Окно на северную сторону (СИ) - "Mia_Levis" (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
По дороге домой они с Натаниэлем еще пытались поддерживать непринужденный разговор, хотя получалось не слишком хорошо. Все равно они оба то и дело бросали взгляд в зеркало, которое отображало конверт, лежащий на заднем сидении. В такие моменты, бывало, они замолкали, а потом не могли вспомнить, на чем же прервали разговор. В квартире же сил на беседу не осталось и вовсе; напряжение на маленькой кухне достигло такого предела, что воздух, казалось, можно было бы разрезать ножом.
Стоило отдать должное Натаниэлю - он не торопил. Ни словом, ни взглядом, ни единым движением не выдал своего нетерпения, хотя Авиану от этого легче не становилось. Он все равно чувствовал, что равнодушие это и холодность - напускные, а на самом деле в Натаниэле разыгралась буря похлеще, чем в нем самом. В конце концов, Авиану не грозило потерять сегодня надежду.
И он решился. Взял конверт, повертел его в руках, провел кончиками пальцев по синей эмблеме клиники и наконец-то открыл. Внутри оказался один-единственный листок, испещренный мелкими буквами. Господи, о чем там можно писать? Реквизиты, какие-то малопонятные медицинские термины - все это Авиан пропустил. А потом наконец-то наткнулся на необходимую строку; сердце испуганно дернулось в груди, а потом будто бы провалилось в пятки.
"Результат отрицательный".
- Авиан, - все же позвал его Натаниэль. Он ведь тоже так долго ждал, и надежда в его глазах все еще теплилась. Ровно до того мгновения, когда Авиан, прикусив губу, взглянул на него. Взгляд этот оказался красноречивее, чем все слова, потому что Натаниэль как-то сразу обмяк и пожал плечами. Истинно говорят: нет ничего страшнее неизвестности.
- Мне... жаль.
Ох, что за глупость! Авиан досадливо поморщился, презирая себя за эти банальные, ничего не значащие фразы. Ему не было жаль. Это было облегчение - в первое, короткое мгновение, а потом все возрастающая тоска и еще нелогичное чувство вины. Он ведь предупреждал Натаниэля, что шансы минимальны, и не просил того проводить столько времени с Элианом.
Натаниэль ничего не ответил. Только криво усмехнулся, выражая их общее мнение об этой неудачной фразе.
- Будешь чай?
Да уж, сегодня Авиан явно стремился побить все рекорды по произнесенным глупостям. Краска бросилась в лицо, и он, не ожидая ответа, бросился к кухонному шкафу. Достал чашки, сахарницу, но тут все вокруг начало расплываться перед глазами. Авиан ухватился за тумбочку, глубоко вздохнул - не хватало только в обморок грохнуться! И отчего? Отчего, дурак такой окаянный?! Плясать надо, что на сына никто претендовать не будет! Радоваться! Но не выходило...
Авиан привык - сильнее, чем предполагал. Он так неосторожно впустил в свою жизнь человека, для которого там не оказалось законного места, и теперь страдал и оттого, что предвидел переживания Элиана, и оттого, что сам переживал разлуку. Натаниэль все еще был на кухне, но в жизни Авиана его больше не было.
- А с тобой-то что, глупый? - за своими тревогами Авиан и не заметил, как Натаниэль оказался рядом, за спиной. Авиан резко обернулся и тут же отчаянно пожалел об этом: теперь он оказался зажат между плитой и телом Натаниэля. - Разве ты не рад?
- А должен? - прошептал Авиан, опуская взгляд на ровный ряд мелких пуговиц на рубашке Натаниэля. - Элиан будет расстроен.
- Если ты позволишь, то я...
- Нет! - вскинув взгляд на напряженное лицо Натаниэля, перебил Авиан. Он бы и хотел, чтобы все было, как прежде, но результат экспертизы, сиротливо лежащий на столе, перечеркнул всё. - Рано или поздно у тебя появится пара и дети.
- Авиан!
- Не перебивай. У тебя будут родные дети, а Элиан будет страдать сильнее, чем если ты исчезнешь из его жизни сейчас. Уходи... Ну, пожалуйста, уходи.
И, вопреки своим словам, он крепко вцепился в рубашку Натаниэлю, уткнулся лбом ему в плечо. Если в последний раз, то можно же позволить себе небольшую слабость? Горячая ладонь легла ему между лопаток, привлекая еще ближе - так, что кости хрустнули и дышать стало почти невозможно. И как же это было хорошо!
Через какое-то время утешающие объятия стали другими, будто по телу с головы до самых пяток прошел электрический разряд. Авиан даже не пытался анализировать, почему так происходило. Видимо, это судьба у них с Натаниэлем была такая, злой рок, чтобы притяжение между ними вспыхивало в худшие моменты жизни. Если бы Натаниэль оказался отцом Элиана, то сейчас они бы сидели за столом, обсуждали сына, строили планы - и вроде бы совместные, и в то же время не ограничивающие свободы. А так... Натаниэль был воспоминанием прошлого, наваждением настоящего и никем в будущем. И именно оттого, что Авиан сейчас прощался с ним, закрывал перед ним дверь в свою жизнь и жизнь Элиана, он стал таким невообразимо смелым. Ведь сколько храбрости нужно было ему, чтобы запустить вмиг повлажневшие ладони под рубашку Натаниэля, коснуться горячей кожи! Тот даже не вздрогнул, будто не удивился, ждал. А потом отстранился, обхватил Авиана за подбородок, вынуждая поднять голову, встретиться со взглядом ясных, внимательных глаз. Что видел Натаниэль перед собой? Испуганного мальчишку, который пялился на него, словно кролик на удава? Зарвавшуюся малолетку, вообразившую себе невесть что? Жалкое убожество, которое когда-то в его объятия толкнула мучительная течка, а теперь - еще более мучительное одиночество? Но не было в его взгляде ни жалости, ни злости, ни презрения. А что было? Господи, что же это такое было между ними?! Ведь точно не любовь, Авиан не был настолько молод и глуп, чтобы обманываться. Любил он родителей и братьев, больше жизни любил сына и любил Далиана, который был родным не по крови, но по душе. А Натаниэль... Его Авиан порой ненавидел, иногда восхищался, опасался, бывало, что скучал по нему и был почти счастлив в его компании. Но не любил его и не был любим им.
Было ли это важно для них? Наверное, не в этот день, потому что Натаниэль наконец-то перестал изучать лицо Авиана и поцеловал его. А тот измученно всхлипнул, вцепился в Натаниэля будто утопающий в последнюю соломинку. Какой же это был поцелуй! И знакомство, и прощание одновременно. И жадный, и нежный - такой же разный, как и они сами, как и путаница отношений между ними. И как сладко, как хорошо было уступить, выбросить все мысли из головы, не сомневаться, не оглядываться на чье-либо мнение.
Когда воздуха стало не хватать, Авиан отстранился, облизал покрасневшие губы и, не говоря ни слова, обхватил ладонь Натаниэля обеими руками и повел к спальне. Только там на него накатили сомнения. Не потому, что он спал на этой кровати с сыном и боялся ее осквернить - прошло уже то время, когда он считал взаимную близость между двумя взрослыми людьми чем-то постыдным. Нет, не в этом было дело, а в том, что он вновь вдруг почувствовал себя неопытным и нескладным подростком и стал на мгновение вновь уязвимым. Натаниэль ощутил его неуверенность, обнял, сцепляя пальцы в замок на его животе и зашептал в ухо, обдавая кожу горячим дыханием.
