Спортивная.Выход на правую сторону (СИ) - "Motoharu" (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
- Константин Сергеевич, доброе утро, - сидевшая напротив завитого чучела девочка, кажется, её звали Катей, подскочила со своего места и пригласила Костю к столу, чтобы отдать технические задания и прочую документацию на проведение котировок.
Чучело-таракан обернулся, когда Костя проходил мимо и смерил его расфокусированным взглядом. Он болтал по телефону и весь был погружён в этот разговор, с головой. Интересный, наверное, разговор. Очень. Костя на мгновение пожалел, что он не в школе и не может подойди и дать затрещину без причины, за один только антураж и испорченное настроение.
А потом чучело встало с места и подошло к столу Кати, с которой Костя предельно серьёзно разговаривал о прошедших аукционах, облокотилось о стол и тоже заглянуло в документы. От него пахло мерзким освежителем воздуха и какими-то приторными душными конфетами одновременно. В сознании всплыли образы тесных тёмных комнат в дорогих клубах, где можно было лапать любого, кто туда зайдёт. И не только лапать… Костя был брезгливым с детства и не приветствовал экстремальный секс ни в каком виде.
- Ищете знакомые буквы? – не сдержался он и захлопнул папку с техзаданием. – Я думаю, вам есть чем заняться. 1С, например.
По тонкому лицу душного парня прошла лёгкая судорога, и выщипанные тёмные брови резко взлетели вверх. Очевидно, осенило. Он убрал острые локти со стола, сузил глаза и вдруг улыбнулся от уха до уха, словно маньяк, почувствовавший вкус жертвы.
- Гомофобия – это серьёзное психическое отклонение, будьте осторожны, Константин Сергеевич, со своими страхами, - усмехнулся он и, виляя бёдрами, как гулящая девка, пошёл к своему рабочему месту, плюхнулся в кресло и увлечённо застучал по клавишам.
Катя, не обратив внимания на реплику, продолжала увлечённо что-то говорить о формах и размерах разъёмов, но Костя с трудом улавливал мысль. Ему хотелось выйти покурить, вернуться и свернуть шею пидарасу в женских шмотках. И Костя был уверен, что ещё одна фраза из дальнего угла, и он даже курить не будет выходить – просто придушит, без сомнения. Но парень больше ничего не говорил, продолжая кусать губы и набирать что-то на компьютере.
Костя вышел из кабинета вместе с Катей, согласившейся составить ему компанию на обеде. Ему казалось, что душный запах смеси парфюма и конфет впитался в его одежду, в кожу, и теперь он будет чувствовать его весь день, если срочно не примет душ. Разумная часть Кости понимала, что это глюк, обострение неприязни к «не таким как все», или даже психоз. Нет ничего особенного в этом парне, кроме того, что он носит женские шмотки и завивает волосы. Мало ли какие у человека причуды? Лёшка, например, любит напевать «Баю-бай, должны все люди крепко спать» в любой стрессовой ситуации, чем вгоняет всех окружающих в чернейшую меланхолию. Всякое бывает… Другая же, иррациональная составляющая личности продвинутого юриста-экономиста-маркетолога, так часто выручающая Костю в сложных ситуациях, била тревогу и орала благим матом. Она, эта часть, считала, что «пидарасы – это плохо». Так учат в школе, так учат дома, на улице и по телевизору. И не зря это делают. Плохо, плохо, плохо! И ничего в них нет интересного, и думать даже нечего. Они распространяют заразные вирусы. Стоит только один раз вдохнуть – всё, ты конченый человек.
В столовой пахло восточными пряностями. Катя болтала о завышенных ценах и унылом меню, рассказывала о том, кто сколько получает в филиале, и жаловалась на директора. Уклончиво, конечно, но Костя смог прочитать между строк, что Василий Васильевич всех здесь достал. И заслужил почётное звание упыря.
Отбивные были божественными. Костя с удовольствием заказал вторую порцию и подумал, что Людка могла бы взять поваренную книгу и готовить по ней. Ну неужели это так трудно? Целыми днями дома сидит и пялится в «Снимите это немедленно».
- … Но сейчас работать стало в сто раз удобнее. Федя настроил программу для связи с комитетом финансов напрямую, и интерфейс удобный, любой дурак разберётся, - Катя улыбнулась и как-то глубокомысленно покивала. Костя опоздал на начало фразы, думая о том, как бесполезно Людка прожигает своё время в данный момент. Ест какие-нибудь чипсы, прихлёбывает кока-колу и щёлкает по каналам. И это его женщина, та женщина, которую он выбрал. Стыдно, товарищ, как же стыдно. И даже немного страшно. – Жаль, что он переходит в Управление.
Костя вдруг проснулся и прекратил уминать отбивные. К ним в Управление кто-то переходит, кто-то явно неплохо разбирающийся в компьютерных программах. Это было хорошо, а то все программистские проблемы уже второй год вешали на Лёшку, без доплаты, конечно. А тот по доброте душевной не мог отказать. Приходилось отказывать Косте за него, ну и скандалить с начальством.
- Что за Федя?
Катя аккуратно поддела вилкой куриное крылышко и обворожительно улыбнулась.
- Он в бухгалтерии сейчас сидит, вы его видели только что.
Костя с трудом справился с оформившимися в слова мыслями. Работать рядом с пидарасом, мягко говоря, не хотелось. Очень мягко. И дело было даже не в самом процессе работы. Костя вообще не хотел знать о его существовании. Фобия. Как ни прискорбно себе в этом признаваться, но это была реальная фобия со всеми вытекающими. Даже ладони вспотели и во рту пересохло. Отбивные стали проситься обратно, им не очень уютно было в спазматически сжимающемся Костином желудке.
- И как Васильев это допустил? – всё-таки Костя не смог сдержаться и устало откинул вилку на стол.
Катя отстранилась и изумлённо уставилась на него. В её взгляде промелькнула тень раздражения.
- Федя замечательный сотрудник. Его приглашали работать в Норвегию, Великобританию и на Тайланд, - начала Катя вдохновенно, по её щекам поползли красные пятна. - Но у него здесь семья, которой он помогает, поэтому он не хочет уезжать. Он вундеркинд. Закончил университет в девятнадцать лет. И, Константин Сергеевич, в конце концов, это подло, - вдруг понизив голос, закончила девушка и встала из-за стола. – Извините, мне пора возвращаться, рабочий перерыв закончился.
Она ушла, даже не попрощавшись. И Костя подумал, что… а впрочем, ничего конкретного, расплывчатые нелитературные метафоры и сравнения.
- Лёшка! Да приди ты в себя! Это же пидарас! – Костя мерил шагами тесное пространство курилки и размахивал руками, надеясь, что может быть, хотя бы его напор и интонация убедят коллегу в том, что педики – это плохо. И это не «отличный вариант» и «помощь прибыла». Катастрофа, вот что это такое.
- И что? Я как-то к гомосексуалистам ровно отношусь, - Лёша привычно добивал пофигизмом и «позитивным настроем». Смолил «Честер» и следил за метаниями Кости предельно дружелюбным взглядом. – У Любаши подруга живёт с девочкой. Замечательные девчонки, с головами на плечах. Мне они жить не мешают. А про Лаврива все хорошо говорят в филиалах. Он вроде как гений. Мне интересно с ним поработать. Никогда не видел гениев вживую.
- Насмотришься ещё, оно того стоит! Цирк уехал, клоуны остались…
Костя затушил окурок о стену и сделал три коротких вдоха, пытаясь себя успокоить. Вот Лёшка же вроде нормальный парень и ничего, его-то пот холодный не прошибает от разворачивающейся перспективы. Надо относиться к жизни легче, легче… Внутренний голос разума говорил, что у Кости сплошные предубеждения, и Людка говорила о том же. И, кажется, мама ещё говорила. Мама вообще считала, что «с таким говном никто никогда не уживётся». Но об этом Костя старался лишний раз не думать. Он возьмет себя в руки. Просто должен взять, иначе безвозвратно испортит свой имидж. Имидж – всё, пидарасы – ничто. Их просто не существует. Никогда не было и не будет. Руки опять предательски задрожали, стоило только вспомнить этот проклятый душный запах шоколадных конфет.
3.
А ночью Костя понял, что не может спать. Глаза распахивались, и Костя пялился в потолок без единой надежды на сладкий сон. Людка сопела рядом, уткнувшись в подушку, и впервые в жизни Костя позавидовал её беззаботности. Ну никакого сочувствия! Он рассказал ей про трансвестита Фёдора (по совместительству гения), с которым вынужден будет находиться в одном кабинете по восемь часов в день. Рассказал в самых ярких цветах и красках, пытался напугать или хотя бы вызвать понимание. Но Людка хохотала как полоумная и крутила пальцем у виска. И всё. Никакой необходимой реакции. Костя попытался вспомнить хоть один раз, когда они сходились во мнении, и понял, что прецедентов не было.
