Один из миллионов (СИ) - Кельн Яна (читать книги без регистрации TXT) 📗
- Мам, хочу спать, - язык заплетается, липнет к небу.
- Спи, я посижу, - как в детстве, она всегда рядом, когда нужна, она мама, нет Мама.
Саша, есть еще Саша, он может помочь, может убедить. Может…
Глава 11.
Темно. Темно так, что режет глаза. Шаг на ощупь, под рукой шероховатая поверхность стены. Еще несколько шагов вперед. Саша, наконец, нащупывает в темноте ручку двери комнаты Глеба. В помещение так же темно, как в коридоре. Даже огромные окна пропускают сквозь себя только ночную темноту. По ненормально большой, гладкой поверхности неровными, искривленными прозрачными дорожками бегут дождевые капли. Ветер воет, грозит, ругается, рвет воздух на множество небольших полотен.
Саша подходит к кровати брата, ему не послышалось. Брат рыдает, громко, взахлеб, давясь слезами и рваными вздохами, что удается сделать сквозь плотный кокон из одеяла.
- Глеб, - молодой человек перетягивает завернутую мумию к себе ближе.
Ответа нет. Саша забирается с ногами на постель, скидывая тапки на ковер.
- Глеб, ты чего? – голос вздрагивает, сердце ускоренно стучит от беспокойства, - Мишка, козел, да?
Завывания из-под одеяла громче, тело трясется в каких-то нездоровых судорогах.
- Глеб!
Саша распутывает кокон, с трудом отдирая намокшую ткань, выдирая ее из цепких, скрюченных пальцев. Наконец, показывается черноволосая макушка, волосы мокрые, будто малой был в душе. За растрепанной головой миру является зареванная мордашка. Глаза, опухшие и красные, нос, как у алкоголика со стажем или у Деда Мороза, что, в общем-то, одно и то же, губы истерзаны, искусаны до крови.
- Красавец, - тянет Саша, притягивая брата к себе.
- Са-а-а-аш-а-а-а, - ревет младший брат и прячет лицо на груди брата, утыкаясь в теплую кожу, смачивая ее слезами.
Саша не знает, что делать. Как успокоить эту истерику, которая длится уже видимо не один час. Что сказать? Как успокоить? Какие слова подобрать, чтобы не сделать еще хуже? Что друг мог сделать, что Глеб ревет половину ночи? Саша подтягивает одеяло и снова закутывает вздрагивающее тело, по плечи, чтобы укрыть от холода. Руки сами по себе перемещаются на лицо, утирают слезы, вытаскивают нижнюю губу из плена зубов, поднимают за подбородок. Саша легонько дует брату в лицо. Синие глаза на миг скрываются за шторками век, чтобы потом посмотреть на мир осмысленно. Глеб вернулся в этот мир, оставляя свой кошмар без внимания. Шмыгает носом, усаживается удобнее, теснее прижимаясь к старшему брату, трет глаза кулачками, как маленький карапуз.
- Что произошло? Миша бросил? – тихо, зверея от догадки, обещая другу все возможные смерти и не по одному кругу.
- Я его бросил, - через некоторое время, хрипло, не удержав горестный вздох.
- Зачем? – Саша потрясен, ошеломлен, шокирован.
- Так будет лучше.
- Я смотрю, тебе очень сейчас хорошо, - хмыкнул Саша.
- Ты не понимаешь, - Глеб немного отстранился и попытался разглядеть выражение лица брата в темноте, - Что будет, когда об этом узнает отец?
- Испугался? – Саша поразился еще больше, Глеб всегда был неадекватным человеком, но не трусом.
- Да, - кивнул мальчик.
- Поэтому порвал с Мишкой?
- Да, - снова кивок и горестный стон.
- Тогда соберись и перестань реветь, словно брошенная беременная баба, - Саша отчего-то сильно разозлился на братишку, хотя, должен бы быть рад этой новости.
Одумался, взялся за голову, исправил свои ошибки. Но в груди было обидно и грустно за их отношения. Такие радостные и так нещадно загубленные тем, кто их спровоцировал.
- Саш, если я решился с ним порвать, это не значит, что я перестал чувствовать. Мне плохо, - не фраза, болезненный стон.
- А ему? Думал, как ему плохо?
Саша не думал, когда задавал этот вопрос. Если бы поразмыслил немного, то промолчал. Глеб снова тихо заскулил, а через некоторое время скулеж вновь сорвался на вой, раненного и мучающегося в агонии щенка. Глеб оттолкнул брата и упал на кровать, прячась под одеялом.
- Глеб, - с тяжелым вздохом, в эту ночь ему не удастся выспаться, - Глеб!
Саша дернул за одеяло, бесполезно. Мальчик намертво вцепился в него. Еще рывок, из-под одеяла показались розовые ступни, Саша наклонился, силясь содрать истерзанную ткань с головы, но получил пинок ногой в живот. Охнул от боли и со всей силы дернул за одеяло. Послышался треск рвущейся ткани, пододеяльник можно выбрасывать. Но и результат появился. Глеб сел на кровати, но далеко от брата, не желая более находить утешения в его руках.
- Сегодня утром познакомился с родителями Миши, - хриплый, но снова спокойный голос, - его отец назвал меня шлюхой и мразью. Что скажет наш отец, как думаешь?
- Ничего, молча отпинает тебя так, что окажешься в лучшем случае в больнице, - Саша потер переносицу, устал, его вымотали мысли об их с Димой поцелуе, хотя он зарекался думать об этом.
- Саш, не вини меня во всем. Я боюсь, не отрицаю. Мне кажется, что так будет лучше. Надо немного переждать. Время ведь лечит?
- Глеб, я не собираюсь указывать тебе, что делать. Где-то я даже рад, что так случилось, - парень поднялся, - Где-то на самом дне своих мыслей, - он вышел из комнаты, не оборачиваясь и не видя ошарашенного взгляда младшего брата.
Глеб никак не ожидал, что Саша станет тем человеком, который поддержит их с Мишей отношения. Хотя, нечего уже поддерживать, нет никаких отношений. Одни воспоминания и боль, боль, боль.
Саше с трудом удалось уснуть, сначала мысли о Диме, теперь этот глупый поступок Глеба. Хотя, на самом деле, он правильный, со всех сторон правильный, только если смотреть на это с точки зрения человека, лишенного чувств и эмоций напрочь. Саша таким не был. Он видел, как плохо брату, как он мучается, как сгорает изнутри, как корчится от боли, заставляет себя дышать. Уверен, что Миша чувствует себя не лучше. Почему, в таком случае, этот поступок должен быть правильным? Разве правильно, когда двое людей умирают от своей любви? Определенно, нет. Господи! Когда он успел стать таким сентиментальным? Стоило только увидеть истерику брата? Нет, это не причина. За всю жизнь он и так порядком насмотрелся на его слезы и вопли.
«Привет, спишь?» - смс от Димы.
Саша посмотрел на часы. Шесть утра. Шесть!
«Надеюсь, что спишь. Честно, надеюсь, что эти сообщения вообще до тебя не дойдут» - приходит еще одна, когда Саша уже собирается написать не самый цензурный ответ.
Палец замирает, начатое сообщение перемещается в папку «черновик». Саша смотрит на экран и совершенно не понимает, что это значит.
