Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— А почему ты тогда еще одет?..
Мистер Кенуэй умудрился свысока посмотреть на него снизу вверх:
— Во-первых, я приехал отдыхать, — начал он насмешливое перечисление. — Во-вторых, именно ты убирал в свой саквояж масло. Можешь не отпираться, не такой уж ты незаметный. В-третьих, дверь закрыть надо, и это я поручаю тебе, тамплиер Кормак.
— А ты? — невольно возразил Шэй.
— А я поваляюсь, — откликнулся Хэйтем и отлепился от плеча.
Шэй поглядел на то, как тот удобно устраивается на подушках, упихивая книгу подальше, чтобы не впивалась, и сполз с кровати. Прошлепал по доскам пола босыми ногами, выглянул в общий зал — он же столовая, он же отчасти кухня, где на столе уныло подсыхало варево на тарелках и в котле — и, захлопнув дверь, вернулся в спальню. В голове мелькнула шальная идея, что если заставить Хэйтема стонать, то Коннор, даже явившись раньше, уж как-нибудь догадается не заглядывать… И полезно, и приятно, вот только как-то не слишком честно по отношению к любовнику — строить такие расчеты. Однако откровенные мысли и воспоминания быстро сделали свое дело, и Шэй уже не настолько стремился к честности. В конце концов, магистр Кенуэй тоже вполне отдает себе отчет, что делает, а значит, не так уж и нечестно…
За этими размышлениями Шэй бесцеремонно перетряхнул собственные вещи. Надо же, он был уверен, что Хэйтем слишком занят своими бесконечными сорочками и прочей ерундой, а тот, оказывается, очень даже внимательно следил, что там капитан Кормак упаковывает к себе в сумку. Можно подумать, было за чем наблюдать. Шэй воспринял приказ не брать лишних вещей серьезно, а потому, кроме белья, оружия и денег, прихватил разве что пузырек с маслом да трубку.
Хэйтем тем временем нашел для себя удобное положение (не сказать чтобы перина была мягкой и ровной) и, безукоризненным жестом расстегнув манжеты и пуговицы на груди, потянул рубаху через голову. И, разумеется, избавившись от нижней рубашки, сразу привел в порядок выбившуюся из хвоста прядку.
Шэй склонил голову, пряча улыбку. Не хотел отвечать на вопросы, но чувствовал нежность и не желал подавлять искренние порывы. Жест был настолько знакомым и родным…
Вариантов развития событий было только два: либо Хэйтем продолжит раздеваться, либо, что вероятнее, станет погонять, так что мистер Кормак не дожидался, пока тот начнет язвить, а плюхнулся на постель, подогнув ногу, и потянулся к любовнику. Обхватил за затылок, склонился к лицу…
Казалось, так давно не целовал! И вроде бы прошло не больше пары недель, но событий за это время случилось столько, что казалось, пролетели месяцы, если не годы. Хэйтем ответил, но соприкосновение губ и ласки оставались легкими, и Шэй подумал, что нужно занять более устойчивую позицию на кровати. Прерваться было выше его сил, а потому пришлось приложить усилие, но оно того стоило. Шэй перехватил любовника за затылок и целовал уже всерьез. Сам не замечал, что невольно склоняется ниже, заставляя Хэйтема сначала удерживаться на локте, а потом и опуститься на подушки.
Ощутив под собой горячее тело, Шэй усилием воли удержался от излишней поспешности и поднял голову — дыхание перевести. И вдруг увидел, что мистер Кенуэй смотрит как-то… слишком пристально, слишком испытующе. Будто пытается что-то понять.
— Хэйтем? — голос прозвучал с присвистом.
Шэй не мог понять, что сделал не так. Тонкие губы любовника дрогнули, и тот внезапно произнес:
— Когда-то ты действительно был ограничен в возможностях, и у тебя не было денег. Теперь это в прошлом, а мне уже пятьдесят, Шэй.
— И… что? — мистер Кормак не слишком ясно сейчас был способен мыслить, хотя вроде бы все сказанное понимал.
Действительно, и денег когда-то не было, и с возможностями было плохо. И возраст — логичная составляющая того, что все это давно в прошлом.
— Ты мог бы… — мистер Кенуэй посомневался немного. — Многое мог бы. Все-таки сейчас я несколько отличаюсь от того, каким ты меня встретил двадцать лет назад.
Шэй нахмурился. До него дошло. Хотелось продолжить, но раз уж возлюбленному именно теперь хочется это услышать…
— Я же сказал, что люблю тебя, — отрезал мистер Кормак. — Слов на ветер я не бросаю.
Хэйтем, явно собиравшийся что-то сказать, промолчал, хотя лицо его приобрело несколько растерянное выражение. И Шэй закончил:
— Да и мне тоже уже не двадцать шесть.
Мистер Кенуэй еще немного помолчал и поднял взгляд:
— Я не ставлю твои слова под сомнение. Но ты красивый мужчина, и…
Шэй счел, что препирательства излишни — и попросту прижался бедрами к боку любовника, не дожидаясь того, что тот скажет еще. Хотя, конечно, слышать это было лестно. Но ощутив прикосновение, Хэйтем ожидаемо запнулся, и Шэй склонился к нему почти лоб в лоб:
— Я сделал выбор, — почти интимно сообщил он, хотя трактовать его слова можно было очень по-разному. — А когда я делаю выбор, несогласным приходится либо смириться, либо вступить со мной в противоборство. Что ты предпочтешь?
На губах Хэйтема, еще влажных после поцелуев, появилось подобие улыбки:
— Даже не знаю. И то, и другое может быть… интересно.
Шэй, наконец, прижался к нему почти всем телом и шутливо шепнул в ухо:
— Отныне — и до смерти. Любой ценой.*
— Шэй, — мистер Кенуэй попытался возмутиться, но в голосе его прозвучали смешливые нотки, — ты в верности Ордену клялся или..?
— Конечно, Ордену, — фыркнул ему в ухо мистер Кормак. — Откуда я тогда мог знать? Но смотрел на тебя, так что…
Хэйтем запрокинул голову, стоило коснуться губами шеи, но хотелось большего, и Шэй вновь завладел его ртом, почти опускаясь сверху. И едва не застонал, когда ощутил, как умело любовник ласкает его языком. И ведь вроде бы давно пора привыкнуть… А Хэйтем еще сомневается! Да даже если бы речь шла исключительно об удовлетворении, никто и никогда так не умел.
Шэй подался бедрами вперед, упираясь твердой плотью в живот любовника, но за двумя слоями ткани такого прикосновения было мало, и Шэй потянулся вниз, чтобы расстегнуться. Но ласки отвлекали, да еще Хэйтем вскинул руку, прижимая к себе за плечо, так что попал капитан Кормак не очень точно, а ощутив под пальцами чужое естество, мигом изменил собственной тактике и стиснул плоть пальцами. Мистер Кенуэй шумно выдохнул через нос и прижимать перестал, а потом и оттолкнул. Шэй видел, что слова ему даются нелегко, но все-таки командный тон Хэйтем сохранил:
— Разденься. И не как обычно, а полностью.
Мистер Кормак даже отвечать не стал. Как говорил один беглый каторжник в его команде, «раньше сядешь — раньше в петлю», а потому Шэй «приговор» откладывать не захотел. И от исподнего избавился в рекордные сроки — Хэйтем даже расстегнуться толком не успел.
Ждать, разумеется, было невмоготу, а потому Шэй помог, чем смог, даже одну из пуговиц оторвал.
Мистер Кенуэй, избавившись от ткани, машинально прикрылся коленом, но Шэй отвел его бедро в сторону и торопливо нащупал в постели упущенный пузырек с маслом. Пузырек слегка нагрелся — видно, Хэйтем на нем успел полежать, так что Шэй был внимателен, когда плеснул содержимым на пальцы. И правильно сделал, масло плюхнуло щедро.
Едва хватило терпения закрыть пузырек — еще пригодится. Сунуть его было некуда, а потому Шэй подтянулся, опустив склянку между подушек… со странным звуком. Будто что-то стукнуло, но обратить на это внимания мистер Кормак сейчас не мог.
Хэйтем помог — удобнее изогнулся, позволяя улечься рядом, и даже ногу на плечо закинул. Шэй прикусил губу, пока аккуратно размазывал скользкую жидкость по нежной коже, и внезапно услышал вполне расслабленное:
— Не обязательно так серьезно, капитан Кормак. Двенадцать дней — это не год.
Шэй послушался и… Да, четко ощутил, что двенадцать дней, а не год. И все-таки он проявил всю возможную выдержку, хотя чувствовал, что любовнику пальцев мало.
Выскользнув, Шэй поспешно размазал остатки масла по собственной плоти, едва не охнув от первого же прикосновения, а чтобы не тянуться за пузырьком заново, воровато смочил слюной ладонь, уже по опыту зная, что смесь скользит не хуже.
