Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— М-м-м… Почти, — девушка слегка смутилась. — То есть обещал научить.
— А, — глубокомысленно откликнулся Хэйтем. — Тогда, полагаю, это будет очень своевременно. Поспешите, мисс Анэдэхи, я по опыту знаю, что если что-то может пойти не так, оно пойдет не так, и лучше иметь запас времени.
Анэдэхи кивнула и, свистом призвав кобылу, в один миг оказалась у той на спине. Безо всяких поводьев, седла, стремян и прочих ненужных деталей…
Шэй проводил ее взглядом и фыркнул:
— Коннор в надежных руках.
— Она совершенно не похожа на Гадзидзио, — брякнул мистер Кенуэй. — И, наверное, это к лучшему.
На холм постепенно начинал подтягиваться народ: прошел суетливый мужчина среднего возраста, в городской одежде и в очках. Завидев незнакомцев, вежливо приподнял шляпу. Пришла супружеская чета темнокожих людей в простых, хоть и чистых одеждах фермеров, при этом на руках у отца крутился маленький сын. За руку прошла еще одна пара — непонятно, супругов или влюбленных, но оба были примечательны. Женщина была не в платье, а в охотничьем костюме, отлично подчеркивающем фигуру; мужчина — в костюме и дурацкой шапочке. Потом протопал просто огроменный мужик, и даже свернул в сторону Шэя и Хэйтема.
— Большой Дэйв, — представился он, протянув для пожатия огромную лапищу. — Кузнец здешний. Видел вас, капитан Кормак, когда вы приезжали «Морриган» принимать. А ведь я вам тоже немного подсобил — цепями, поршнями и всяким таким.
— Будем знакомы, — Шэй крепко пожал ему руку. — Металлическим деталям до сих пор сносу нет.
— Рад стараться, — тот заулыбался и протопал дальше. Шэй отметил вдалеке неспешно шествующую под руку чету Лафайет, которые сильно отличались от местных жителей, и тяжело вздохнул — вчера перед сном те отловили их с Хэйтемом в гостинице, а поскольку других знакомых, кроме Коннора, у них тут не было, долго и многословно восхищались «пасторалью». Сегодня супруги Лафайет выглядели торжественно, и без всяких усилий со своей стороны выделялись на фоне других гостей, как фрегат среди шхун. Несмотря на обещание надеть платье скромнее, миссис Лафайет все равно отличалась статью и изяществом, а по мистеру Лафайету, одетому ради такого случая в гражданское платье, за милю было видно, что он французский аристократ в каком-то там поколении.
Хэйтем заметил, куда смотрит Шэй, и произнес:
— Лучше бы было дождаться в церкви, но, увы, у меня такой возможности нет. Невеста не должна в день свадьбы видеть жениха до церемонии.
— Серьезно? — мистер Кормак хмыкнул. — Дети нам рассказали, что Коннор отправился к швее. А Анэдэхи позже сказала, что собирается переодеться. Одной в праздничное платье одеваться несподручно, а значит — что?
— А значит, пока мы тут переживаем, он — вопреки традициям — воркует с девицей, — подвел итог Хэйтем. — Но я, мистер Кормак, об этом знать не знаю, как приличный отец.
Однако приличия молодая пара все-таки соблюла. Невесту, облаченную в белое платье, привели женщины — и крутились вокруг, то и дело поправляя что-то незначительное в костюме. Одну Шэй знал — швея, которая строила глазки Коннору когда-то. А вторая… Шэй даже улыбнулся. Совсем юная девушка, лет шестнадцати, не больше, была настолько похожа на мать, что сомнений не оставалось.
— Иди, Шэй, — негромко приказал Хэйтем. — И проследи за тем, чтобы не было никаких накладок, потому что ровно в полдень, — он щелкнул брегетом, — я приведу мисс Анэдэхи, и будет неловко, если ее никто не встретит.
Шэй послушался и отправился в храм. И когда встал на «привилегированную» площадку для самой близкой родни, даже взглянул на пастора — не пошлет ли? Ведь по крови Шэй Коннору родней не был… Однако отец Тимоти только мерно кивнул, как будто не ожидал ничего иного.
Наконец появилась и Добби — и тоже не в платье, а в ассасинских одежках и в капюшоне, и привела за собой Фолкнера — Шэй давно не видел его, и отметил, что тот сильно постарел с их последней встречи, хотя и держался неплохо. Внимательно оглядев старпома «Аквилы», Шэй сделал вывод, что тот с утра к фляжке все-таки прикладывался. Видимо, Добби было поручено за ним проследить.
Приходили еще какие-то люди; ближе к полудню в церковь благочинно пришла чета трактирщиков — Оливер и Коринн, а потом и многочисленное семейство Годфри-Терри. Шэй, увидев их всех месте, изумленно распахнул глаза. Мало того, что детей было трудно даже посчитать, так еще и все, в той или иной мере — рыжие.
Шэй как можно незаметнее посмотрел на часы. До полудня оставалось чуть меньше четверти часа, а жениха как не было — так и нет. Зато к Шэю медленно подошли индейцы — единственные присутствующие родственники невесты.
— Рад видеть вас, Мать Рода, — негромко проговорил Шэй. — Как ваша деревня?
— Нам придется оставить наши постройки и надеяться, что ни люди, ни звери не испортят их до весны, — ответила старуха. — А мы отсюда отправимся уже в форт. Радунхагейду обещал, что нас отвезут и помогут с доставкой припасов. Я ему верю, он хороший юноша.
— Радунхагейду всегда держит слово, — заверил ее Шэй, и это вызвало явное одобрение со стороны парней-индейцев.
— Я говорила с тем, кого Радунхагейду называет дедушкой, — вдруг сказала Мать Рода. — И он тоже хороший человек. Жаль, что он не захотел прийти сюда, к нам. Но я понимаю, он тяжело болен, он не смог бы долго стоять.
— Вы считаете Ахиллеса хорошим человеком? — неожиданно для себя спросил Шэй.
— Человек хороший, но груз на душе большой, — сделала вывод Мать Рода. — Это гнетет его к земле больше, чем годы.
Без десяти минут двенадцать в зал, где было уже весьма многолюдно, зашел Коннор — и сразу вызвал волнение. Шэй и сам едва удержался, чтобы не прицокнуть языком. Прав был сын: в такой одежке по крышам на побегаешь и по реке не проплывешь, но красиво. Сочетание мокасин и роскошных бело-красных одежд в стиле ассасинов прошлых веков, правда, создавало странный контраст, но Шэй понимал, откуда взялся такой костюм. Коннор был без оружия, но на пряжке пояса поблескивал ассасинский символ. Что ж, строго, дорого и элегантно — наверняка даже Хэйтем оценит. Если это разработала местная швея по указаниям Коннора — и наверняка Ахиллеса тоже — то у нее отменный вкус. Волосы у Коннора были безукоризненно собраны, а его обычная косичка выглядела так, словно ее заплетал не индеец, а придирчивый к порядку англичанин.
Навстречу Коннору шагнула Добби, на ходу стряхнув капюшон, и Шэй наконец увидел мисс Картер с открытым лицом. Ее нельзя было назвать красавицей, да и манеры были грубоваты, но вот обаяния и миловидности ей было не занимать. О мисс де Гранпре Хэйтем тоже говорил, что она не красива в общепринятом плане, но крайне очаровательна — и Шэй сделал вывод, что в девушках Коннор толк знает. Тем ценнее тот выбор, что он сделал — и делает прямо сегодня.
Объяснившись со своими, Коннор решительно прошагал к кафедре, где уже ждал отец Тимоти, и что-то сказал. Шэй видел, как двигаются губы сына, но не разбирал ни слова. Пастор успокаивающе ответил и даже погладил Коннора по руке — видно, сын все-таки волновался.
На часах было уже без пяти, двери в церковь захлопнулись, и отец Тимоти призвал к тишине, а когда все успокоились, звучно и торжественно произнес:
— Сегодня мы собрались, чтобы засвидетельствовать перед Богом союз любящих сердец. Мистер Кенуэй, которого все мы знаем как доброго и отзывчивого человека, готов связать свою судьбу с мисс Аннабель, поддержавшей его на нелегком пути.
Двери скрипнули, все присутствующие повернулись, и Шэй увидел, как в зал шагнул Хэйтем, а Анэдэхи, держащая его за локоть, оглядывалась — смущенно, радостно и немного испуганно.
Пожалуй, в более печальных случаях они могли бы выглядеть, как супружеская пара: Хэйтем, в безукоризненном костюме, с безупречно седым хвостиком — и Анэдэхи в дорогом белоснежном платье. Немного простоватом — женщины в Нью-Йорке или Бостоне одевались порой куда роскошнее, но изящный силуэт и смущенная улыбка не могли конкурировать с этим.
