Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Ладно, Коннор, — Хэйтем смягчился. — Иди, а нам пора собираться. Если нам сегодня не доведется встретиться с миссис Кенуэй, то передавай наши поздравления и лучшие пожелания.
— Пойду, — Коннор оживился. — Разбужу Терри и Годфри. Хотя я и сам много чего умею, у Раксота еще и не тому выучишься.
— Так вот куда он твоих ассасинов увел… — задумчиво уронил мистер Кенуэй. — Достраивать дом для мастера и его супруги.
— Вполне вероятно, — согласился Шэй. — Этому у Ахиллеса все быстро учатся.
— Это куда это он их увел? — нахмурился Коннор. — Надо найти. Спасибо, отец и Шэй, что приехали. Это было важно для меня.
— Оденься нормально! — уже вслед ему приказал Хэйтем, и тот резко сменил траекторию — видно, забыл, что в одной рубахе.
— Мда, — подвел итог мистер Кормак. — Кажется, Братство временно нейтрализовано.
— И нам неплохо бы этим воспользоваться, — фыркнул мистер Кенуэй. — Идем, Шэй. Хорошо, что с Коннором удалось переговорить сразу. Нет причин задерживаться.
Они поднялись, и навстречу сразу выкатилась трактирщица Коринн:
— Обед вам в комнату подать?
— Нет, — отказался Хэйтем. — Мы уже уезжаем. Благодарю за гостеприимство.
— Нет-нет, так просто мы вас не отпустим, — женщина улыбнулась и, повернувшись, крикнула вглубь трактира. — Олли! Олли, неси сюда ром и то, белое! А то они уже уезжать собрались!
— Не стоит, — попытался было отпираться мистер Кенуэй, но трактирщик уже спешил к жене с двумя здоровенными бутылками рома.
— И шабли сейчас принесу, — сурово добавил он. И усмехнулся: — Кто же, кроме вас, у нас такое пить-то будет? Разве что Большой Дэйв, ему главное — чтоб горело, но разве ж он оценит?
Шэй уже понял, что проще расслабиться и получать удовольствие, а потому улыбнулся в ответ:
— Лично я от барбадосского рома не отказываюсь. Отличная штука.
Хэйтем только вздохнул.
Комментарий к 19 ноября 1780, поместье Дэвенпорт
* Здесь есть шуточный намек на то, что Шарль Филипп (это имя будущего Карла X, который действительно учился вместе с Лафайетом в школе верховой езды) и мсье де Ламет (это имя одного из лидеров жирондистов во времена Великой Французской революции) начали ссориться еще тогда.
========== 22 марта 1781, Нью-Йорк, Манхэттен ==========
На пристани собралось немало народу, и Шэй, щурясь на яркое солнце, поднес ко лбу руку козырьком. Бриг под нейтральным голландским флагом слегка покачивался на волнах залива, а уставшие моряки поспешно сбрасывали сходни. Событие было нечастым, но порой необходимым — на таких кораблях прибывали вести, «особые» грузы и те немногие люди, чья лояльность оставалась под сомнением, но влиятельность была слишком велика.
Одного из таких пассажиров и ждал мистер Кормак. Точнее, пассажирку.
По сходням спускались какие-то люди, на палубе своей очереди ждали какие-то ящики. Шэй пока не видел никого, даже отдаленно похожего на женщину, которую он ждал, и машинально потянулся к шейному платку. Было слишком жарко, и он распустил узел.
Наконец он услышал знакомый голос и торопливо начал выискивать взглядом, кому он принадлежал. И — не сразу, но узнал.
— Мадам Воронцова-Дашкова?* — он склонился в полупоклоне.
— Полно, мистер Кормак, — улыбнулась Женевьева и требовательно обратилась к слуге, согнувшемуся под тяжестью ее кофра. — Следуй за мистером Кормаком. Шэй, надеюсь, нас ждет карета?
— Разумеется, — фыркнул Шэй.
Мадемуазель де Плюсси сильно изменилась внешне, но двигалась и говорила так же, как раньше. Разве что приобрела некоторые новые черты, идентифицировать которые Шэй пока не мог. Слуга даже не вякнул, послушно потащился следом, а Женевьева уже не молчала.
— Ужасно. Помните, я жаловалась, что на вашей «Морриган» неудобно? Я была неправа, приношу свои извинения. У вас прекрасный корабль, капитан Кормак, очень удобный. И там ко мне все были добры. А здесь… Фу.
— Возможно, когда вы соберетесь обратно, я доставлю вас на «Морриган» к месту посадки, — вздохнул Шэй. — Сейчас войти в Нью-Йорк трудно, а выйти — еще хуже.
— С удовольствием, — согласилась та. — А что же мистер Кенуэй? Ждет?
— Разумеется, — повторил Шэй. — С нетерпением ждет, что вы ему расскажете. Должен сказать, что вы отлично выглядите, Женевьева.
Она и впрямь была хороша. Избавившись от необходимости красить волосы и прятать лицо, мадемуазель де Плюсси явно с удовольствием ухаживала за собой, а потому сейчас — когда ей, по подсчетам Шэя, должно было быть как минимум не меньше двадцати восьми — выглядела молодой девушкой. Не юной уже, конечно, но свежей и холеной.
— Благодарю, — стрельнула глазами та. — Вы тоже выглядите очень хорошо. Дамам такого вопроса не задают, но вы не дама, а потому… Сколько вам уже, Шэй?
— Пятьдесят, — хмыкнул мистер Кормак. — В ноябре исполнилось.
— О, я не поздравила с юбилеем, когда писала вам, — несколько огорчилась Женевьева. — Простите, не знала. Но вы можете дать фору большей части моих придворных ухажеров. Мистер Кенуэй умеет выбирать… Эй, — она сердито окликнула слугу. — Осторожнее, там есть хрупкие вещи!
— А вы стали… требовательной, — пошутил мистер Кормак.
— Без этого никак, — вздохнула Женевьева. — В России, в этой безумной стране, либо ты помыкаешь, либо помыкают тобой. Я не сразу поняла, как обращаться с «холопами», — она произнесла незнакомое Шэю слово, — но когда поняла, быстро научилась. Надо было взять с собой Нафаню, но я подумала, что мне вечно будет за него стыдно. Хотя он исполнителен. Это мой доверенный слуга в моем имении.
— Нафаню? — опешил Шэй.
— Хм… — Женевьева задумалась. — Я привыкла его так звать. Если бы я его привезла сюда, он был бы Натаниэль. Но знаете, Шэй, он все-таки Нафаня.
— Он ваш… друг? — подумав, уточнил мистер Кормак.
Женевьева расхохоталась, обнажив мелкие зубки:
— Нет, Шэй, он мне не любовник. В любовники я бы такого не взяла. Мои любовники проходят очень строгий отбор.
— Но ведь вы еще не замужем? — подколол ее мистер Кормак.
— Я думаю над этим, — неожиданно серьезно возразила Женевьева. — Это может принести новые возможности, но брак не должен лишить меня нынешних преимуществ. Конечно, лучше всего было бы выйти замуж и побыстрее остаться вдовой. Пока я приглядываюсь, кого из полезных людей не жалко. Я думаю, мне пойдет черное. Особенно шляпка.
— Вполне, — оценивающе оглядел ее Шэй. — Особенно на контрасте с вашими светлыми волосами и глазами.
— Я тоже так думаю, — Женевьева даже задорно прикусила губу. — Но это чуть позже, а пока у меня куча дел.
Руджеро помахал с козел кнутом и громко воскликнул:
— Приветствую, синьорина! Приятно будет прокатить такую красавицу!
— Главное, при Энни этого не скажи, — так же громко проорал Шэй.
— Это вы не проболтайтесь, сэр, — фыркнул Руджеро.
Мистер Кормак галантно помог Женевьеве забраться в карету, пока слуга, пыхтя, устраивал на задке тяжеленный ящик и пристегивал его ремнями. А когда закончил, помахал рукой вознице и потащился обратно — у него, небось, таких капризных пассажирок еще с полдюжины нетерпеливо дожидались.
В дороге Женевьева сразу приникла к окну и вздохнула:
— По сравнению с Петербургом, тут… деревня, Шэй.
— Ничего, Нью-Йорк изменится, когда закончится война, — мистер Кормак даже ощутил что-то вроде укола обиды. — Здесь будет город.
— Я задела ваши чувства? — Женевьева сразу отвлеклась от окна. — Я не хотела. И я уверена, что у американского народа все получится. К тому же я везу неплохие вести.
Руджеро прокатил «с ветерком», и Шэй о многом не успел переговорить со своей спутницей, а карета уже с шиком подкатила к Кенуэй-холлу.
Мистер Кенуэй вышел навстречу, помог девушке выбраться и даже старомодно-галантно склонился к ее руке.
— Рада вас видеть, — Женевьева улыбнулась искренне. — И очень много чего хочу вам сказать, но я очень устала. Вы позволите мне сначала сменить платье? И… мне понадобится вода. Много воды.
