Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Однако Женевьева внезапно ответила на его вопрос:

— Я только тогда поняла ваши слова об… амплуа в Ордене, Шэй. Григорий Александрович спрашивал меня о том, что я умею и что могу делать. Я умела только убивать, но не очень хотела, потому что знала, куда может привести этот путь. И он проявил… внимательность и такт. Сказал, что я, должно быть, умна, но ему придется проверить и это, и остальное. Мне было трудно. Я совсем не понимала русского быта, путалась в званиях и обычаях, но мсье Потемкин сделал мне документы дворянки — и мне пришлось соответствовать. Немного легче было от того, что в Петербурге полно французов, а сама императрица поначалу, говорят, совсем не знала русского языка. Я его тоже не знала.

— Теперь знаете? — улыбнулся ей Хэйтем.

— Знаю, — кивнула Женевьева. — Правда, пишу я на русском не очень грамотно. Но некоторые дворяне, несмотря на долгое обучение, и сами сваливают это на писарей и прочих. А вот говорить я научилась быстро. А ругаться по-русски — еще быстрей. Моим первым заданием было убрать какого-то «барина», о котором я знала только то, что он тучен и груб. Я обольстила его в кабаке, а потом отправилась с ним. К такому жизнь меня не готовила. У меня с собой был только небольшой кинжал, и я боялась, что если ударю его в грудь или в спину, то клинок просто не дотянется до сердца. Мне пришлось перерезать ему горло. Как же это было противно.

— И что сказал на это великий магистр? — искренне заинтересовался Шэй.

— Я боялась, что он начнет меня использовать именно так, — поморщилась Женевьева. — Обольщать всяких дураков, а потом их убивать. Но он сказал, что проверил мои умения убийцы, а теперь дело за умом. И послал меня в общество французских масонов, чтобы я узнала про заговор против российской Короны. И убила главного. Это было очень странно, потому что я ходила на собрания — и не находила ни одного признака заговора, хотя подслушала столько секретов, что у меня уже уши отваливались. И когда я доложила об этом мсье Грегори… Я думала, что он меня все-таки прогонит, а он рассмеялся и сказал, что там всегда работают двое тамплиеров, а никакого заговора нет и не было.

Хэйтем одобрительно кивнул:

— Хороший способ для проверки новичков. Если бы вы «вычислили» заговор и убили кого-то, кого объявили бы главным заговорщиком…

— Именно, — вздохнула Женевьева. — После этого великий магистр отнесся ко мне много лучше и выхлопотал мне титул баронессы. Я стала баронессой Воронцовой, и меня направили в Эрмитаж. То есть в Зимний дворец. В общем, что-то вроде Версаля русской императрицы. Никаких серьезных заданий не поручали, только по мелочи. Я шпионила среди женщин, потому что из Ордена до меня там были только мужчины.

— И как? Успешно? — улыбнулся Шэй.

Но ответить Женевьеве удалось далеко не сразу. Блюда оставались нетронутыми, и Энни, принесшая бефстроганов с овощами, огорчилась:

— Мистер Кенуэй? Неужели невкусно?

— Простите, — Хэйтем вздохнул. — Просто беседа очень важная. Не волнуйтесь, мы обязательно оценим.

Шэй почувствовал, что в животе урчит и, наплевав на приличия, потянулся к фаршированным яйцам. А горячее пусть как раз немного остынет.

Энни слегка повеселела и довольно быстро наполнила тарелки, а потом и оставила блюдо на столе. И сделала книксен. Мисс Женевьева вежливо склонила голову, а когда горничная ушла, проговорила:

— Я скучала по этому. В России не так. Там либо рабы — там они называются «крепостными»; либо наемные слуги — чаще неграмотные и не очень воспитанные. И всех приходится учить — как минимум чувству собственного достоинства. А на ваш вопрос, Шэй, мне трудно что-то ответить. Ничего особенно важного я не узнала, но не прошло и полутора лет, как я поселилась при дворе, как случилось наводнение. Это было три года назад, в сентябре. И это было ужасно, я никогда такого не видела! Вода смыла полгорода! Императрица Екатерина, ужасно глупая женщина, хотела было сама отправиться с ним справляться, но я не позволила. Что можно сделать со стихией? Я сама проводила ее к таким же глупым фрейлинам и настрого велела не высовываться. А потом подслушала доклад министра Чичерина, который до императрицы, конечно, не дошел, что наводнение успешно скрыло под водами кучу денег, которые растащили чиновники. Доложилась об этом великому магистру… И через два дня Чичерина не стало. Какой слизняк! Когда я уже отравила его, он еще перечислял, что сделает со мной, когда мы окажемся наедине. Пока не захлебнулся кровью.

— Хм… Мило, — усмехнулся Хэйтем. — А дальше?

— А дальше магистр Григорий Александрович ввел меня в высший круг, — вздохнула Женевьева. — И это было не легче, чем освоиться в самом начале. До того мне хватало знания разговорного языка и надменности, а теперь пришлось внимательно учиться всему. Тут я впервые столкнулась с русскими ассасинами. Это стихия похлеще, чем наводнение! Но магистр видел, что мне это дается тяжело, и направил меня в интересную для меня область деятельности. Вы, конечно, не знаете, но императрица Екатерина настолько глупа, что не в состоянии даже сама выбрать себе любовников. А у нее это вечная проблема. Она тучная и не слишком красивая, но такого высокого мнения о себе, что даже не отлучает от себя красивых фрейлин. Баронессой я быть уже не могла, и мсье Потемкин добился для меня графского титула. О, это было смешно. Ведь я же не могла стать графиней просто так? Это мужчины получают титулы за заслуги — хоть бы и в постели Екатерины. А потому граф Дашков перед смертью — от старости, кстати! — сделал признание, что я его дочь от морганатического брака. За это его сын получил крупную сумму, а я — титул.

— О Боже… — протянул Шэй. — Женевьева, вы… настоящая француженка.

— Разумеется, Шэй, — фыркнула Женевьева. — И я сразу окунулась в прекрасный омут! Видите ли, Орден и Братство в Петербурге соперничают за то, кого подложить под императрицу. Она имеет слабость к юношам, но вот чей ставленник будет нашептывать ей в ухо? И нескольких месяцев после наводнения не прошло, как ее текущий любовник сделал ей ручкой. Заработал сколько хотел, а после соблазнил фрейлину. Екатерина страдала. А когда страдает Екатерина, страдают все.

— И вы…? — с улыбкой спросил Хэйтем.

— И я взялась продвигать ставленников Ордена, — Женевьева закатила глаза. — На всякий случай великий магистр заготовил троих. Все молоды и красивы, у всех отличная карьера, послужной список… Но и у Братства такие тоже были. Больше года ее величество Екатерина спала почти со всеми, кого ей предлагали. Среди придворных это время прозвали «без-фа-во-рить-ем». Но теперь мы, кажется, побеждаем. По крайней мере, лично я отобрала беспроигрышный вариант — юного флигель-адъютанта Ланского. Он хорош абсолютно всем: румяный, с длинными ресницами и вьющимися русыми кудрями, как считается красивым в России, да и все остальное у него тоже… я проверяла. Не на себе, конечно. Но я видела наброски портретов, которые ее величество делает в порыве задумчивости. И юношу выбрала подходящего под все ее мечтания. Магистр Потемкин обещал, что сделает его своим адъютантом, чтобы у ее величества не осталось возможностей отказаться.

— О Боже, мисс Женевьева… — простонал Хэйтем. — Чисто французский подход.

— Самый верный подход, — возразила девушка. — Готова поклясться, Екатерина не устоит. Да и мальчик приятный. Я бы себе такого не взяла — слишком юн, но императрице за пятьдесят, и чем старше становится она, тем более юными становятся ее кавалеры. При дворе уже даже за глаза шутят, что к семидесяти она до трехлетних младенцев дойдет.

Шэй едва ли не впервые ощутил то, что, должно быть, чувствует Хэйтем во время рассказов любовника и сына. Слушать все это было и смешно, и даже… стыдно, что ли?..

— Великий магистр собирается представить Ланского Екатерине на пасхальной неделе, — задумчиво добавила Женевьева. — Когда я вернусь, события уже обретут ясность. Надеюсь, граф Орлов сядет в лужу.

— Мастер-ассасин? — почти уверенно уточнил Хэйтем.