Училка недобитая (СИ) - Анафест Ольга "Anafest" (серия книг .TXT) 📗

— Я тоже! Я, блядь, не баба, которая будет строчить тебе пламенные сообщения и называть

котиком! Я не буду гипнотизировать телефон со слезами на глазах, дожидаясь твоего звонка! Я не

стану думать каждую ночь, кого ты трахаешь на этот раз! — старшеклассник задыхался, орал и

пытался вырваться из крепких рук. — Я не…

— Замолчи! Почему ты считаешь меня такой тварью, а? И кто тебе сказал, что я воспринимаю тебя, как женщину? Ты не думал, что я бы тогда предпочитал слабый пол? Ведёшь себя, как истеричка! —

Савкин, кажется, начал понимать все сомнения своего партнёра. Молодой парень элементарно

боится вдруг быть вышвырнутым, поэтому, поддавшись гордости, желает уйти первым, оставив за

собой последнее слово.

— Убери руки! Иди подстилку свою тискай! Он всегда готов! — Антона накрывало, он продолжал

орать и дёргаться.

Слишком сложно было для него всё то, что разом навалилось: он, приверженец традиционных

отношений, сгорал от желания к мужчине, добровольно отдался ему, а теперь не знает, что будет

дальше, потому что просто не верит в искренность чувств таких, как студент. Ему казалось, что он

один из, не более. Всего лишь временная игрушка, которую выкинут за ненадобностью, наигравшись. И что останется ему? Жить, как прежде? Он не был дураком, чтобы не понять, что уже

никогда не будет, как прежде. Есть до и после, никак иначе. Ведь он почти поверил, почти поддался

юношеским романтическим порывам, но его осадили: шатен не счёл нужным говорить отцу об их

отношениях, будто они уже скоро закончатся, и глупо тратить время на обсуждение подобного.

Обидно, неприятно, мерзко. И сейчас Тимошину хотелось, чтобы ему позволили уйти самому, сохранив своё достоинство, не унижая в последствии. Только сильные руки крепче прижимали его, а

насмешливый шёпот в ухо твердил о том, что он маленький идиот.

— Успокойся! Мелкий, я тебя не узнаю! — Глеб встряхнул старшеклассника.

— Пусти меня, оставь меня! Потрахались, чего тебе ещё надо?

— Мне всё надо, мне ты нужен! — Савкин, не зная, как ещё остановить истерику, замахнулся и

отвесил блондину звонкую пощёчину.

— Папа! — развернувшись, шатен увидел испуганного сына, осторожно спускающегося по

лестнице, и нахмуренного Михаила позади него.

— Я… — Савушка разжал пальцы, отпуская парня, потирающего алеющую щёку.

— Папа! — мальчик вцепился в штаны родного отца. — Папа, нет!

Глеб расширил глаза, осознав, что ребёнок обращается именно к нему. Он невольно улыбнулся, наклоняясь, а малыш продолжал взволнованно дёргать его за брюки и кричать:

— Папа, нет! — потом он бросился к Антону, обнимая его за ногу и тычась носом чуть выше

колена. — Папа!

Артём несколько минут метался между ними, всхлипывая и поочерёдно папкая каждому.

Михаил расслаблено облокотился на перила и хохотнул:

— Ну, папашки, и чего вы тут устроили? Ребёнок издёргался весь.

— Чёрт, — студент улыбнулся ещё шире и подхватил сына на руки. — Эй, ты чего, Тёмка? Всё

хорошо. Просто твой второй папа бывает таким дураком.

— Это ты про кого? — Тимошин дёрнул плечом и забрал ребёнка. — Не слушай его, мужик! Это он

идиот!

— Вы оба больные, — Михаил Андреевич закурил и спустился вниз. — Извините, конечно, но я

невольно услышал ваш… эм... разговор на повышенных тонах. Собственно, я догадывался, но, признаюсь, удивлён, что у вас всё так быстро закрутилось. Хотя чего ожидать от современной

молодёжи? Эх, молодость…

— Я не хочу больше слышать что-то подобное, — шатен пристально посмотрел в глаза Антону. —

Не решай за других, Тош, не делай поспешных выводов и не думай слишком много, потому что тебе

это явно вредит.

— Да ну тебя! — буркнув, блондин чмокнул ребёнка в щёку и опустил на землю. — Оставьте нас

наедине, пожалуйста. Мы больше не будем орать.

Кивнув, Михаил отправил бычок в банку и, взяв на руки внука, скрылся за дверью.

— Савкин?

— Чего?

— Если ты попытаешься унизить меня, я убью тебя.

— И в мыслях не было.

— Если ты выставишь меня на посмешище, я убью тебя.

— И не думал!

— Если ты будешь обманывать меня с кем-то, я…

— Убьёшь меня. Я понял, — Глеб провёл пальцами по всё ещё красной щеке любовника. — Прости, Тош.

— Заслужил.

— Глупый...

— Савкин, не ври мне никогда, ладно? Я не баба, я справлюсь.

— Тоша, какой же ты идиот!

— Сам мудак!

Глава 30

Антон прижимал Глеба к стене прямо в прихожей, яростно впиваясь в его губы, когда в квартиру

студента настойчиво позвонили.

— Чёрт! — задыхаясь, облизал истерзанные губы Савкин и, сжав напоследок задницу своего

любовника ладонями, подошёл к двери. Открыв, он замер:

— Ты чего? — на пороге стояла растрёпанная Аня, держа в руках открытую бутылку коньяка, выпитого на добрую половину сосуда.

— Савушкаааа, пусти меня! — девушка пьяно хихикнула и ввалилась в коридор, повиснув на друге.

— О, привееееет! — она закивала головой, заметив Тимошина.

— Анна Сергеевна, что с вами?

— Всё отлииично!

— Бля, Нют, — шатен, отлепил от себя рыжую, — пойдём, я тебя в ванной в чувства приведу.

— М, потрёшь мне спииинку?

— Ты в говно, — заключил Глеб, подхватывая её на руки. — Потру, потру.

Антон сверкнул глазами, чуть сощурившись, и закусил нижнюю губу.

— Тош?

— Всё в порядке, — блондин скрылся в спальне.

— Блять.

— Реееевность, — с умным видом промычала Валеева, укусив Савкина в плечо.

— Нют! Твою мать, веди себя нормально! — отобрав у подруги бутылку и поставив на тумбочку, шатен понёс её в ванную.

— Буль-буль-буль.

— Заткнись уже!

— А ты меня лююююбишь?

— Люблю, идиотка.

— Савушкаааа, жениииись на мнеее!

— Пьянь!

Раздев Аню, парень осторожно поставил её на дно ванны, придерживая одной рукой, а другой

настраивая холодный душ. Для него это было нормальным и естественным, потому что не в первый

раз приходилось отрезвлять девушку подобным образом, да и стесняться наготы друг перед другом

они перестали уже после первой и единственной попытки переспать.

— Полотен… — Тимошин окаменел в дверях, расширив глаза и приоткрыв рот.

И сейчас его волновало не обнажённое тело красивой девушки, а то, что его любовник касается

этого тела.

— Тош! — Глеб загородил собой Валееву, отпустив её, и она тут же, потеряв опору, сползла вниз, смеясь и отплёвываясь от воды.

— Я позвоню, — бросив полотенце на машинку, старшеклассник развернулся, намереваясь выйти.

— Мелкий! — рванув вперёд, шатен крепко обнял его сзади и зашептал на ухо: — Тоша, не уходи!

Ничего ведь нет! Я не испытываю ничего, прикасаясь к ней и глядя на неё! Меня уже давно

перестали возбуждать женские прелести, мелкий.

— Отпусти.

— Тоша!

— Мне нужно домой.

— Не уходи.

— Убери руки, — голос блондина был спокоен, он держал эмоции, разрывающие его, внутри.

Хотелось надавать любовнику по роже, а потом завалить прямо на кафельный пол, сорвать одежду, оставляя на коже засосы и синяки от пальцев, и хорошенько трахнуть, чтобы он не мог больше и

подумать о ком-то другом. Но гордость не позволяла повести себя подобным образом.

— Ты злишься?

— Нет, мне всё равно.

— Не ври мне.

— Сав-вушк-ка, — Аня застучала зубами, насидевшись под холодной водой, — д-дай чт-то-ниб-

будь.

— Бля! — Глеб отпустил Тимошина и, схватив полотенце, бросился к подруге, выключая воду и

заворачивая дрожащую девушку в махровую ткань.

Чтобы не смущать пришедшую немного в себя практикантку, школьник вышел и, прислонившись

спиной к стене, сполз на пол, тяжело дыша. В груди бешено колотилось сердце, с непонятной болью, сжимаясь и постанывая. Что это? Отчаяние и злость, накатывающие при взгляде на то, как шатен

дотрагивается до Ани, заботливо и осторожно, как до чего-то хрупкого и драгоценного.