Точка невозврата (ЛП) - Уолкер Н. Р. (книги txt) 📗
— Детективы, — видеотехник позвал нас с другого конца кабинета. — Томич снова на связи. Детектив Эллиот, он спрашивает вас.
Зная, что подобное никогда не заканчивается благополучно, я нерешительно подошёл, вновь испытывая ужас.
И правда, Томич показался на экране. Вместе с Кирой.
Его держали два отморозка. Кира стоял на коленях возле небольшого стола, а руки были вытянуты на столешнице и привязаны. Из пореза над глазом кровь текла ручьем, челюсть выглядела разбитой. Его тело блестело от пота.
Кира был напуган. И не сопротивлялся.
Вся моя сила воли ушла на то, чтобы не потянуться и не прикоснуться к монитору.
— Детектив Эллиот, — обратился ко мне Томич. — Наступает точка невозврата, после которой вы не сможете повернуть назад. Согласны?
— Что ты несёшь?
— Твой парень плохо себя вёл, — произнёс Томич с жутковатым спокойствием. — Судя по всему, пытался подавать знаки руками за моей спиной. Один из моих людей заметил.
Господи, нет.
— Я, правда, надеялся, что мы выберемся из этой передряги без насилия. — Томич покачал головой и щёлкнул языком. — Но хочется быть по-настоящему уверенным, что твой бойфренд снова не натворит дел, — поделился он. Моя кровь застыла.
Один из преступников оттянул голову Киры за волосы, а Томич вцепился ему в лицо.
— Разговаривать жестами не выйдет, если я сломаю тебе руки, правда?
Остальной мир будто растворился. Я видел только Киру. Понимал, что Беркман кричит и умоляет, но не мог разобрать слова. Ничего не слышал. Ничего не видел, кроме закрытых глаз Киры.
Томич поднял железный прут над головой и со всей силы опустил на протянутое запястье. Раздался тошнотворный звук — хлюпающий удар и приглушённый вопль.
Я почувствовал, как меня схватили руки, оттаскивая подальше от улыбающегося лица Томича на экране.
— Если не увижу брата через десять минут, то начну ломать остальные части тела.
— Ты сдохнешь через десять минут! — заорал я в ответ, но экран уже погас.
Мой мир почернел.
Я не помнил, как швырнул стол на пол или бросил стул в стену. Но когда Митч вцепился в меня, удерживая на месте, я увидел разгромленную комнату. Парни смотрели на меня со страхом и жалостью в глазах.
На меня навалилась тяжесть всего произошедшего, но я продолжал чувствовать руки напарника. Ладони, которые сначала сдерживали меня, теперь стали поддержкой.
Я взглянул на Митча и попытался сказать, но получилось только еле шепнуть.
— Хочу его убить.
Он посмотрел в ответ с яростью, горящей в глазах, и кивнул.
— Вперёд.
— Ребята, — сдержанно сказал Беркман. Он оглядел нас четверых, сочувствие во взгляде сфокусировалось на мне. — Спецназ уже закончил инструктаж. Вам туда нельзя.
Мы отреагировали синхронно и мгновенно. Ни единого шанса на то, что мы не пойдём. Находиться в стороне от места событий — не вариант для нас. Мы вчетвером уложим Томича мордой в пол.
Беркман поднял ладони вверх.
— Точно, — вздохнул он. — Но мы не заходим первыми. Мы ждём и наблюдаем, пока место не расчистят и заложники не будут в безопасности. Понятно?
* * * *
Поездка в аэропорт в фургоне стала самыми долгими пятью минутами в моей жизни. Впятером — Беркман отказался отпускать нас одних — мы сидели настороже, в полном молчании.
В аэропорту как всегда кипела жизнь. Наша машина прошмыгнула через служебные ворота, обычно используемые грузовиками, бензовозами и прочим техническим транспортом. Администрация сообщила о приглушённом свете в одном из старых ангаров, сейчас отведённом под склад. Но официальных записей о посещавших его сотрудниках не было. Разведка подтвердила подозрительную активность, так что мы точно знали, куда ехать.
Фургон припарковался на расстоянии нескольких зданий, и мы остались в засаде.
На одной из стен фургона в ряд выстроились мониторы видеонаблюдения. Мы следили за тактической группой. Они основательно замаскировались, вооружились под завязку и готовились выдвинуться.
Никто не смотрел друг другу в глаза. Никто не нарушал тишину.
Будто мы смотрели на что-то другое.
Всё казалось нереальным. Ужасающим. Словно многолетняя подготовка, учившая хладнокровному и отстранённому подходу, прошла напрасно. Мы сидели с вывернутыми наизнанку сердцами и ждали, когда в дело вступят бойцы спецназа.
Они окружили здание как чёрный дым, блокируя каждый выход. Нам подали сигнал, и мы выбрались из фургона. Тихо добежали до стены ангара и терпеливо дожидались — хоть и было тяжело осознавать, что заложники всего в нескольких метрах.
Когда мы спрятались в тени в условленном месте, команда спецназа двинулась вперёд.
Это происходило сотни раз. Стандартная процедура. Протокол.
За всю жизнь я не боялся сильнее. Прошло всего несколько секунд, времени едва хватило на осознанную мысль. Сердце отмеряло мгновения, колотясь с утроенной скоростью.
Пронзительный крик вырвался в ночную тьму. Мужчины позади меня подскочили. Голос был женским, и я инстинктивно схватил Митча за руку. Раздались выстрелы. Мы вчетвером запаниковали и подались вперёд.
Беркман выставил ладонь.
— Рано.
Прозвучало еще два выстрела, и я думал, что сердце взорвётся. Страх мешал дышать.
Прошла целая вечность, прежде чем рация Беркмана громко затрещала в тишине. Нам разрешали идти.
Я даже не понял, как моё тело бросилось бежать. Курт распахнул дверь. Мы рванули, не представляя, что нас ждёт.
Привыкая к свету, я оглядел большое помещение и помчался к Кире, как только его заметил. Мне было наплевать, что тут присутствуют другие полицейские или спецназовцы. Я даже не думал об этом.
Кира сидел на полу, вытянув ноги и сложив руки на груди. Я практически смял его. Обнял и прижал к себе, не забывая про левую руку. Она, очевидно, была сломана — след от удара чуть выше запястья начал синеть. Кира навалился на меня с облегчением и усталостью.
Я держал его. Просто держал в руках, впитывая ощущение знакомого тела, тепла его кожи. Я целовал его в шею, в висок, повторяя, что он в порядке. Кира был в порядке. Со мной. В безопасности.
Я держал в ладонях его избитое, окровавленное и прекрасное лицо. Медленно отклеил скотч от его рта, и Кира рвано и глубоко задышал. Я касался губами его лица, волос, заверяя, что всё закончилось.
Сел на пол и притянул Киру на колени.
Я не хотел его отпускать. Оглянувшись, я увидел парней, сидящих в таких же позах.
Они тоже шептали, обнимали, утешали. Я понимал, что они видели, как я держал и целовал Киру. Слышали признания в любви.
После многих лет пряток и попыток удержать жизнь в секрете, я просто перестал переживать. Теперь было ясно, что по-настоящему имеет значение. Когда вся мишура отпала, я четко осознал, что важнее всего. Поэтому сжал Киру чуть крепче и поцеловал его в висок.
Дальнейшие события размылись.
Я увидел тела трёх мужчин. Помню, что разочаровался, узнав мёртвого Томича. Я хотел прикончить его собственными руками. При виде трупа я подумал, что это и вполовину не так удовлетворительно, как могло бы быть.
Место преступления наполнилось полицейскими и шумом. Люди работали вокруг, пока мы вчетвером прикрывали и укачивали наших любимых.
В больницу мы поехали в машине скорой помощи, с медиками, но всё происходило беззвучно, будто в замедленном действии. Я чувствовал себя тяжёлым и онемевшим.
Я не помнил разговоров. Не помнил даже, произносил ли что-то сам. Посмотрев на Митча, Курта и Тони в комнате ожидания, я не вспомнил, как сюда попал. Медсёстры и врачи беседовали со мной, но я не смог бы повторить ничего из сказанного.
Помню, что мне сказали подождать.
На этом я и сосредоточился. Сидел в приёмном покое и... ждал.
Я взглянул на мужчин, расположившихся рядом.
Ни один из нас не был похож на прежнего себя. Ни один не остался таким же, каким был несколько часов назад. Мы изменились навсегда.
