Милосердие (СИ) - "kakas" (книги бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Рик, я…
— Твои вещи собраны. У тебя есть неделя до аннуляции опеки.
Вместо ответа Кросс медленно разжимает пальцы — телефон падает под ноги, и звук его падения завершается ударом тяжелого ботинка по экрану.
***
В центре Ла-Паса они остаются недолго: сейчас не сезон для туристов, улицы пустуют, а все забегаловки предлагают только местную кукурузную водку. Ночью Ниган ловит потрепанный пикап, где они дремлют на плечах друг друга, пока водитель не бьет по тормозам у конца заасфальтированной дороги. Кросс не понимает ни слова из звонкой тарабарщины — он просто впихивает в чужие руки несколько двадцаток и десяток.
— И как мы узнаем, когда пройдет какой-нибудь погонщик?
— Расслабься, малыш, и покажи этому джентльмену, как выглядит коза.
— И почему каждый раз это делаю я? — Блейк едва сдерживает улыбку, приставляя оттопыренные указательные пальцы к своей голове. Он покачивается и размахивает руками, пока до водителя, уже собравшегося обратно, не доходит, чего от него хотят.
Наблюдая за этим, Кросс уже не знает, что действительно являлось нереалистичной сказкой: жизнь с Граймсом или жизнь с Филипом.
Пикап уезжает под их глухой кашляющий смех. А спустя два часа они трясутся по кочкам в непокрытой телеге и кутаются в набитые пухом куртки. Кругом все те же раскидистые ветки, которые могут показаться знакомыми в своем однообразии. В ноябре горная Боливия неприветлива и холодна, небо затянуто тучами, а из лесов слышится только шорох испуганных птиц. Но чем дальше они пробираются вдоль речки Бени, тем более влажным становится воздух.
— Отключил мобильный, чтобы Граймс не смог дозвониться, пока мы дома, а теперь разбил его вдребезги? Господь, ты всегда был таким драматичным? — Блейк разводит бедра перед Кроссом, сидящим напротив. Он привычно перехватывает его за щиколотки и позволяет вытянуть согнутые в коленях ноги.
— В чем проблема? Собирался устроить мне секс по телефону?
— Боюсь, в этом я так же плох, как и во всем, что касается… — он дергает углом губ, словно отмахиваясь от собственных слов. — Похоже, раз до тебя было не дозвониться, один маленький мальчик решил связаться с тобой иначе. Мне пришло письмо на рабочий мейл от Карла Граймса. Секретарша не знала, что с ним делать, так что я прочел. Не переживай, там не было ничего интересного. Он только спросил, где ты сейчас и когда собираешься… домой.
— И что же ты ответил?
— Что ты уже дома, — Блейк слегка приподнимает подбородок.
— С каких пор ты стал таким сучьим собственником?
— С тех пор, как стал чувствовать себя так… Так странно. Может, когда-нибудь я буду чувствовать больше?
— Вряд ли. Я скажу тебе, как это будет, малыш, — Ниган неприятно усмехается, отвернувшись в сторону ослиных крупов. — Сначала страх, потом ревность, зависть, нереализованное притязание, гнев. Вот и сказочке конец.
Они больше не разговаривают до тех пор, пока погонщик не останавливается в полудикой деревушке. Никто никого не встречает, только тихо блеют козы и гремит глиняная посуда. Зарывшись в сено внутри ветхого сгнившего сарайчика, они вновь оказываются плечом к плечу. Ниган достает из рюкзака флягу с той самой местной водкой и делает большой глоток. Филип время от времени прикладывается к фляжке, и Кроссу кажется, что тому следовало бы прекратить еще пять глотков назад.
— Какой маршрут на этот раз?
— Сначала высадимся у Сан-Буэнавентуры, а потом войдем в джунгли со стороны Бени, а вдоль нее дойдем до Мадейры*.
— Это сумасшествие. Сейчас ноябрь, скоро сезон дождей**, не забыл?
— Боишься рискнуть? Или твоя задница действительно слишком стара для этого дерьма?
— Мы попадали в передряги и посерьезней.
— Это именно тот ответ, который я хотел услышать.
Холодная ладонь пробирается под расстегнутую куртку и плотный колючий свитер. Ниган расслабленно выдыхает, когда пальцы проезжаются почти у самого лобка. Здесь слишком темно, чтобы можно было рассмотреть хоть что-то, и Кросс устало прикрывает глаза, рисуя в воображении, каким именно должно быть неподвижное лицо Филипа в этот момент. Если бы руки Блейка не были такими холодными, он бы смог представить кого-то другого.
— Ниган.
— Ммм?
— Как он трахается? Граймс.
— Ебать… — он с легким раздражением трет переносицу. — Это действительно то, что ты хочешь обсудить, когда твоя рука уже почти у меня в штанах? Кстати, что это за ебучее явление Христа у меня между ног? Не припомню, чтобы ты был особо активным трахальщиком.
— Ты всегда спишь со своими подопытными, но… Мне сложно представить его в постели.
— Зря.
Ниган не может сдержать смешка, хоть и чувствует волну напряжения, прошедшуюся по телу Блейка. Когда тот проваливается в крепкий пьяный сон, рука останавливается, а Кросс еще долго не может уснуть, прокручивая в голове подброшенную Флипом мысль о грузном и тяжелом теле, способном намертво прижать к постели и вместе с тем послушно выгнуться в нужной позе. О том, как Граймс хрипит, срывается на рык или сиплый крик, как едва слышно хнычет или задыхается, стоит языку пройтись по самому интимному месту, заставляя то сжаться или податливо раскрыться. О том, как Рик кончает от одних только пальцев и как насилует его, не глядя в глаза и заламывая руки.
Последнее, что всплывает в памяти — как Рик зажимает его колено между взмокших бедер. Пух на его ногах мокрый и щекотный. Колено всегда слегка давит на пах, а Граймс отзывчиво отирается, пока его не смаривает истомой после всего, что они делали друг с другом. Тогда он прикрывает глаза и засыпает. Его курчавая борода колючая, а дыхание — ровное и глубокое.
— Ниган!
Резкий оклик заставляет Кросса вскинуться в стоге. Он чертыхается и поднимается на ноги. Все тело слегка ломит, а судя по бугру в штанах, ему необходимо либо отлить, либо поработать рукой прямой сейчас.
— Быстрей, погонщик сейчас уедет. Мы проспали.
Около полудня они добираются до куда большего селения, где погонщик забирает желанные доллары и тут же бросает их посреди шалашей с суетливыми местными. Единственное достояние и первый претендент на основание карго культа — разваливающийся вертолет. Блейк узнает в нем «то самое корыто, которое поднимало их в воздух еще тридцать лет назад». Он недовольно морщится и уходит искать пилота.
Ниган приваливается к сараю у расчищенной для взлета площадки. Под ногами хрустит поваленный тростник и сухой папоротник. Тяжелый ботинок наступает на что-то мягкое — змея быстро мелькнула между листьев и скрылась. Стоит присмотреться внимательней, можно заметить, как много здесь змей: привлеченные сгущающейся духотой и скорыми дождями, гады вылезали из своих гнезд.
Совсем как мы.
Поначалу он лишь вальяжно прохаживается взад-вперед перед сараем, изредка подпрыгивая и давя маленькие черепа детенышей лабарий и жарарак***. В углу пристройки находится несколько обрезанных канистр с металлоломом и прочим хламом, оставленным туристами. Этого достаточно, чтобы он создал идеальную вещь для убийства змей.
Зачем изменять своим привычкам?
Когда Блейк возвращается обратно с плетущимся за ним пилотом, Кросс с по-детски восторженной улыбкой долбит битой по коряге, выгоняя оттуда сколопендр и превращая их в месиво.
— Какого дьявола ты тут устроил?
— Обезопасил наши тылы, — бита закидывается на плечо. Ошметок неопределенного цвета падает на землю, сорвавшись с колючей проволоки. — Давай, малыш, пронто-пронто, я уже заебался ждать.
Пока вертолет грузно поднимается в воздух, Ниган без привычной улыбки вытирает биту о свободное сидение. Он помнит, что именно подобной вещью впервые убил ради Граймса, но он едва может вспомнить, как звали того огромного человека с его огромной головой. Единственное, что тогда было важно — то, как Граймс смотрел на него.
Это заставляло тебя чувствовать себя в безопасности, верно, Рик?
***
Они в самых дебрях джунглей уже полторы недели. У них много времени на разговоры, но совсем мало сил. Блейк постоянно смотрит в небо, что с каждым днем становится все более тяжелым и темным. Когда выглядывает солнце, он будто бы успокаивается, и они идут дальше, делая остановки, чтобы искупаться в мутных водах Бени.
