Степень искренности (СИ) - Райн Эльна (список книг TXT) 📗
— Это правда? — переспрашивает Джей, не веря, что папа сменил гнев на милость.
— Разве я стал бы вас огорчать ложными надеждами? — улыбается Рел уже теплее. — Раз так получилось… то стоит выпутаться с минимальными потерями. Вам с Иеном стоило быть более осторожными. Хотя, не мне судить, я в свое время тоже попался с Йори.
— Странно, что папа согласился…
— Я уже говорил, что он переживает за ваше состояние. Думает, что вы сделаете что-то с собой, если утратите ребенка.
Джей на радостях обнимает Рела, и все шепчет без конца «спасибо».
***
Отцу становится лучше с каждым днем. До его полного выздоровления домом и делами управляет папа. Родители стараются делать вид, что ничего не произошло, однако гнетущая атмосфера в их поместье никуда не девается. В провинции неспокойно — всюду разъезжает стража из дворца, ищут группу людей, замешанных в сговоре против Императора. Несложно догадаться, что Иен есть в их списке.
Теперь в доме Фахо целых десять хорошо обученных стражников, которые день и ночь начеку. Всеобщее напряжение давит и на Джея. Спасается он все теми же планами на будущее: о том, как поедет он на лечебные воды, как будет там днями напролет читать в кресле, наблюдать за красивой природой и греться мыслями о малыше. И о том, как ребенок появится на свет, как при всех Джей будет называть его младшим братом, но за глаза обнимать и звать сыном. Он сможет остаться рядом со своим малышом и наблюдать за его взрослением. Чего еще надо для счастья?
…Из-за ситуации в провинции Мюрей, все балы перенесли на лучшее время. В кругах знати не догадываются, что на Фахо напал тогда их же наследник: они думают, что это были те самые разыскиваемые стражей люди. Аристократы боятся за свои жизни и сидят по домах, окружив себя верными слугами.
Их дни тоже однообразны. Завтрак, обед и ужин в гостиной за общим столом, после чтение, рукоделие, занятия для младших Рела и Альфреда с учителями. Но Джея все это устраивает. Он рад, что его не заставляют лишний раз покидать покои.
— …Джейми, вы слушаете меня? — папа ставит чашку с чаем обратно на стол.
— Простите, — Джей тоже берет чай, тянется за печеньем. В последнее время у него хороший аппетит.
Очередное утро очередного дня обещает быть скучным.
— Я говорил, что вы отправитесь в горную деревню, когда нарушителей, ранивших Теда, поймают. Тогда ваше путешествие будет более безопасным, — папа останавливает взгляд на ярко цветущей метке на шее, которую Джей больше не скрывает. Родитель делает паузу, будто бы не решаясь что-то сказать, но в итоге произносит: — Вы в самом деле любите Иена?
Он не знает, что ответить. Сказать правду? Но она и так очевидна: метка-то цветет. Прижилась, не пропала, несмотря на все негативные мысли и злость на Иена. Джей запивает ком в горле остывшим чаем. Выпивает в несколько глотков. Горло жжет.
— Брат, что с вами? Вы резко побледнели, — Рел прикасается к его руке.
— Все хорошо, — через силу произносит Джей.
— Ах, это из-за ребенка, — улыбается Рел. — Я так жду, когда смогу подержать племянника на руках. Мне кажется, он будет чудным малышом.
Джей привстает. Голова немного кружится — и правда, из-за беременности. Он кладет руку на плоский живот, улыбается родителю через силу и просит отпустить его наверх, в покои. А когда доходит, обнаруживает непривычную слабость в ногах и дрожь. Тело холодеет — озноб. Джей пугается, хватаясь за стену, сердце стучит быстро-быстро. Он собирается позвать слугу, но пронзающая, как кинжалом, боль в животе заставляет согнуться и медленно осесть на пол.
Чай. А ведь чай был такого же желтоватого цвета, как отвар…
Папа обманул его.
Джей неверяще хватается за живот, слабо стонет — боль невыносимая. Нет. Только не это.
«Нет!» — в отчаянии. — «Пожалуйста, нет, я не могу его потерять. Мой свет…»
Все происходит быстро. Джей не успевает опомнится, как и почувствовать что-либо кроме всепоглощающей боли. Он кричит из последних сил и теряет сознание. После вспышками. Боль, чужие руки, голоса, кровь на пальцах. Снова боль, но уже в тишине. Темнота, свет, он как в кошмарном полубреду.
…Приходит в себя он на кровати. За окном ночь, но непонятно, сколько суток прошло. Он сразу же хватается за живот, но… чувствует пустоту, словно у него отняли жизненно важную часть тела. Живот впалый. Больно.
Около него появляется слуга, который прикладывает к его лбу мокрую тряпку. Джей привстает и тянется слабыми руками, чтобы остановить его.
— Ребенок, — сипит он с усилием.
— Не вставайте, вы два дня пролежали в бреду. У вас случился выкидыш.
Кап, кап.
Кап.
Он сидит, смотрит перед собой, а по щекам слезы. И только оставшись один на один с этими проклятыми стенами, он осознает услышанное в полной мере.
Его ребенка… попросту нет.
Его убили.
Джея знобит. Трясет так сильно, что он не может справится с собой. Происходящее иллюзорно. Это не с ним, это снится. Просто кошмар или дурное видение, не мог же папа обмануть его и заставить выпить отраву добровольно…
Мог. И сделал.
Джей не ощущает тела, не контролирует руки. Вскакивает, игнорируя тянущую боль в животе. Перекидывает столик одним движением — поднос с едой и лекарства катятся по полу. Он хватает и бросает на пол все, что видит. Швыряет и кричит, не узнавая собственный голос.
Не с ним, просто кошмар, просто…
…Он обнаруживает себя, ослабевшего, на полу. Потерял сознание.
«Вы убили последнее светлое и чистое, что было во мне», — обращается он мысленно к папе. Встает, пошатываясь. В комнате погром. Он едва ли вспоминает, как швырял вещи в бешенстве, пытаясь спастись от душераздирающей реальности.
Он находит среди вещей небольшой нож, которым срезал когда-то в саду цветы. Руки дрожат. Но Джей зажимает острый предмет в ладони и рассматривает бледное запястье. Его больше ничто не держит.
Даже зашедший в комнату Рел ему не помеха.
— Да что вы… — омега подбегает к нему. Джей отходит на шаг. А ведь Рел тоже замешан в этом — и молчал, подыгрывая папе.
— Вы!.. — выдавливает он сорванным голосом.
— Папа обхитрил нас обоих, я не знал, — брат рывком подходит, так же быстро отбирает у него нож и выкидывает со стуком. — Ну уж нет, вы должны жить. Должны, слышите?
— Ради чего, Рел?
Джей давится подступающим к горлу комом. Задыхается им, а первые слезы скатываются с лица вниз. Он не сдерживает рыданий, и повторяет с глухим отчаянием, заполнившим душу:
— Ради чего?..
Ему кажется, что он вот-вот задохнется. Слабое сердце не выдержит, и Джей наконец обретет спокойствие. Он хватается за Рела, как за последнюю опору в этом мире, последнюю соломинку, пусть тонкую, но спасительную.
— Живите ради себя, — омега обнимает его и тоже плачет. — Прошу, пожалуйста… не умирайте.
***
Джей, сильно дрожа, проходится по разбросанным по комнате вещам. Спотыкается, шатается, но ищет он не обломки чего-то острого, а успокоительные настойки. Его внимание привлекают бумаги, среди них — знакомое письмо, обгоревшее с одной стороны. То самое, о котором Джей забыл. Так и не сжег тогда, отложив в тайник. Он поднимает лист дрожащими руками и слышит с улицы посторонний шум. Огни факелов, голоса людей.
Джей безразлично смотрит в окно — люди на лошадях. В форме гвардийцев из личной стражи Императора. Он переводит взгляд на письмо на феродийском, хмыкает и кладет в карман. Он действует механически. В нем нет чувств, нет и самой жизни — он опустошен, и ощущение дыры в животе не пропадает. Кажется, сквозь нее сочится ветер.
Он бесцельно спускается в гостиную, где видит отца, опирающегося на трость, папу и несколько воинов. Они о чем-то спорят.
— …На вашего наследника, Иена Фахо, донесли, — слышится незнакомый голос. — Говорите быстро, где он! Мы должны проверить информацию.
— Он отбыл на охоту, — говорит отец ослабевшим голосом. — Вернется нескоро. Мой сын доблестный воин с грамотами и медалями от самого Императора, кто смеет на него доносить? Это оскорбление в сторону клана Фахо.
