беркута. — Поделился соображениями Шельм. — Поэтому я, как и раньше, предлагаю следующее. Мы подходим к стенам вплотную и вместе с Арно приручаем замок. Если будем действовать сообща, он — поводками, я — нитями, риск минимален. Нам надо точно выяснить, есть ли у них потайные ходы. Скорей всего есть, думаю, это и так очевидно. И определить, где у них комната или келья, не знаю точно, как они у них называются, настоятельницы. Думаю, в первую очередь надо разговаривать именно с ней.

— Маловероятно, что ее удалось заарканить, — перехватил инициативу Арно, — иначе Серпокрылые уже давно бы открыли ворота. И выступили против нашего королевства единым фронтом.