Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Тебя? — Хэйтем удивленно перебил сына. — А при чем тут ты?
— Я ни при чем, — поморщился Коннор и сощурился. — Ты при чем, да? Авелина не обвиняла меня прямо, но указывала на то, что трудности возникли из-за войны за независимость Америки, которую… так скажем, веду я. Восстания рабов, угроза со стороны британцев… Все это ставило ее в трудное положение, и она просила приехать, чтобы разобраться с британцами. Восстания она брала на себя.
Шэй запрокинул голову, отхлебнул и снова заинтересованно уставился на сына. Коннор получил просьбу о помощи, как это и планировал Хэйтем, но все пошло не так. Что же помешало?
Коннор проследил за бутылкой в руках Шэя, но на столе больше ничего не было — все три бутылки оккупировал Орден, так что Коннор вздохнул и продолжил:
— И я собрался в дорогу. Меня очень беспокоило то, что происходит здесь… Война подходит к концу, и скоро все те, кто к этому причастен, начнут делить этот пирог. Но Авелина мне… больше, чем соратник по Братству, и я, раздав указания, направил «Аквилу» к берегам Луизианы. Утешался тем, что военные действия ведутся преимущественно на юге, и рассчитывал чего-то добиться или получить информацию…
Шэй заинтересовался еще больше. Выходит, Коннор все-таки отправился на юг? Так почему он здесь, черт возьми?! И при чем тут Чарльз? Хотя… Это ведь Чарльз начал волнения в Луизиане… Это Коннор мог узнать без труда, раз уж мисс де Гранпре даже видела Чарльза на каком-то приеме у губернатора.
— Я тогда не знал, что это начали вы, — Коннор уставился на мистера Ли. — Авелина не успела разобраться как следует, а путь долгий, медлить было нельзя. Но когда «Аквила» была уже на тридцатых широтах, неподалеку от Чарльстона, я увидел останки французского корабля. Британцы потопили один из бывших кораблей де Грасса. Точнее, бывшего флота де Грасса… В общем, одного из французских кораблей. Я решил провести бриг поближе к месту крушения… Шэй, ты всегда говорил мне, что в таких местах можно подобрать ценный груз или даже людей. А мне как раз позарез требовались люди, потому что собирался я второпях, и у меня экипаж был укомплектован на две трети. Но когда подошли ближе, я понял, что нам не очень повезло. Никаких грузов не было. Я думал, что и людей тоже, но Фолкнер с его дальнозоркостью увидел. Закричал, что за бортом есть человек, и мы подобрали его.
— И кто это был? — с опаской уточнил Хэйтем.
— Бывший раб, — коротко отозвался Коннор. — Бежал из Нового Орлеана, а французский фрегат пострадал в битве у острова Всех Святых, там тоже не хватало людей… Они взяли этого парня на борт, чему-то выучили. Но британский флот охотится за подбитыми судами в южных морях, и фрегату не повезло. Экипаж почти полным составом погиб, а этот чернокожий парень рассказал мне, что происходит в Луизиане. Он не очень-то умный, этот парень, но наблюдательный. Я отправил его спать, а сам спать не мог. Все, что я услышал, отдавало какой-то… неестественностью. Я не мог понять, в чем дело. А уже ближе к утру, когда засыпал, вдруг понял, на что это похоже. Бостонская резня! Я был в то время еще маленьким, отец, но хорошо запомнил, что меня тогда удивляло. Тот же почерк, такие же восстания! Я не стал ложиться, а поднялся на мостик и отдал приказ повернуть назад. И следовать в Нью-Йорк.
Шэй видел, как замер возлюбленный, как бутылка в его руке опустилась так низко, что ценное содержимое того и гляди прольется. Но Шэй не обратил на это внимания, потому что видел, как исказилось лицо Хэйтема — болью и еще чем-то… Шэй не мог подобрать этому определение, но чувствовал то же самое.
— Коннор, — тихо проговорил Хэйтем. — Ты бы мог стать тамплиером. Ты был бы лучшим из всех, кого я знал. Лучше, чем я. Лучше, чем Шэй. Боже мой, почему…
— Потому что я ассасин, отец, — Коннор вздохнул. — И, наверное, не лучший. Я только что оставил в живых врага. Думаете, только вы можете переживать из-за того, что оставили в живых врага — меня? Я тоже могу. И сейчас чувствую именно это. Если бы не вы оба… Ты, отец, говорил, что он твой друг… Да, если бы не это, я бы убил его.
— Погоди, этот враг до сих пор не понимает, за что поплатился, — встрял Чарльз, явно отвлекшись от боли, что его терзала. — Не за Луизиану же!
— Нет, не за нее, — Коннор покачал головой. — Я понимал, что если я не поведусь на приманку, то в Луизиане наступит мир — так или иначе. Целью был я. Всё, как в Бостонской резне — те люди, что погибли, не были целью. Они были только материалом. Приманкой. Для Авелины было бы лучше, чтобы я вовсе не появлялся там, не давал надежд Ордену, иначе бы последовали новые восстания или еще что-нибудь, чтобы меня дожать. А в Нью-Йорке… До Нью-Йорка я не добрался. Уже в Лоуэре было полно британских кораблей, и мне пришлось пройти дальше. Я понял, что ты, отец, начал действовать. Может быть, ты теперь и не магистр… Но ты сердце Ордена в Америке. Я прошел дальше и отправился в Дэвенпорт. Напортить больше я уже не мог. Я потерял время, поддался на провокацию. Мне нужно было прийти в себя и подумать. Анэдэхи всегда понимала меня, и я много говорил с ней. Потом я прочел письмо от вас… И мне захотелось вас увидеть. Не тамплиеров, а тех, кого я любил и люблю. И те три дня, когда вы были рядом и играли с моими детьми, были одними из лучших в моей жизни.
Мистер Ли вдруг пошевелился, и Хэйтем явно собирался сердито окликнуть его, чтобы не тревожил ногу, но Чарльз вдруг произнес:
— Вы… вы все, трое!.. все это время, много лет, общались… вот так? Ездили друг к другу в гости? Обсуждали дела Ордена и Братства? Пусть даже не раскрывали тайн. Но черт вас всех дери, неужели вы не могли договориться? Если вы можете говорить… вот так?!
Хэйтем вздрогнул и устало произнес:
— Мы договаривались. Мы много раз договаривались, Чарльз. Вся наша жизнь — это путь компромиссов. На грани, за которой — предательство. Единственный раз, когда я понял, что поступаю против целей Ордена, я сложил с себя все полномочия. Ты знаешь, чего мне это стоило. Мы здесь все, как каперы на службе у двух держав — кто знает, где заканчивается война и начинается преступление? Только вместо держав — идеи.
— Да какие идеи, — Чарльз махнул рукой. — Вы же вместе боролись против британцев. За свободную Америку!
— Все так, — Шэй кивнул, а голос от долгого молчания прозвучал хрипло. — Но на войну не идут с мыслью, что останется позади. На войну идут надеждой на лучшее будущее, а в этом наши представления… разошлись.
— Именно так, — Коннор отвернулся и посмотрел в стену, на которой висел пожелтевший от старости пейзаж, где был изображен причал в Уоллобаут-Бэй — видимо, в более счастливые времена. — Когда вы уехали, я отправился в Нью-Йорк. По суше это сделать было куда проще. Вы были правы, меня ожидало столько писем, что… Но мне было наплевать. Я выяснил, что операцией в Луизиане занялся лично великий магистр, — Коннор устало поглядел на Чарльза. — Никто не написал мне этого прямо, но агенты «Кольца Калпера» выяснили, что в указанное время из Нью-Йорка отправился бриг на Доминикану. Как раз рядом. А Толмедж лично сообщил мне, что кто-то интересовался настроениями де Гальвеса… Я нанял мальчишек, чтобы с десяток раз постучали в дверь вашего дома, мистер Ли — и там никто не лаял. Дальше мне не нужно было выяснять. Я уже знал, что вас нет в Нью-Йорке, я понял, что происходит, и понял, что вы лично отправились туда. Возможно, у вас были исполнители, но мне на это было плевать.
— Мило, — Чарльз присосался к бутылке, а потом отер усы рукавом. — Ты знаешь, Коннор, что Вашингтон в свое время потратил на создание и поддержание твоего «Кольца Калпера» примерно десять процентов от всех средств, что собирали для его армии неравнодушные? Он и не подозревал, что на собственные деньги создал организацию, лидер которой поставил ему ультиматум.
— Не знал, — отозвался Коннор. — Но ни капли об этом не жалею. Он потратил достаточно средств и на то, чтобы, к примеру, организовать экспедицию генерала Салливана. А еще вложил не меньше десяти тысяч фунтов стерлингов в Арнольда. Неплохо для разнообразия было бы распорядиться деньгами получше.
