Окно на северную сторону (СИ) - "Mia_Levis" (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
- Вин! Он. Тебе. Понравился? - Антуан сейчас как никогда напоминал Криса: тот же пытливый взгляд и не терпящий возражений тон. Для Тони, конечно, все было просто: человек нравится - можно узнавать его лучше и думать о свадьбе, не нравится - значит о браке и речи не идет. Он имел право выбора, и право это казалось ему естественным, чем-то абсолютно обычным для их мира с ценностью омег. И как объяснить ему, что не всегда все определяется критерием "нравится", Авиан не знал. Сделал еще один глоток, хотя аппетит совершенно пропал, отставил тарелку и стакан на прикроватный столик, потер виски, пытаясь хоть на мгновение унять ноющую боль в голове. Обреченно посмотрел на Антуана - "разреши не отвечать". Но тот только поджал губы и скрестил руки на груди, явно решительно настроенный и не готовый уступить.
- Нет, не нравится, Тони. Мне никто не нравится, понимаешь? Никогда и никто не нравился. Наверное, это ненормально для омеги и все такое. Я должен хотеть семью, детей и, в идеале, уже имена для внуков придумать, но не хочу. Но это ведь не значит, что с ним мне будет плохо, правда? Хорошая семейная жизнь возможна и без любви...
Во взгляде Антуана явственно можно было различить жалость. Он смотрел так, словно перед ним находился умственно отсталый, не понимающий смысла своих слов. Но все-таки ему хватило такта промолчать; Тони вздохнул, устроил голову у Авиана на плече, закидывая на него ногу. Несколько минут они молчали, думая каждый о своем.
- Это из-за тюрьмы, да?
- Не знаю. Наверное, - неопределенно пожал плечами Авиан. Он действительно не знал, появились бы у него мечты о крепкой семье, если бы его истинная сущность проявилась при других условиях. Быть может, тогда он бы реагировал на все иначе. А, возможно, он просто не был создан для отношений и не смог бы полюбить никого... Что уж теперь гадать.
- Ты мне расскажешь? - шепотом спросил Антуан.
- Когда-нибудь, Тони, не сейчас, - голос показался совсем чужим, Авиан прокашлялся, пытаясь скрыть волнение и неловкость. Впервые брат спрашивал его о тюрьме, а Кристиана не было поблизости, чтобы трусливо сбросить на него неприятную обязанность. Но и в этот раз Тони не настаивал: согласно кивнул и уже сонно пробормотал:
- Я буду к тебе каждый день приезжать. Обязательно.
- Да кто бы сомневался, - пробормотал Авиан, зарываясь носом в светлые кудри брата. До этого он как-то не думал о скорой разлуке, но сейчас ясно осознавал, как сильно будет тосковать по Антуану, папе и даже отцу. Пришлось до боли прикусить губу и заставить себя избавиться от грустных мыслей. Не хватало еще разреветься в присутствии младшего брата и огорчить его еще сильнее. - Ну, что, ты идешь к себе? Поздно уже очень.
- Можно я посплю с тобой? Пожалуйста... - умоляющим ноткам в голосе этого хитреца просто невозможно было сопротивляться. Авиан чудесно осознавал, что спать с Тони - сплошное наказание. Тот толкался, бормотал какую-то ерунду, забрасывал руки-ноги на соседа, но отказать... Нет, отказать было невозможно.
- Спи уже давай.
Тони, кажется, только этого и ждал: уже через минуту задышал глубоко и размеренно. Авиан же заснуть не мог еще долго; мысли, словно тяжелый свинцовый шарик, перетекали от одного виска к другому, от темени - к затылку. Отдавались гудящей болью в голове и ноющей - в груди. Если бы можно было просто вскрыть черепную коробку, вытащить все воспоминания последних месяцев, сжечь их и развеять пеплом на ветру. Если бы можно было начать все с чистого листа, вернуть время вспять. Если бы можно было...
***
После того памятного ужина потянулась череда суетных дней, наполненных подготовкой к свадьбе, которую, конечно же, решили не откладывать. Авиан терпел. Терпел взгляд Кристиана и его постоянный, набивший оскомину, вопрос "ты уверен"? Терпел звонки Питера - обязательно дважды в день и в одно и то же время. Терпел семейные завтраки, обеды и ужины, на которых все разговоры теперь сводились к предстоящему "празднику ". Тоже делал вид, что в восторге, ждет не дождется, когда на его палец оденут обручальное кольцо. Улыбался. Мужественно смотрел каталоги и терпел примерки. Согласился на белый костюм - символ невинности (Господи, лицемерие-то какое!). И внутренне закипал. Когда-то давно Авиан читал, что после любой личной трагедии жертва проходит несколько стадий принятия самого себя и новых жизненных обстоятельств. Наверное, стадию жалости и обиды на весь мир он уже пережил. Наступала пора злости: да, возможно, часто необоснованной, но от этого не менее сильной.
Его выводило из себя всё и вся. Неуклюжесть слуг, веселое возбуждение Антуана, неприкрытое сожаление в папиных глазах, безразличная вежливость его жениха. Ярость закручивалась спиралью, словно разрушительный смерч, и Авиану порой казалось, что его просто разорвет в клочья, если он хотя бы мгновение продержит эту безумную стихию в себе. Но он справлялся. Терпел. Терпел. Терпел...
Этим утром Питер позвонил в девять утра. Как и вчера, и позавчера - строго по часам. Авиан смотрел на экран и понимал, что всего лишь за неделю предсказуемость будущего супруга ему успела осточертеть.
"Трахаться, наверное, тоже будем по расписанию", - предположил, переполненный какого-то злого веселья, но все же принял нежеланный вызов.
- Алло.
- Доброе утро, Авиан, - спокойный равнодушный тон.
"Интересно, как можно командовать солдатами, когда ты напоминаешь сухую воблу?"
- Доброе утро, Питер.
- Как спалось?
"Чудесно, спасибо, блевал полночи".
- Чудесно, спасибо. А ты?
- Тоже хорошо. Хочу пригласить сегодня тебя и твоих родителей в театр. Что скажешь?
"Ненавижу театр, ни за что не пойду".
- Прекрасно, передам твое приглашение родителям, - Авиан чувствует, как лопается кожа-оболочка, и гнев склизкими каплями прорывается наружу. Авиан думает, что если не заорет сейчас, не вырвет клок собственных волос, не расшибет кулаки в кровь, то просто лопнет. Но он молчит, стискивает зубы посильнее - терпит. Он - нарыв, гноится и болит, но вскрывать его ни в коем случае нельзя. Терпеть. Терпеть. Терпеть...
