Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" (книги без сокращений .TXT) 📗

— Ты в курсе, что семьдесят седьмой номер оставил просьбу, чтобы его разбудили? Через минуту, — поворачиваюсь к ней.

— А туфли он в коридор не выставил, чтобы я ему их начистила? — едко.

— Про туфли не знаю, а вот… Кстати, у нас же вроде этот номер был не заселен.

— Вчера сняли бронь.

— Понятно. Иди буди и будь вежливой.

В наш диалог вклинивается звонок телефона, и Ира поспешно хватает трубку.

— Гостиница «Атташе». Администратор Ирина Костенко, — корчит мне рожицу и показывает на циферблат наручных часов. Боже, дай мне силы!

Поднимаюсь на нужный этаж и иду по коридору к семьдесят седьмому. Придаю своему лицу радостно-вежливо-учтивое выражение и стучу в дверь. Тишина. Стучу громче. О, слышится какое-то шевеление возле двери, и когда я уже в третий раз заношу руку для того, чтобы постучать, входная дверь вдруг распахивается.

Кажется, я попал в зазеркалье, потому что весь окружающий мир вдруг внезапно рассыпается вокруг меня на части, а я проваливаюсь в бездонную дыру, возвращаясь на десять лет назад, когда точно так же стоял перед распахнутой дверью, лишившись дара речи под нефритовым взглядом глаз.

Твоих глаз.

?Joder!

Глава 13

Прошла всего одна секунда, а мне кажется, что я уже успел прожить целую жизнь. Дельгадо. Фамилия, указанная в регистрационном журнале. Твоя фамилия. Которую я узнаю спустя десять лет. Шок, парализовавший тело, вдруг превращается в мощный выброс адреналина, и я чувствую, как на миг остановившееся сердце пускается в сумасшедший ритм. Ты вернул мой подарок. Не успеваю делать вдохи. В голове муть от недостатка кислорода. Меня начинает трясти. Сказать. Я должен что-то сказать. Зачем я пришел? Ах, да.

— Доброе утро. Я старший администратор этой гостиницы и Вы просили разбудить вас в девять. — Произношу не своим, а каким-то искусственным голосом. Не на универсальном английском, как обычно, а на испанском. От шока? По привычке?

— Спасибо, — твой голос, будто сигаретный дым, проникает в меня, отравляя, обдирая и разъедая все внутри и неся мазохистское удовольствие. Моя зависимость. Так радостно улыбаешься и киваешь, что я со всей отчетливостью понимаю, ты не узнал меня. Прошло столько времени и… Естественно, не узнал. Разве должен был?

На тебе банный халат, нет очков, и ты босиком стоишь на полу. Ты. Стоишь. В полуметре от меня. Так близко, что я могу протянуть руку и коснуться тебя. Ты почти не изменился. Такой же высокий и красивый. Такой же… ты. Глаза, губы и ярко-выраженный кадык на шее. Уже не помню ни слова из того, что ты мне говорил когда-то, но воспоминания о твоих губах на моей коже сметают меня подобно горному оползню, несущемуся на беспредельной скорости. У меня пересыхает во рту, и я стою, видя и ощущая эту опасность, но не в состоянии избежать своего конца. Это кошмарный сон. И я не могу проснуться. Уйти. Да. Нужно развернуться и уйти. Оторвать эти чертовы ноги от этого гребаного пола и сдвинуться с места. Не могу. Прирос. А время идет, и секунды болезненно отсчитываются неумолимой стрелкой. Вопросительно приподнимаешь бровь. Ждешь, что я что-то еще скажу. Боже, я таким идиотом не чувствовал себя с семнадцати лет.

— Если еще что-нибудь будет нужно — обращайтесь.

Не знаю, где я нахожу в себе силы, но мне удается сделать шаг назад и даже отвернуться. За спиной хлопает твоя входная дверь, и я проваливаюсь в состояние, будто меня оглушило после мощного взрыва. Пока иду по коридору и спускаюсь в холл, с каждым шагом меня окутывает какой-то непробиваемый сюрреалистический кокон, внутри которого я мысленно корчусь от агонии сознания.

Захожу за стойку и первым делом открываю журнал регистраций. Скольжу указательным пальцем пока не нахожу твой номер. Винсенте Анхель Дельгадо Санчес. Провожу пальцем в сторону до графы «длительность пребывания» — неделя. Охренительно. Дата заселения вчерашняя, дата выписки — утро воскресенья. Неделя Ада. Что-то я себя неважно чувствую. Может, взять больничный на эту неделю? Горько хмыкаю про себя. Ты болезнь. Настоящая чертова неизлечимая болезнь. И, похоже, я на грани рецидива.

— Ириша, дай сигарету.

Она удивленно поднимает на меня глаза.

— На нас летит метеорит?

Непонимающе смотрю на нее, пока мозг то впадает в ступор, то с сумасшедшей скоростью пытается найти хоть одну рациональную мысль в хаосе сознания.

— Саш, ты куришь только в трех случаях, — произносит подозрительно. — Когда очень пьян, — делает вид, что принюхивается. — Это отпадает. После крышесносного аха. Это тоже отпадает, разве что тебя только что не взяли в качестве моральной компенсации за несвоевременное пробуждение. И если ты в глубоком потрясении. Завтра Конец Света?

Сегодня, Ириш. Он сегодня и он уже наступил. Ты вновь появился в моей жизни без объявления войны, а я только и могу, что выбросить белый флаг, будучи полностью застигнутым врасплох.

— Я не понял, тебе жалко сигарету? — оставляю ее монолог без ответа. Меня бросает в пот и у меня явно проблемы с дыханием. Приступ тебя. И это спустя десять лет?

— Да ради бога, — достает из сумочки пачку длинных и тонких дамских сигарет с ароматизатором яблока. — Иди, позорься.

— Даже не сомневайся, — вытягиваю одну сигарету. — И зажигалку, — она протягивает мне что-то маленькое и блестящее.

Выхожу на улицу во внутренний двор на место для курения. Сажусь на кованую лавочку и только с третьей попытки подкуриваю сигарету. Пальцы мелко дрожат. Гадость редкостная, но мне нужно взять себя в руки. Я просто был не готов. Сейчас соберусь с мыслями, и все будет в порядке. Затяжка. Выдох. В горле слегка першит. Все нормально. Ты меня не узнал. Возможно, мы даже не пересечемся за эту неделю. Затяжка. Выдох. Волна отчаяния. Боже, я сдохну за эти четыре дня. Прикрываю глаза и делаю глубокие вдохи. Паника понемногу проходит. Или это самовнушение?

Я уже взрослый мужчина. Я изменился. Ты изменился. Все изменилось. То, что между нами было когда-то, осталось там, на расстоянии в десять лет, в той съемной квартире, где ты занимался со мной испанским, где я занимался с тобой любовью. Руки все еще дрожат, но у меня впереди целый рабочий день. Нужно найти, чем себя отвлечь и не думать каждую секунду, что ты находишься со мной в одном здании. Опасная близость. Сбежать и остаться. Смешанное чувство, которого я так давно не испытывал. Чувство, которое во мне порождаешь только ты.

Выбросив окурок в урну, возвращаюсь к стойке.

— Полегчало? — Ира вопросительно приподнимает бровь.

— Не особо. Мне нужно что-то сладкое. Есть?

— Саш, с тобой все в порядке? — уже без издевок. Серьезно и чуть обеспокоено.

— Да, — улыбаюсь, пересилив себя. Нужно отвлечься.

— Ладно, — недоверчиво. Роется в сумке, пока я обхожу стойку и становлюсь рядом с ней. — О! Тебе должно понравиться! Та-дам! — вытаскивает наружу чупа-чупс.

— Ириш, ты же не думаешь, что я буду его здесь…

— Сосать? — договаривает за меня. — Ну, как хочешь. Значит, останешься без подарка.

— Давай сюда, — забираю со вздохом конфету из ее руки. Мне нужно что-то сладкое, оно успокаивает меня лучше сигарет. Разворачиваю обертку и засовываю чупа-чупс в рот. Господи, и это конфета для детей.