Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Я долго не…
Шэй, собственно, ни на что иное не рассчитывал; напротив, усилил натиск и теперь уже не позволял себе ни отвлекаться, ни медлить. И когда Хэйтем вздрогнул, выгибаясь, Шэй был к этому готов.
Не был готов он к другому. Хэйтем откинул голову на спинку кресла и так простонал его имя, что… Это был почти запрещенный прием, Шэй едва успел не подавиться, когда сам последовал за возлюбленным.
И только отстранившись и вытерев рукавом рубахи влажные от слюны губы и подбородок, опустил голову, чтобы оценить ущерб. И вздохнул почти облегченно — ковер не пострадал, пострадали только штаны, но уж такого Энни за долгую безупречную службу в Кенуэй-холле навидалась.
Хэйтем попытался отпить из стакана, унимая дыхание, но безуспешно — очевидно, в самый острый момент рука его дрогнула или опустилась слишком низко, и остатки бренди пролились на пол. Шэй понадеялся, что Энни и с такими пятнами дело имела.
Мистер Кенуэй выдохнул, глянул более осмысленно, и не успел Шэй подняться на ноги, как почувствовал, что рука, до того впивающаяся в плечо, потянула его за затылок. Хэйтем поцеловал в губы — и только потом отпустил. И поинтересовался:
— Тебе нужно?
И получив отрицательный ответ, обессиленно откинулся в кресле. И лениво пробормотал, не открывая глаз:
— Всевышний услышал твои молитвы.
Шэй фыркнул и поднялся с колен. Скептически оглядел растянувшегося в кресле любовника и спросил:
— Помочь тебе встать?
— Сам, — со вздохом откликнулся Хэйтем. — Позволишь сказать тебе комплимент? У тебя потрясающие губы.
— А Гист как-то раз… мы тогда пили на редкость дрянной ром, сказал, что у меня луженая глотка, — усмехнулся Шэй.
Хэйтему этого замечания хватило, чтобы обрести силы и выпрямиться. Шэй удовлетворенно улыбнулся. Никакая сила в мире не заставила бы возлюбленного так быстро прийти в себя.
Мистер Кенуэй явно набрал воздуха в грудь для суровой отповеди, но, увидев что-то в лице мистера Кормака, очевидно раздумал и сердито фыркнул:
— Ложись, Шэй. Только убери стакан с пола и переоденься.
— Проще раздеться, — откликнулся Шэй. — Это была последняя смена белья, за чистым придется идти в «мою» спальню. Энни благочестиво приносит мои вещи туда.
— Наденешь мои, — подумав, отрезал Хэйтем, — раз не способен подумать об этом заранее.
Шэй спорить не стал. Натянул первые попавшиеся портки и вытянулся на кровати в ожидании, пока Хэйтем закончит со стаканами, бутылкой, халатом и Бог знает с чем еще. Мистер Кормак собирался заснуть на плече возлюбленного — и никак иначе. Это было самое спокойное место на всем свете.
Шэй нередко видел тяжелые сны, заставляющие усилием воли просыпаться и пить воду или что покрепче, но в этом доме, в этой постели дурные видения отступали, и Шэй отвык просыпаться с колотящимся сердцем и тяжелым чувством тревоги. Однако в этот раз что-то пошло не так.
Еще толком не проснувшись, Шэй попытался поймать ускользающее ощущение, но было трудно — расслабленный разум с трудом повиновался ему. И если бы Шэй был в себе, то непременно обозлился бы на себя же за нерасторопность, однако сейчас… Под щекой ощущалось горячее со сна плечо Хэйтема, лоб и висок немного щекотала прядь его растрепавшихся за ночь волос, а рука покоилась на бедре, и это было бы приятно и даже чувственно, если бы не охватившее волнение совсем иного рода.
Обычно, просыпаясь, Шэй старался не потревожить возлюбленного. Хотя сделать это было почти невозможно, мистер Кормак попыток не оставлял, а сейчас, ощутив, как напрягаются — явно не во сне — пальцы Хэйтема на бедре, чувствовал что-то сродни облегчению.
— Я что-то слышал, — хрипло пробормотал Хэйтем.
— Я тоже, — отозвался Шэй. Чувство опасности настолько часто его выручало, что он не мог себе позволить отбросить предупреждение.
— Встаем очень тихо, — почти неслышно приказал мистер Кенуэй. — Твое оружие?..
— Скрытые клинки и пистолеты, — одними губами произнес мистер Кормак. — Остальное не здесь.
— Этого хватит. Одеваться нет времени, идем.
Они действовали так, словно привыкли просыпаться вместе на поле боя. Шэй скатился с кровати, успел оценить, что в комнате никого нет, нашарил и быстро застегнул наручи. Небрежно сброшенный вчера пояс с кобурой затянул прямо поверх исподних штанов и даже успел отметить, насколько странно это смотрится. Однако Хэйтем в таких же штанах, только с саблей наперевес, выглядел не лучше.
Шэй уставился на возлюбленного вопросительно. Сейчас тот был магистром, хозяином дома, предводителем, так что руководство боевой операцией Шэй беспрекословно ему уступил. Это его территория и его право.
Мистер Кенуэй удивительно неслышно скользнул к двери, прижался плечом к косяку, но стоило ему коснуться дверной ручки…
— Шэй! — голос его звучал тихо, но от этого не менее страшно. — Я же просил тебя вчера запереть дверь!
Шэй метнул непонимающий взгляд на лицо Хэйтема и даже чуть отступил. Гневный румянец и сощуренные глаза наглядно демонстрировали, что мистер Кенуэй в ярости. Но что стало причиной, мистер Кормак пока еще не понимал. И только опустив взгляд ниже, заметил, что дверь приоткрыта. Совсем чуть-чуть, на щелочку… чего бы никак не могло быть, будь она заперта на ключ. Ключ, кстати, по-прежнему торчал в двери, что заранее опровергало предположение, что кто-то мог отпереть ее извне. Если бы у этого кого-то имелся дубликат ключа, ему бы просто не удалось вставить оный в замок; если бы этот кто-то воспользовался отмычкой, то неминуемо бы выдавил вставленный ключ внутрь.
— Я и запер… — несколько неуверенно протянул Шэй — и четко вспомнил этот момент. — Разве ты не помнишь? Замок щелкнул, и я вернулся к тебе.
Хэйтем нахмурился, зачем-то пощупал ключ и напряженно уточнил:
— А в какую сторону ты его провернул?
Шэй не мог так просто навскидку это сказать. В какую сторону? Куда проворачивался, туда и провернул! Однако Хэйтем глядел так, что мистер Кормак прикрыл глаза, сделал над собой усилие — и вспомнил.
— Влево, — не слишком все-таки уверенно произнес он, но с каждым словом голос его, очень тихий, набирал вес. — Точнее, сначала попробовал вправо, но не получилось.
— А должно было получиться, — с досадой бросил Хэйтем. — Видно, я машинально запер за собой дверь, а ты гостеприимно ее распахнул.
— Откуда я мог знать, как она запирается? — возмутился Шэй. — Я получил четкий приказ и выполнил его.
— А проверить ты не мог? — раздраженно прошипел мистер Кенуэй. — Просто потянуть дверь на себя!
— Зачем?! — теперь мистер Кормак тоже глядел обвиняюще. — Ты отдал ясный приказ, а я все-таки не на задании, так что просто выполнил!
Взгляды схлестнулись, и Шэй буквально чувствовал невысказанные слова обвинения. Однако сам виноватым себя не считал.
— Будем считать, что это недоразумение, — через силу выдавил Хэйтем. — Но я тебе еще это припомню.
— Кто мог зайти? — переключился Шэй на дела насущные — высказаться он потом еще успеет.
Хэйтем отступил от двери, потер пальцами лоб и выдавил:
— В мою спальню могут зайти только в трех случаях. Любой из охранников, если что-то случилось на территории; миссис Стэмптон, если что-то с Коннором — заболел или расшибся. И…
— И сам Коннор, — Шэй даже не спрашивал.
Неожиданно в голосе мистера Кенуэя прозвучала растерянность:
— Когда он был младше, то видел иногда дурные сны — пожар, гибель матери. И боялся грозы — говорил, что это игры языческих богов. Я… Я не мог оставить его бороться со страхами в одиночку.
Шэй недовольно поморщился. Хэйтем мог обмануть кого угодно, но только не его. Понятно, что Коннор прибегал сюда и даже спал здесь. Потом, вероятно, детские страхи отошли на второй план, а возможность прибежать в отцовскую спальню поутру — осталась.
Пауза затягивалась, и Хэйтем резко вскинулся:
— Да, меня… трогала привязанность Коннора ко мне. И потом, у ребенка нет никого, кроме меня.
Это Шэй тоже воспринял с изрядной долей недоверия, но, по крайней мере, в этих словах было куда больше правды.
