Гражданин О (СИ) - "Amycus" (книги серии онлайн TXT) 📗
— Как жена?
— Отлично. Трахается с моим директором. Или собирается.
Гоша уставился на него с удивлением.
— Ты так спокойно об этом сообщаешь?
— Это не она сука, это я говнюк. Знаешь, я даже не ревную, — он проглотил замечание о том, что в случае Гоши все иначе. — Пусть себе...
— И ничего не собираешься делать?
— Собираюсь, — Олесь постучал пальцами по колену, будто перебирая струны, — хочу с ней поговорить, но никак нужного момента не дождусь.
— О чем?
— О разводе, — он внимательно следил за реакцией Гордеева, но на породистом лице не дрогнул ни один мускул. — Потом, попозже.
— А зачем ты мне об этом рассказываешь? — спросил Гоша.
Олесь думал оскорбиться: послышалось в этом вопросе, что они не друзья, что Гоше неинтересно — а потом понял, что как раз наоборот.
— Ты же меня осуждаешь за разгульный образ жизни. Пытаюсь реабилитироваться.
Гордеев снова поморщился, а потом поправил подушку.
— Тебе помочь? — спросил Олесь, с тоской глядя на его рот.
— Мне спину надо намазать... Просто намазать!
Не нервничал бы, если бы ни о чем таком не думал, решил Олесь.
— Раздевайся, — сказал ровно и вежливо улыбнулся.
Пока смотрел, как Гоша медленно, охая, снимает рубашку, испытал странный прилив волнения, но моментально себя одернул. Ему объяснили, что вкусы разные бывают, вот и надо соответствовать чаяньям. Олесь не понимал, что с ним происходит: он то отчаянно хотел попросить Гошу о сексе безо всяких прелюдий, то подумывал сбежать и больше никогда больше на мужчин не смотреть.
Пришлось пообещать себе, что это будет только лечебная помощь.
Георгий молча повернулся к нему спиной.
— Ни фига себе, — Олесь даже присвистнул.
— Что, все так плохо?
Он осторожно коснулся кончиками пальцев припухлости на ребре, вокруг которой расплывался фиолетовый синяк.
— Не хочу тебя расстраивать, но да.
— Это просто ушиб.
— А по-моему, тебя обманули насчет трещины. Кажется, это перелом.
— У тебя есть медицинское образование? — уточнил Гоша язвительно, и сочувствовать ему как-то сразу расхотелось.
Олесь взял мазь, выдавил на ладонь и принялся осторожно втирать. Ощущение дежа вю не покидало: вспоминалась такая же ситуация, руки Гоши на собственной спине и возбуждение — яркое и сильное. В этот раз получилось сосредоточиться на процессе, и Олесь с радостью осознал, что обошлось без стояка.
— Когда заживет?
— Сказали, что через неделю буду работоспособен.
— Спереди нужно мазать?
— Нет, я там сам... уже.
Гоша повернулся, и Олесь увидел сразу над поясом багровые следы, будто Гордеева кто-то ударил огромным кулаком.
— Руль, — пояснил тот, — хорошо, что животом влетел, а не грудью. Говорят, при таких авариях ребра часто сердце травмируют.
— Бухать меньше надо, — буркнул Олесь и закрутил крышечку на тюбике.
— Чья бы корова мычала.
— Я в аварии не попадал. И не пью почти — не до того, — Олесь встал, сходил в кухню помыть руки и понял, что пора сваливать.
***
В комнате было темно, работал телевизор, высвечивая сидящую на диване Катерину. Судя по звукам, показывали американскую мелодраму, Олесь застал проникновенные слова, видимо, главного героя, уламывающего героиню на секс. Послышались звуки поцелуев.
— Вернулся уже? — спросила жена, не отвлекаясь от волнительного момента.
— Да. Я к Гоше заезжал, — зачем-то пояснил он. — Документы забрал, надо бы разобрать.
Катя промолчала и только после того, как пошла реклама, спросила:
— Что?
Олесь прошел в комнату и сел в кресло.
— Я говорю: надо документы разобрать. У Гордеева тихий ужас с договорами.
— А ты ему помогаешь? — спросила Катерина.
Он посмотрел на нее, пытаясь угадать, сообщил ей Пашка что-нибудь или нет.
— Пытаюсь. Он совсем к жизни не приспособленный, понятия не имеет, сколько зарабатывает, страховку оплатить забыл. Сможешь посмотреть?
— С какой стати? — Катя наконец отвлеклась от телевизора и посмотрела на Олеся, всей позой выражая легкое возмущение.
— С той, что это он одолжил сто штук на твое лечение. И помог заработать.
— Я не могу, — она снова повернулась к экрану, и Олесь вспомнил, что его не устраивало в семейной жизни.
— Почему?
— Меня Пашка попросил с детьми посидеть.
— У него две няни!
— Одна уволилась, вторая попросила отпуск. Он сказал, что это на пару недель, пока замену не найдет.
— И ты будешь работать няней?
— Подрабатывать, — отчеканила Катерина.
— Ладно. Хорошо. Значит, буду заниматься бумагами Гордеева в свободное от работы время... которого почти нет!
— Положи, будет время — посмотрю, — отозвалась она, глядя в экран.
Олесю внезапно захотелось вернуться к Гоше и просто посидеть с ним молча. Там его многое раздражало, но, по крайней мере, ни разу не возникало желания пойти вымыть руки.
— Не надо, я сам. В выходные займусь, — сказал Олесь и, тяжело вздохнув, решил все-таки поговорить о разводе. И своих предпочтениях.
Он уже собирался открыть рот, как вдруг Катерина переключила канал, взвизгнула и начала прибавлять звук.
— ...церемония вручения наград, посвященная его десятилетию. Среди номинантов присутствовали...
И далее, по пунктам: кто, что, почему, кусочек вступительной речи, пара особенно удачных гэгов, смех зала. Стандартная нарезка.
— Они тебя показали, — возбужденно сказала Катерина. — Крупным планом! Ты стоял рядом с каким-то мальчиком и что-то ему говорил. Это же ты был?
— Я, — равнодушно отозвался Олесь, к своему удивлению не испытавший восторга. — Вот так, Катюша, я помогаю хорошим людям.
— И чего ты злишься?
— Потому что попросил тебя помочь, а ты отказалась, — продолжать разговор не было желания, восторг Катерины из-за пол-секунды в кадре Олесь не разделял, поэтому развернулся и ушел спать.
***
Следующее утро ознаменовалось видом собственной задницы в масштабе 1:14, и Олесь едва не столкнулся со столбом, уставившись на бигборд, стоящий прямо у офиса. Хорошо, что лица не было видно, иначе точно пришлось бы уволиться.
— Вот ты и модель, — пробормотал он себе под нос и помелся сразу же в курилку, не заходя в кабинет.
Чего только не было устроено в офисе Павла Николаевича для того, чтобы сотрудники чувствовали себя превосходно. Гендир считал, что если удобно и ничего не отвлекает, значит, можно работать хорошо. Олесь уже почти привык. Политика Пашки касалась и опозданий, и перекуров. Большая машина страховой компании работала вполне сносно, периодически выплевывая свои шестеренки в курилку.
И курилка тоже была не такой, как в других офисах: большая светлая комната с высоченными окнами, вытяжками и кучей пепельниц. Для особо упаханных работников даже стульчики имелись.
В курилке же обнаружились Галина и одна из молоденьких бухгалтеров, которые с восторгом обсуждали "прекрасное тело".
— Вот ты, Олесь... То есть, Олесь Андреевич, вы тоже считаете, что это порнография?
— Что именно?
— Витя, водитель, плевался, что по городу уже порнуху развешивают. А вам как этот плакатик, нравится? У офиса стоит эта штука, ну, щит рекламный, на нем фото.
— Не заметил, — буркнул Олесь и выбросил сигарету.
Хотелось одновременно заржать и побиться головой об стенку. Необязательно именно в такой последовательности.
— Вам-то что, — пожала плечами молоденькая бухгалтерша. — А вот нам...
Они с Галиной картинно вздохнули.
— А что вам? — спросил Олесь, справившись с лицом.
— Ну, что они понимают, — патетически сказала Галина. — Олесь Андреевич, там неземная красота на плакате. У нас вся незамужняя половина офиса мечтает выйти за парня замуж. А замужняя — развестись и выйти.
Уголки Олесиного рта сами собой поползли вверх.
— Неужели настолько ваш бог прекрасен?
— Да-да, — закивали обе.
— Обязательно рассмотрю, когда домой буду возвращаться.
