Привяжи меня! - Дэвитт Джейн (книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Спасибо, – ответил Оуэн ровным, довольным голосом. – И да, он очень хорошенький, но он совершенно точно не один. – Он не поднимал голоса, но по залу тут же разнесся шепот, люди вокруг не могли не заметить возросшего напряжения, и следующие слова Оуэна лишь довершили картину:
– Он принадлежит мне, а, как тебе должно быть известно, Талия, я не делюсь.
– О, знаю. Я так ему и сказала. – Талия говорила так спокойно и непринужденно, что Стерлинг задумался, это результат долгих тренировок или она просто не слишком умна. – И все же лучше присматривать за ним, не думаешь? Любой будет рад получить его – сейчас, если тебе все равно, или позже, когда он тебе надоест.
Тьфу, его самое любимое, очередное напоминание, что рано или поздно Оуэну он наскучит. Стерлингу хотелось огрызнуться, сказать Талии, что Оуэн замечательный, а его самого она никогда не получит в сабы, потому что даже без Оуэна он никогда не падет так низко, но ему хотелось доказать Оуэну, что он может держать себя в руках, поэтому он не поднял головы и не сказал ни слова.
– Пока что ему с легкостью удается удерживать мой интерес, – сказал Оуэн. – Если что-то изменится, ты узнаешь об этом первой. А сейчас прошу меня простить, я собираюсь воспользоваться твоим замечательным советом и не выпускать его из поля зрения и пределов досягаемости. – Щелчок пальцев заставил Стерлинга подняться, и он впервые за время этого разговора заглянул прямо в холодные серые глаза. Оуэн бесстрастно смотрел на него, почти как в ту ночь, когда они встретились тут, но тогда между ними была стена, которой не чувствовалось сейчас.
– Время игр закончилось, – тихо произнес Оуэн, в его голосе или словах не было угрозы, зато она читалась в тяжелом взгляде.
– Спасибо, – с благодарностью выдохнул Стерлинг. Даже раздраженный Оуэн был лучше Талии, от которой у него бегали мурашки по коже. Ему так хотелось оказаться в тишине спальни Оуэна, и он вдруг поймал себя на том, что прижимается к нему, словно ища утешения.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда я с тобой закончу. – Оуэн не стал ждать ответа, развернулся и направился к двери, так что Стерлингу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, держась в шаге или двух позади, как, он видел, делали другие сабы. Если бы ему приказали, он бы пополз отсюда на четвереньках, опустив голову, лишь бы показать всем зрителям – а казалось, что смотрит весь зал, – насколько он хочет принадлежать Оуэну.
Весь путь до машины он молчал, зная, что Оуэн не пожелает слушать его доводов, пока сам о них не попросит. Хотя это было нелегко – Стерлингу так хотелось объяснить, что все это не его вина, что он не начинал этих разговоров.
Захлопнув дверцу, Оуэн вставил ключ в зажигание, положил руки на руль и внезапно спросил:
– Все еще думаешь, что готов к игре на публике?
– Нет, – тут же отозвался Стерлинг. – Боже, нет. Мне так жаль, я понятия не имел, что все начнут подбивать ко мне клинья. Я не пытался с ними заговорить, клянусь, и я думал, что с моей стороны будет невежливо проигнорировать их, и что они не стали бы обращаться ко мне, если бы это было, ну вы понимаете, против правил. Но я не хотел этого.
К его удивлению, Оуэн пожал плечами.
– Я знаю. Я видел, что тебе не по себе… и что бы там ни говорила Талия, я все время за тобой присматривал. Я всегда это делаю. Ты еще научишься говорить «нет» так, чтобы это хорошо отражалось на нас обоих, просто нужно немного практики. Талия была права в одном – мне не следовало отпускать тебя от себя, как бы я ни был раздражен. Прости, мне нужно было лучше о тебе заботиться.
От слов Оуэна Стерлинг почувствовал себя таким жалким, каким не чувствовал даже после порки.
– Вы хорошо обо мне заботитесь! – возразил он. – Куда лучше, чем Кирк об Алексе.
– Не суди отношения других, – сказал Оуэн. – Может быть, Алексу нравится, когда все именно так. Хотя Кирк… он не слишком опытен, и говорят, что он иногда заходит чересчур далеко. Я не говорю, что он игнорирует стоп-слова, но он нередко доводит сабов до предела.
Это куда больше походило на беседу, чем ожидал Стерлинг, особенно учитывая их прошлые приезды в клуб, которые заканчивалось тем, что они в полном молчании возвращались к Оуэну, где тот задавал Стерлингу порку, на которую тот так напрашивался, а однажды даже связал и оставил на два часа: поначалу к разочарованию Стерлинга, а позже – и к удовольствию.
– Мне тоже так показалось, – признался Стерлинг. – Он дал мне свой номер.
– Я так и думал, – ответил Оуэн. – Выбрось его, пожалуйста. Незачем пособничать соблазну.
– Я бы не соблазнился, – вздохнул Стерлинг. – Я серьезно – вы заботитесь обо мне. Вы ведь не позволили мне уговорить вас на то, на что, по-вашему, я не готов, верно?
– Верно, – согласился Оуэн. – Кирк тоже не позволил бы, между прочим, но он мог бы сам попытаться уговорить тебя на… то, чего ты не хочешь или к чему не готов. Я так не делаю. Если я когда-нибудь предложу тебе что-то, в чем ты не уверен, надеюсь, что ты будешь таким же дивно словоохотливым, как и всегда – и тут же мне все выскажешь.
« Дивно словоохотливым» было сказано с издевкой, так что Стерлинг сразу вспомнил, что, может, Оуэн и с пониманием отнесся к тому, что произошло, но лишь отчасти.
Оуэн завел мотор и выехал с парковки.
– Тебе любопытно, какое наказание полагается за встревание в разговор. – Это был не вопрос; Оуэн знал его достаточно, чтобы понимать, о чем именно думает сейчас Стерлинг: внутри все сжималось от страха и возбуждения. Обычно Оуэн старался убедиться, чтобы в настоящем наказании присутствовал элемент, который бы пришелся Стерлингу не по душе, но нельзя отрицать тот факт, что Стерлингу нравилось, когда его учили дисциплине, а Оуэну – его наказывать.
– Да, Оуэн. – «Любопытно» – не то слово.
– Что ж, не волнуйся. Очень скоро ты все узнаешь.
Конечно, этого хватило, чтобы заставить его сидеть как на иголках весь оставшийся путь, но, слава богу, было уже довольно поздно и на дорогах почти не осталось машин, так что они добрались до дома Оуэна очень быстро. Подъездная дорожка и крыльцо были завалены результатами их дневной работы; Стерлинг виновато подумал, что ему стоило бы складывать вещи поаккуратнее. Дому явно не хватало того, что домашние телешоу называли семейным очарованием… правда, едва ли Оуэн собирался продавать свой коттедж.
– Заходи, – приказал Оуэн. – Ты знаешь, что делать.
Да, Стерлинг знал. Раздевшись, он опустился на колени у любимого кресла Оуэна и стал ждать, когда узнает, каким будет наказание.
– Хочешь еще что-нибудь сказать мне о том, что случилось в клубе? – спросил Оуэн, усаживаясь в кресле.
– Нет, – нерешительно произнес Стерлинг. – Вы ведь все и так знаете, а я уже извинился. Я не о том, что вы не должны… эээ… делать что-то с тем, что я заговорил без разрешения, потому что я знаю, что вы должны, но я хочу, чтобы вы знали, что мне жаль, и…
– Хватит, – прервал Оуэн, и Стерлинг закрыл рот, не закончив следующего слова. – Хорошо. Я запрещаю тебе говорить до утра. Совсем. Твое стоп-слово на время наказания мы заменим жестом; если по какой-либо причине тебе понадобится тайм-аут или срочно домой, можешь сказать мне об этом, сев на колени и сцепив пальцы на затылке. Сделай это сейчас, пожалуйста, чтобы показать, что все понял.
Стерлинг замер на мгновение, потом положил обе ладони на затылок и сплел пальцы. Подняв голову, он посмотрел на Оуэна, надеясь, что тот видит, как ему жаль и что он доверяет ему и сделает все, что ему скажут.
– Очень хорошо. – Оуэн провел пальцами по волосам Стерлинга и отвернулся. – Подожди. Не двигайся.
Размышляя о том, какой козырь прячет в рукаве Оуэн – да, он все еще слишком много думал, но ничегоне мог с собой поделать, – Стерлинг ждал, пока Оуэн не вернулся с черным резиновым круглым кляпом на ремешках. Он видел такие раньше, но Оуэн никогда не вставлял ему кляп, и при этой мысли рот наполнился слюной, а член стал еще тверже.
