Шрамы души и тела (СИ) - "chate" (книги онлайн полные версии TXT) 📗
- Он был настолько хорош? – хозяйка лукаво улыбнулась, забирая листок с адресом.
- Он был необычен и весьма загадочен. И я хотел бы разгадать его загадку. Вам же, мадам, не придется беспокоиться о деньгах. Я буду платить Вам столько же, сколько будет давать Ваш таинственный клиент, так что Вы получите двойную выгоду.
- Приятно иметь дело с щедрыми людьми. И не только людьми.
На этом они и расстались, довольные друг другом.
Глава 2
Три дня Шун не отходил от мольберта. Он даже ел и спал здесь же, бросив матрац на пол, - настолько увлекла его работа. Вечером третьего дня в дверь его дома яростно забарабанили. Дракон хотел было сделать вид, что его нет дома, но хорошо знакомый голос, орущий на всю улицу, заставил его изменить решение.
- Шун, ты не забыл, что у тебя выставка меньше, чем через месяц?!
- Привет, Леирзиль, - открыв дверь, Шун пропустил своего горластого друга в дом. - Сколько раз я просил тебя не орать под дверями?
- Если я не буду орать, ты оставишь меня стоять на улице.
- Когда это я оставлял тебя на улице? – возмущению дракона не было предела.
- Потому и не оставлял. И вообще, хватит об этом. Я пришел поговорить о твоей выставке.
- Леирзиль, ты уже три раза организовывал мои выставки и каждый раз выматываешь мне всю душу, меняя по десятку раз все планы и композиции. Вот клянусь тебе, если в этот раз будет то же самое, я буду искать другого агента-посредника.
- Ищи, - полуэльф оскалился, а его карие глаза задорно блеснули, - и посмотрим, сможешь ли найти такого, кто будет держать язык за зубами.
- Твоя неболтливость в определенных вопросах – твой единственный плюс.
Шун устало опустился в кресло и зевнул.
- Ого, зеваешь среди дня? Работал? Я могу посмотреть?
- Середина дня была несколько часов назад. А картины… иди, смотри, - дракон кивнул головой в сторону мастерской и прикрыл глаза, - я как раз закончил.
Полукровка шустро нырнул в указанном направлении, чтобы вернуться через несколько минут с выражением крайнего удивления на лице.
- Это все за три дня?
- И ночи.
- Боже, друг мой, да ты… ты… ох. Я даже не знаю, как сказать, но это… великолепно. Твои картины вызовут фурор и разойдутся в мгновение ока.
Потерев ладонями лицо, Шун устало вздохнул.
- Я еще не решил, буду ли выставлять эти три картины на продажу.
- Так не выставляй. Просто покажи их публике, и заказы на нечто подобное посыплются на твою голову, словно дождь.
- Знаешь, я не уверен, что смогу повторить подобное еще раз. Тут нужен определенный настрой.
- Оно и понятно. Когда я увидел ту, что еще стоит на мольберте, чуть не прослезился.
- Врешь ты все, - Шун невесело усмехнулся. – Ты и слезы - понятия несовместимые.
- Хочешь не верь, но я говорю правду. Столько трагизма в этой картине… я просто не ожидал увидеть что-то подобное. Твои пейзажи обычно яркие, жизнелюбивые, можно сказать, жизнеутверждающие, а тут все так мрачно и трагично, но цепляет. Определенно, цепляет.
- Ладно, хватит. Говори, зачем пришел, а то я спать хочу.
- Вот так всегда. Друг мой Шун, стоит заговорить с тобой о душе, как ты мгновенно закрываешься, словно устрица в раковине. Это твои комплексы…
- Лизи!
- Все-все. Молчу. Я собственно пришел, чтобы обговорить рамки для картин. Из какого дерева? Резные или простые?
- Ты снова начинаешь? – дракон угрожающе нахмурился, прикидывая, зажарить полуэльфа здесь или выгнать его из дома, чтобы не поджечь в комнате что-нибудь случайно.
- Понял. Умолкаю. Все мелкие организационные моменты будешь решать сам. Ну, пока. Не провожай, - с этими словами полуэльф резво удалился, оставляя Шуна размышлять в одиночестве над превратностью судьбы.
Они с Леирзилем познакомились случайно в баре, когда полуэльф ввязался в драку, отстаивая свою честь. Шун и сам не понял, почему тогда помог этому пройдохе, но, как говорит народная молва, противоположности притягиваются, вот их и притянуло друг к другу. Шун был склонен думать, что они сошлись так близко потому, что каждый видел в другом то, чего ему самому недоставало в жизни. Впрочем, это были только его измышления, которыми он никогда и ни с кем не собирался делиться.
Когда полуэльф ушел, Шун поднялся и направился в мастерскую, чтобы снять с мольберта последнюю картину. Краски, кое-где еще не успевшие высохнуть, только добавляли яркости изображению. В середине композиции было дерево, гнущееся под порывами ураганного ветра, тогда как другое, более тонкое деревце, лежало рядом сломанным. Пригибаясь к земле от очередного порыва ветра, старое дерево касалось ветками поверженного ствола, словно умоляя своего собрата подняться, не бросать его в одиночестве, но это было уже не в его силах. На заднем плане чернел густой лес, погубить который ветер не мог, как бы не ярился, а по небу плыли тяжелые черные облака, гонимые все тем же ветром в неизвестность.
Сняв картину с мольберта и посмотрев на нее несколько минут, Шун поставил ее в специальную стойку и быстро начертил на обороте: «Отчаянье». Рядом стояли две уже готовые картины. На первой был изображен отцветающий шиповник, роняющий свои лепестки на землю, а на второй - одинокое дерево во мгле, освещенное единственным лунным лучом, пробившимся сквозь тучи.
Подобная мрачность в работах была раньше несвойственна дракону, тщательно скрывающему свои эмоции за показной веселостью, но после той встречи что-то в нем изменилось, заставляя острее чувствовать свое одиночество, скрываемое столько лет даже от самого себя. Когда на Шуна накатывала тоска, он либо звал в гости Леирзиля, либо рисовал, выбирая для своих картин самые яркие природные краски и много солнечного света. Теперь же ему претила эта фальшивая и показушная яркость.
Шун провел пальцами по подрамникам, не прикасаясь к холсту, но не потому, что не хотел повредить свежую краску. Если притронуться к картине, рисунок, в который была вложена толика магии, начинает жить. Луна прячется за набежавшие тучи, но вновь выглядывает, упорно пробиваясь к одинокому дереву, словно желая разделить его боль и скрасить одиночество. На шиповнике вырастает маленький бутон, который вот-вот должен будет раскрыться навстречу солнечному свету. Только на последней картине не было ни малейшего просвета. Она словно отражала состояние души дракона, холодной и изломанной, словно его…
- Нет. Только не вспоминай. Не думай. Нельзя.
Шун быстро покинул мастерскую, чтобы добраться в кухню.
- Где-то тут у меня оставалось немного вина после прошлого визита Леирзиля. - Постояв минуту, вспоминая, куда он мог засунуть початую бутылку, дракон достал искомое и бокал, а затем направился в комнату, желая выпить, заглушая воспоминания.
Но допить вино в этот раз Шуну не удалось. Тот, кто постучался в дверь, был вежлив, но весьма настойчив, так что пришлось оставить бутылку до лучших времен и идти открывать. За дверью обнаружился парнишка лет двенадцати.
- Господин, меня послала к вам хозяйка, вот… - мальчишка протянул ему сложенную вчетверо записку, развернув которую, Шун прочел:
«Ваш клиент дал о себе знать. Сегодня в семь Вас будет ждать карета».
Бросив мальчишке мелкую монетку, Шун взглянул на часы. У него было два часа на то, чтобы привести себя в порядок и добраться в бордель к назначенному времени.
- Успею. - Шун бросился в ванную, радуясь тому, что, возвращаясь домой в прошлый раз, зашел в магазин и купил себе одежду попроще, так что теперь ему не придется заимствовать костюм у кого-то из работников борделя.
Ровно в семь часов Шун остановился у дверей борделя, одновременно с подкатившей к нему темной каретой без родовых гербов или каких-либо иных знаков, говорящих о ее владельце. Пара гнедых, как и их упряжь, тоже ничем не отличались от нескольких сотен подобных им. Таких экипажей в столице можно было насчитать с полтысячи, так что опознать таинственного хозяина по прибывшей за Шуном карете не представлялось возможным.
