Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела"
До Оракула Серпокрылых осталось всего пару дней пути. Бабочки на своей территории ощутимо расслабились, Рамират же, напротив, напрягся. Он был слишком стар для этого мира, чтобы безоглядно верить в чудеса. Предчувствия его еще ни разу не обманывали. И он был согласен с молоденьким шутом и Радужным, прожившим не многим меньше чем сам Томассо, что-то прогнило в Верлиньском Королевстве. Ой, прогнило! И этот едва различимый даже для драконьего нюха душок преследовал его всю дорогу, что они передвигались по территории королевства бабочек. И старый дракон не ошибся.
Все началось, когда до Оракула Серпокрылых оставалось всего-то несколько часов быстрой езды. Они, конечно, могли бы остановиться и переждать ночь в лесу, но бабочки спешили. Им не терпелось к своим. Поэтому даже в сумерках продолжали погонять лошадей. Но Рамират почувствовал засаду. И притормозил коня. Спешащие бабочки могли бы и не заметить, что он отстал от них, но их кони в один миг тоже встали как вкопанные, чуть не сбросив седоков.
— Это твоих рук дело? — прошипела Вивьен, обернувшись.
Черты прекрасного в своей холодной красоте лица исказились, стали, казалось, еще резче и холодней, словно выточенные из цельного куска льда.
— Моих, — спокойно отозвался Рамират, но в глазах его не было больше ни насмешки, ни легкости.
Бабочка могла бы возмутиться, могла бы поднять крик, но и она, казалось, что-то ощутила. Поэтому спросила осторожно, без лишнего шума.
— Почему?
— Впереди засада. Пошли девчонок проверить.
— О чем ты го…
— Или сплети нити судьбы, я знаю, тебе, Серпокрылой, они подвластны не в том объеме, в каком повинуются представителям иных оракулов, но, думаю, на свою личную судьбу, твоих способностей хватит.
— Откуда ты знаешь о таком? — почти с возмущением выдохнула Имаго, подъезжая к нему вплотную.
И тогда Рамират позволил себе улыбку. Печальную и мудрую, такую, которую Вивьен и не думала увидеть на лице довольно молодого на вид мужчины.
— Я слишком давно знаю этот мир, девочка, — произнес он и позволил повиснуть многозначительной паузе.
Бабочка долго смотрела ему в глаза, потом, все же решившись, сделала знак рукой. И близняшки-куколки, спешившись, скрылись в лесу беззвучными тенями.
— Нет резона стоять на дороге, — обронил Рамират и, подцепив под уздцы лошадок близняшек, направил своего коня в лес.
Вивьен, лицо которой стало сосредоточенным, а взгляд отстраненным, молча последовала за ним. Она сплетала нити. Плетение ложилось так, что страх подступал к горлу, а перед глазами вставала пелена.
— Этого… — прошептала она, даже не замечая, что они оказались на небольшой лестной поляне, и Рамират уже расседлал лошадей.
— Все возможно в этом мире, — раздалось над самым ухом, Имаго моргнула и подняла глаза.
Мужчина стоял совсем рядом. Близко-близко. Если бы такое позволил себе кто-нибудь из Верлиньских мужчин, уже давно остался без головы. К Серпокрылым не стоило приближаться так близко. Особенно к Имаго. Бабочки этого оракула не терпели внедрение в их личное пространство. Но Томассо был родом не из Верлиньи. Да и Вивьен, рассмотрев плетение узора собственной судьбы, поняла, что рядом сейчас только он. Единственный, кого она сможет задействовать в ритуале.
Ей нужно было прорваться к своим. Через любые жертвы нужно. Ведь она везла с собой важные сведения. Она знала, что ответит, когда настоятельница спросит, нужна ли Верлиньи война? Оправданы ли обвинения, брошенные на совете оракулов в сторону Драконьего Королевства? Все просто. Драконы, да, невыносимы. Судьба обтекает их стороной. Но ничто человеческое им не чуждо. С ними можно договориться не враждуя. К тому же, после того, как крылатые ящеры заключили союз с масочниками, вряд ли победа дастся легко. Все это она должна была сказать. Но судьба вынесла приговор. Этой ночью Жрице Имаго уготовано умереть. И у Вивьен остался только один способ поспорить с судьбой.
Когда-то это назвали Танцем Бабочки. Когда-то, так давно, что и не вспомнить теперь, хотя, будь рядом дракон, наверное, он бы вспомнил и не такое. Его танцует посвященная Имаго, когда прощается со стезею жрицы, когда готова принести в жертву случаю свой дар, расставаясь с невинностью. И вот когда судьбе заступает дорогу случай, Жрица Бабочка выбирает из своего окружения мужчину и танцует для него свой танец, и, расставаясь в его объятиях с даром провидицы, высвобождает силу, способную перетянуть случай на сторону Судьбы. И тогда свершится то, что не было предсказано, и даже рок не сможет ничего изменить.
Нет ничего сладостней объятий Танцующей Имаго, нет ничего смертоноснее. Наутро мужчина сходит с ума, бабочка лишается зрения, тем самым открывая дару предвидения иной путь, но живет совсем недолго. Редко, когда больше пяти лет после исполнения своего танца. Не потому что дар, пришедший через пустые глазницы, выпивает жизнь. Вовсе нет. Такой дар даже сильнее изначального. Она убивает себя сама, каждым вздохом, каждым ударом сердца. Судьба не терпит случайностей, и бабочка винит себя в том, что позволила случаю слиться с Судьбой в момент, когда она сама сливалась со своим первым и единственным мужчиной. Чувство вины разъедает сильнее, чем кислота. Оно убивает.
— Почему кони… не привязаны, — голос бабочки, принимающей судьбоносное решение, был тих, но Рамират, стоящий рядом, услышал.
— Предпочитаешь забрать их с собой на тот свет?
— Я не собираюсь умирать здесь и сейчас! — с вызовом воскликнула она, вскинув голову.
Томассо улыбнулся. Той самой мудрой, всепонимающей и всепрощающей улыбкой.
— И что же ты сделаешь тогда?
— Я… — она замолчала, подбирая слова. — Станцую для тебя. — И неожиданно даже для себя самой, спросила, — Можно?
Рамират улыбнулся и подыграл, понимая, что правду ему все равно никто не скажет. По крайней мере, не сейчас. Он не подал вида, но просьба в голосе Имаго его удивила.
— Хочешь провести какой-то ваш ритуал?
— Да.
— Что мне нужно делать?
— Ничего.
Он искусно разыграл сомнение во взгляде. Бабочка продолжила начатую партию, у нее не было выбора, только один шанс, и Томассо не спешил его у нее отобрать.
— Просто не отводи взгляд.
— Просто смотреть и все?
— Да. Просто смотреть на меня.
— Как просто, — он хмыкнул и отвернулся. Посмотрел в ночное небо и снова опустил взгляд на Вивьен. — Мне можно сесть или лучше стоя?
— Сядь, — почти приказала она, лишь в последний момент слегка смягчив повелительные нотки. Что поделать, её приучили видеть в мужчинах лишь средство. Средство убить себя так, чтобы не было мучительно больно за утраченный шанс, за упущенный случай. Вот и все.
Рамират сел на землю прямо там, где стоял. Огня они не разжигали. Ночь опускалась на поляну плавно, но скоро тьма поглотит все вокруг. Имаго собиралась управиться раньше. Много раньше. Один танец, и бессчетное число поцелуев. Легкая боль, и плетение судьбы, вывернутое наизнанку. Она принесет хорошую весть, не позволит тем, кто решился задержать её, остановить себя. Принесет, и умрет в лучшем случае к концу лета, в худшем, промучается еще несколько весен. Но она надеялась на лучшее. И для себя, и, как не странно, для Томассо. Начиная свой танец, она просила у Судьбы даровать дерзкому гордецу легкую смерть, а не затянувшееся на годы безумие. Просила, а ноги сами уже пустились в пляс. Руки поднялись к небу, взывая о снисхождении.
И Рамират смотрел. Не мог оторвать взгляд. Смотрел и улыбался, как блаженный. Танец бабочки не то зрелище, которое можно пропустить, особенно, если она танцует только для тебя одного. И Вивьен танцевала. Без музыки, под шепот ветра в черных кронах, под вздохи шелковистых, молодых трав, под блики звезд, роняющих свои отсветы на лица мужчины и женщины, вставших перед Судьбой и отказавшихся покорно принять сотворенное ей плетение. Бабочка танцевала. Дракон смотрел. И мир застыл в ожидании смертельного для обоих чуда. И…
Чуда не произошло. По крайней мере того, которое ожидала бабочка, танцующая первый и единственный раз.
