Общага (СИ) - Th. Wagner (читать книги онлайн без .txt) 📗
До окончания школы мне оставались какие-то считанные месяцы. По меркам родителей, я был уже «здоровым лбом», способным позаботиться о себе, поэтому мое отсутствие той ночью прокомментировали лишь пошлой солдафонской шуткой. Никого не интересовало, где же меня черт носил, хотя я пришел замерзший, как собака, с синим носом и красными глазами.
Из той ночи я помню лишь, как допивал с горла водку с тремя неизвестными парнями. Мне повезло, что они оказались не просто натуралами, а реальными гомофобами, иначе сцена, увиденная мной днем, многократно повторилась бы с моим пассивным участием.
Как только окончил школу, выбрал институт подальше от дома, точнее, от той общаги, в которой жили в тот момент родители. Последние не возражали. Они вообще редко возражали. И это, наверное, единственное, за что я им по-настоящему благодарен.
Общежитие в большом городе — как раз то, что доктор прописал. Новые лица и новая обстановка помогли отвлечься от увиденного на полигоне. Во всяком случае, я так думал.
Специальность, как по заказу, оказалась самой сложной в институте, а кафедра — самой тяжелой, и это меня только радовало, потому как я, полностью абстрагируясь от реальности, ушел с головой в учебу. Лишь в конце второго курса, когда преподы ослабили вожжи и отсеяли максимум ненужных, и случайно попавших на кафедру абитуриентов, меня начала посещать одна тревожная мысль: меня не привлекали девушки. Поначалу я все списывал на то, что еще не нашел ту самую-самую, ведь и выбора не больно много было. Кафедра сама по себе не приветствовала женский пол в своих рядах, и первыми, в отсеве после первого курса, ушли именно самые красивые, модные и глупые. Оставшиеся, отличались повышенной стойкостью к проблемам и в основном были со страшным, визуальным оформлением.
Мысль, что меня не привлекают барышни, подтвердилась, когда я заинтересовался парнем. Не такой уж и красивый, и не блещущий талантами, но живой и веселый. Рядом с ним было всегда легко. К нему тянуло, я мечтал быть рядом. Но из общего у нас был лишь один этаж в общежитии.
В начале третьего курса, меня назначили старостой общаги от нашего потока. В обязанности входило постоянное хождение по комнатам и проверка на наличие всяких непотребностей. К этому я относился не то что бы рьяно и ответственно, но очень внимательно и аккуратно. Просто часто стала возникать необходимость оставлять свою же комнату в распоряжение соседа Леши и его очередной пассии, а самому заниматься хоть чем-то.
Когда не получалось напроситься к кому-то в гости и дела были успешно завершены, я шел на чердак. В одиночестве, окруженный кучей хлама, мог с удовольствием покурить. Но и оттуда меня выживал один гиперактивный и гиперсексуальный студент Вася Сороковой. Не знаю, какой он там сороковой у кого был, но количество его любовниц и частота общения с ними, на территории моего излюбленного места, поражали. Бывали моменты, когда он, зная о моем присутствии, все равно продолжал развлекаться в другом конце чердака, заставляя стонать и охать девок еще громче.
Странный он типус, этот Вася. Он знал, что я ему завидую, и всяческими способами подливал масла в огонь или, правильнее выразиться, думал, что подливал. Василию я завидовал не из-за его беспорядочной половой жизни, а от того, что он жил в одной комнате с тем парнем, который мне приглянулся. Я завидовал их дружбе, завидовал, когда Сашка заботливо обнимал Ваську и они шли вот так, в открытую, по коридорам общаги.
Ревность и ненависть сделали меня злым, и хитрым. В конце концов я достиг своего. Была девчонка, сохнущая по Сороковому еще с первого курса. Она ради него на все готова была, если бы не ее воспитание. Девочка училась со мной в группе, и мы часто общались. Так, в одном разговоре, она раскололась, сознавшись в своей тайной страсти. Все остальное было делом техники.
И мой звездный день настал. Сорокового забрала к себе, влюбленная в него, девушка, накрепко привязав его же слабостями. Санька остался в своей комнате один. Все его соседи были «ликвидированы», и ничто не стояло у меня на пути.
Я видел в каком подавленном состоянии объект моего интереса вернулся из института. Выждав некоторое время, под предлогом неоднозначной ситуации с моим соседом, напросился к нему на ночлег.
В ту ночь я позволил себе больше, чем стоять в стороне и смотреть. Раздевать спящий объект твоей страсти, с учетом того, что постороннего человека я раздевал впервые, было занятием крайне волнующим и опасным.
«А вдруг он проснется как раз тогда, когда стаскиваю с него джинсы? Или когда поглаживаю его обнаженный торс? Или когда, не устояв перед соблазном, ворую с его уст свой первый поцелуй? А вдруг проснется, увидит все это, и обозвав меня пидарасом, начнет избегать?»
Поцелуй — это единственное, на что я тогда решился.
Из разговора с Сашкой, накануне, было ясно, что ему все же нравятся девочки. Поэтому моим следующим шагом было подсунуть ему ту, которая вызовет либо желание, либо… надолго его отобьет. И я рискнул — ведь любовь того стоит!
Настасья была идеальным вариантом.
Думаете, я просто так позволил делу пойти на самотек? Хрен там! Как только из комнаты вышел Саша, в одних плавках, и выписывая зигзаги по коридору, направился в сортир, мое сердце упало не то что в пятки, оно с четвертого этажа переместилось в гнилой подвал.
«Сучка! Трахались! Точно трахались! Иначе почему он в трусах только?»
Пересилив себя, я пошел следом.
Тогда-то и произошел дикий казус. Мой желанный, тайно любимый молодой человек мало того, что осмелился коснуться моего члена, но и бесцеремонно мацал, сжимал его.
После того, что произошло в сортире, я не спал всю ночь — мучил страшный стояк.
Откровенный шаг (от имени Сергея)
В институт сегодня пойти не удалось. Рано утром позвонил отец и сказал, что будет в первой половине дня в городе и передаст мне денег, и продуктов. Каждый студент знает: передачка из дома — это святое. Тем более, отец очень редко приезжает ко мне.
Если вы думаете, что мое отношение к нему после того, что я видел на полигоне, изменилось, то вы ошибаетесь. Просто у меня ни к одному, ни к другому родителю не было сильных и розовых чувств. Мы вынуждены были вместе жить, ныкаться по коммуналкам и периодически устраивать совместные приемы пищи. Сейчас мое отношение к отцу было скорее дружеское, чем сыновье.
Когда он позвонил, мне до одури хотелось спросить о том лейтенанте, о чувствах отца и вообще обо всем. Но мне было страшно даже заикнуться об этом.
Погодка была хорошей, располагающей к прогулкам. Папа ждал у входа в здание автовокзала, как ни в чем не бывало, опершись о низкую литую ограду, курил сигарету.
— Дорово, а ты подрос, такой серьезный стал, — его непринужденная манера разговора меня всегда успокаивала.
— Привет, как мама? — я немного замялся.
Потом последовал недолгий и не информативный разговор, во время которого мы прогулочным шагом направились к парку. Слово за слово, периодически обмениваясь с отцом шутками, я вспомнил абсолютно пошлый и вульгарный анекдот.
— Слушай, анекдот рассказать? Только очень пошлятинский, — отца мясом не корми, дай спошлить. Это знали все. Военный, как никак.
— А то! Конечно!
— Слушай! — мой тон был в чем-то заговорщицким. — Приходит дочка к папе и просится, чтобы тот ее на дискотеку отпустил. Папик ей: «Отсоси у меня — пойдешь». Дочка обиделась, психанула, закрылась у себя в комнате, надулась. Сидит, короче, и думает: все подруги пошли на тусу, а я тут, как дура, дома. Плюнула на все, возвращается: «Договорились, отсосу, только давай побыстрее». Расстегивает ширинку у папы, смотрит: «Пап, а че у тебя хуй в говне?» А папа ей: «Так твой братик уже на дискотеке»
Мы от души поржали. Хотя что-то в этом смехе было необычным. Напряжение, как со стороны отца, так и с моей.
— Слышь, пап, а ты пробовал это? — святые угодники! Храните меня! Я решился!
— Что — это?
