Silentium! (СИ) - "Hailun_g" (читать книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
— О чём именно? О том, что ты по ошибке трусливо называл меня грёбаным пидором, а потом так же по ошибке трахнул меня на глазах у своих дружков? Или о том, что, признав свою слабость, ты решил и дальше быть слабаком и теперь гробишь себя, словно это тебя отодрали в жопу?
Сказанное было слишком резким, но мне нужно было произнести нечто подобное, чтобы перестать мусолить это в голове. Дыхание Макса стало сбивчивым, и у меня создалось ощущение, что он того и гляди разойдётся в очередной истерике. Своими словами я хотел добиться вовсе не этого, поэтому продолжил:
— Ты спрашивал, что можешь сделать, чтобы после случившегося я смог остаться собой. Ответ — ничего. Я уже сказал: я ничего от тебя не жду. Но в данный момент меня чертовски бесит, что ты осторожничаешь и реагируешь на меня так, будто от лишнего взаимодействия с тобой у меня снова откроется кровотечение в прямой кишке. Нормально всё со мной, ясно тебе? Будь оно иначе, я бы не стал заниматься откровенным мазохизмом и терпеть тебя из жалости или что ещё ты можешь себе там думать…
Я замолк. Кажется, я исчерпал весь свой ограниченный запас слов, и устало сделал глоток сладкой газировки.
На глазах Макса выступили слёзы, однако он не утратил над собой контроль. Он поднёс руку к моему лицу и, поглаживая большим пальцем мою щёку, произнёс:
— Спасибо… Походу ты прав, и мне в самом деле просто стоит продолжать делать то, что я делал раньше. Это никак не исправит то, как я поступил с тобой, но так у меня всё ещё будет шанс сделать что-то хорошее в этой жизни.
Я слабо качнул головой, демонстрируя одобрение его намерений. Макса не задело то, что я замолчал, и он опять принялся за салат. Я наблюдал за тем, как он остервенело закидывал в себя еду, и с лёгкой грустью отмечал, как на самом деле наше состояние зависело друг от друга. Я подумал о том, что, если Максу удастся вернуться к своим прежним целям, то я, должно быть, найду в себе силы, чтобы простить его. Время должно было расставить всё на свои места.
После тягостного разговора мы оба почувствовали себя немного свободнее, и, доев наложенный в тарелку салат, Макс почти в своей обычной подтрунивающей манере заметил:
— Не знал, что царские особы не стремаются готовки. Это даже съедобно было.
Я хмыкнул.
— Знаешь, — Макс откинул голову на край дивана. — я бы, наверное, отъехал, если бы ты не вернулся в училище и не вынудил меня сожрать тот блевотный суп и поспать.
Я пожал плечами.
— И я бы сто пудов проебался на зачётах. Чудом успел запихать в свою башку всё то, что упустил за время твоего отсутствия.
Это меня не удивило, я и так прекрасно понимал, что разрешение приходить ко мне в инвентарную стало для Макса лечебным пинком. Я был рад, что в итоге он смог избежать появления задолженностей.
«А я починил свой ноутбук», — написал я, и Максу пришлось поднять голову, чтобы прочитать.
— Динамик тоже работает?
Я кивнул. Несложно было догадаться, что после этой новости он предложил бы включить что-нибудь послушать, поэтому через мгновение уже поставил рядом с нами ожившую технику и взглядом показал, что Макс может врубить, что хочет.
— Я недавно нашёл неплохой рождественский плейлист с олдскульными американскими песнями, — пробормотал он, вбивая название в строку поиска музыки. — Лайтово, но для настроения покатит.
Заиграли аккорды первой песни. Со стороны мы определённо выглядели очень странно, потому что неподвижно сидели под жизнерадостную музыку в полумраке комнаты, освещаемой только мерцанием тусклой гирлянды, и молчали. Тем не менее, на моей душе от такого специфичного для праздника времяпрепровождения вновь стало тепло. Я обвёл взглядом комнату и поймал себя на том, что больше не чувствовал угрозы того, что её стены раздавят меня. Макс рядом словно расширял своим присутствием мой маленький мир, и я в действительности больше не мог без этого существовать.
Почувствовав, что я смотрю на него, Макс повернулся в мою сторону. Сам того не подозревая, в очень подходящее мгновение он признался:
— Что в семье, что в детдоме каждый празднуемый новый год был паршивым. Дома бухал отец, в приюте никакой атмосферы праздника вообще не было. Я первый раз отмечаю в таком спокойствии… К тому же находясь рядом с любимым человеком.
Макс улыбнулся одними уголками губ. Но, опомнившись, что выдал, тут же добавил:
— Извини… Тебе может быть неприятно слышать от меня подобное.
В ответ я придвинулся ближе к Максу и за плечо притянул его к себе. Я закрыл глаза и прошептал, сам не зная, к кому обращался:
— Пожалуйста, пусть нам никогда больше не будет так же больно, как в прошлом.
Я прильнул к приоткрывшемуся в изумлении рту. Поначалу Макс никак не реагировал, но, стоило мне начать целовать его более уверенно, покусывая тонкие губы, он сдался и запустил руку в мои волосы. Пальцы на моём затылке подрагивали. Ощутив дрожь парня, я только плотнее прижался к нему, приобнимая за острые лопатки, которые по причине его голодовки стали явно прощупываться через ткань толстовки, и углубил поцелуй.
Из-за накрывшего волнения и предшествующего длительного эмоционального напряжения, теперь смешивающегося с зарождающимся желанием, Макс не выдержал и отвёл голову в сторону. Он сбивчиво задышал, и через секунду закашлял в моё плечо.
«Курить ему тоже надо бы поменьше», — подумал я, облизнув собственные губы, на которых будто бы остался привкус выкуриваемого Максом табака.
Переждав приступ кашля, я вновь поцеловал Макса, на этот раз за ухом. От нового ощущения парень ещё глубже зарылся пальцами в мои волосы. Он ничего не говорил. Вместо этого он свободной рукой направил мою правую руку себе под кофту. Я почувствовал под своей ладонью тот самый грубоватый участок кожи на его животе, где был ожог. Прося прикоснуться к себе, Макс словно проверял, правда ли я всё ещё был способен его принять, и я почти без промедления дал ему ответ, скользнув выше по его торсу. Его рёбра можно было без труда пересчитать вслепую, и мне даже стало не по себе от прикосновения к натянутой между костями коже. Но тело под кончиками моих пальцев было таким тёплым, что я не хотел отстраняться. Мне самому было невероятно тепло, поэтому я запустил под толстовку Макса и вторую руку. Сжав худую талию, я целовал парня в мочку уха, в бьющую на шее артерию, в подбородок, в перекатывающийся кадык.
Макс, еле терпя мою сладостную пытку, прохрипел:
— Позволь мне… — он отодвинулся и поднялся на ноги, увлекая меня за собой.
Он стянул с себя толстовку и, глядя мне в глаза, прошептал:
— Артур… Я хочу почувствовать то, что ты чувствовал тогда… Позволь мне почувствовать…
Его слова вызвали у меня резкую вспышку злости, которой я сам от себя не ожидал.
— Может, ещё снова попросишь, чтобы я заявление на тебя написал? Совсем больше не боишься, что я могу выставить тебя взашей? — в противовес сказанному я повалил Макса на диван и навис сверху. — Я никогда не позволю тебе испытать даже что-то близкое к подобному.
Макс улыбнулся сквозь вновь подступившие к глазам слёзы и помог мне снять футболку. За ней последовала вся остальная одежда, и уже через несколько минут Макс закричал, что я был нужен ему, но в этом крике не было и намёка на боль или страдание, только неконтролируемое исступление. Ночь, когда все загадывают желания, для нас обоих впервые стала по-настоящему волшебной, хотя мы и не знали, когда именно пробили куранты, и ничего для себя не пожелали.
У нас уже всё было.
Комментарий к Глава 12. Дневные разгонят лучи
Не подумайте, что у автора внезапно проснулось новогоднее настроение в ноябре. Я скорее как Артур, у которого оно в принципе редко бывает, однако описываемые временные рамки потребовали того, что я вписал в повествование этот праздник. Собственно, вышло в какой-то степени символично. Новая жизнь с нового года, так, кажется? Умываю руки и с чувством выполненного долга могу заявить о том, что теперь работа окончательно может считаться завершённой.
