Край Ветров: некроманс - Кусуриури Диэр (полная версия книги TXT) 📗
— Если ты не вернешься в течение трех дней, я тебя из-под земли вырою, — спокойно сказал Эль-Марко. — Где, говоришь, ближайший переход в морок?
Камориль не смог сдержать улыбки.
Горизонт был алым, как маячок догорающей спички. Темные, иссиня-черные волны мерно вздымались над Тлеющим Морем. В толщи волн мерцали лазурные огоньки — то ли искры давно прогоревшего пламени, то ли какие-то неведомые светящиеся животные, способные передвигаться внутри этой странной, почти что твердой массы, которая, тем не менее, движется и живет на манер большой воды. С поверхности Тлеющего Моря вверх летел бордовый пепел, напоминающий при этом на тонкие прозрачные лепестки, резные, колкие. Над бугристой поверхностью волн, метрах этак в ста, завис в воздухе ближайший из островов: вытянутый, темный, похожий на огромное окаменелое пламя. Далее этаких висящих над морем скал было видимо-невидимо, их силуэты совсем терялись друг за другом, для того, чтобы, слившись, перейти в нечто еще более величественное и явить, наконец, абрис горы Антарг — Сердца Мира, двурогой громады, зажавшей в своих клешнях круглую, совершенно красную луну.
Между собой острова связывали тонкие, почти невесомые мостики, сработанные из какого-то тугого черного сплава. Ветер, прошивая насквозь ажурные арки, стенал и пел.
Ветер трепал Ромке челку и, кажется, все тело ему тоже пронизывал, рискуя продуть бронхи и напрочь разбередить душу. После того полета, казалось бы, не должна высота страшить, морок ведь — а вот поди ж ты. Ромке казалось, что уж ему-то морок не будет так прилежно подчиняться, как Варамире. То ли из-за того, что он недостаточно верит в себя, то ли по каким-то своим, потусторонним волшебным причинам. Понять морок Ромка пока что так и не смог.
Тлеющее Море осталось далеко внизу. Варамира шла впереди, и тот же ветер неутомимо ерошил ее длинные вьющиеся волосы, бросая их то в одну, то в другую сторону. Иногда «бабка» оборачивалась, чтобы проверить, не отстает ли от нее Роман. На лице у нее не осталось и следа беспечности — брови сведены, в глазах решительность и сосредоточенность, как будто бы она не только балансирует на тонком мостике, играя с высотой и ветром, но и каждую минуту борется с чем-то еще.
Конечно, борется, — пришло знание Ромке в голову.
Мальчик уже порядком привык к тому, что знания появляются в мозгу как будто бы из ниоткуда, пробуждаемые словами-ключами, событиями ли, или просто даже собственными его мыслями.
Он старался не смотреть вниз. В конце концов, они прошли уже три таких моста — успешно, а как иначе. Они уже четыре раза ступали на поверхность летающих островов, каждый из которых был по-своему уникален. Прошлый вот, например, был весь расцвечен узорами фиолетовато-зеленого александрита, что рос там гроздями, пробивался из-под черного, закопченного сланца, тянулся вверх гранеными сталагмитовыми столбами. Остров, до которого оставалось совсем чуть-чуть, казался алым, как будто бы весь состоит из огромного куска красного хрусталя.
— Не отставай, — подбодрила мальчика Варамира. — Сейчас преодолеем остров «Страсть» и все, и мы, наконец, доберемся до него… мы ступим на поверхность Сердца Мира!
Ромка хмыкнул. Остров «Страсть»?.. Мостик тем временем кончился, и настало время спуститься на гладкую, ярко-алую стеклянную поверхность. Варамира уже была там. Каждый ее шаг оставлял на поверхности острова след, который немедленно заполняла какая-то жидкость, похожая на ртуть, превращая отпечаток ступни в маленькое фигурное зеркальце.
Ромка понял, что летающие острова никакого особого волшебства в себе, вроде бы, не несут, и названы по-всякому только из-за своей формы и цвета. Если они ступили на «Страсть», то это совсем не значит, что им придется бороться с какими-нибудь опасными желаниями или эмоциями. Это просто остров. Просто непростой, странной красотой красивый остров, багряный, словно корундовый скол, живущий в мороке своей непростой, непостижимой жизнью, встречающий каждого, кто спустится на него вот так необычно — запоминая оставленные путником следы, обращая их в жидкие зеркала.
Ромка шел за Варамирой через Страсть, и на алом хребте летающего острова оставалась длинная неровная полоса серебристых следов. Когда они забрались на самую высокую точку острова, Варамира приостановилась. Глянула вверх, на гигантский силуэт Сердца Мира и зажатую между двумя его отрогами луну.
— А тот Кровавый Рассвет, — спросил Ромка, оглядываясь на проделанный ими путь: на череду летающих островов и черную дымку Тлеющего Моря, — он что? Он больше за нами не идет?
— Кровавый Рассвет не может ступить за границы Тлеющего Моря, — ответила Варамира. — Так было всегда. И так будет.
— Понятно, — кивнул Роман.
Так он вскоре совсем разучится задумываться о причинах и следствиях и, чего доброго, начнет принимать вообще все, как есть. Не только то, что стоило бы. Вообще все.
— Пойдем, — позвала Варамира.
Они стали спускаться к следующему мостику, самому высокому и протяженному, который должен привести их к самой Антарг.
Ветер взвыл, как орган, когда Ромка вступил на тонкую металлическую поверхность. Далеко внизу, откуда потоки воздуха приносили темный багровый пепел, мальчик смог разглядеть что-то новое, чего не было видно с других мостов. Там, в причудливой тени от Пламенных Островов и великой горы Антарг, был город. Черный, как и окружающее его Тлеющее Море. Ромка сам не знал, как понял, что это город, и как его разглядел. Наверное, опять знание откуда-то изнутри пришло, как это теперь часто с ним бывает.
Город под горой разросся щербатым неровным колесом, полностью черный, совершенно пустой. Ромка подумал, что ни разу еще не видел в мороке городов, и этот — первый. И он же — мертвый, брошенный. Город, в котором нет никого, и он не снится даже умалишенным.
Мурашки прокатились по коже, вздыбив мелкие волоски на руках и шее. Теплый ветер ударил в лицо, когда Ромка обратил свой взгляд вперед, на Антарг. Что-то не так стало с луной. Красный пятак в небе замерцал, раздваиваясь, так, будто бы у Ромки начало резко падать зрение.
— Не смотри на луну! — рявкнула Варамира. — Смотри на мост!
Ромка, опомнившись, сосредоточился на тонком изгибе пути. И, пока он смотрел себе под ноги, боковым зрением он все же заметил, что слева и справа, мягко проявившись через синий, зажглись круглые желтые луны. Штук пять. А потом еще и еще. Множество. По бокам — десять, и еще по две-три спереди. Ромка не позволял себе расслабляться и смотреть на странно ведущие себя ночные светила, но предполагал, что, должно быть, и за спиной у него тоже горит теперь не одна луна, тем более что на мост перед ним легло сразу несколько разноцветных теней.
Это, что ли, магический какой-то стадион? Почему этих лун так много? Может, они хотят сбить странника с пути?
— Луне иногда снится, что она… не одинока, — совершенно отчетливо прозвучал голос где-то внутри Ромкиной головы. Мальчик аж вздрогнул: вот такого еще точно не было. Знания проявлялись, да, но они ни разу не оформлялись в мысли-слова. И это был отнюдь те тот голос, которым он читал про себя книги.
К Ромке обернулась Варамира:
— Ну, чего стоишь? Не медли! Совсем чуть-чуть осталось!
Ромка, сбросив оцепенение, поспешил за «бабкой». Луны перестали трястись и мерцать, зависнув над мороком прочно, как будто гвоздями к небу приколоченные. Штук сорок, а то и больше. Все, в принципе, желтые, и, в принципе, одинаковые, но по чуть-чуть, да разные. Одна желтей, другая — с отливом, третья — скорее сизая, или цвета слоновой кости. Только та, которую держала между двух рогов Антарг, была по-прежнему красна, как артериальная кровь.
Последний мостик упирался в пологие широкие ступени, похожие по форме на грибы, что растут на древесной коре: такие же плавные и будто бы оплавленные, выступающие из скалы полукругом. Ромка сошел на них следом за Варамирой и увидел, что черное стекло, из которого ступени сработаны, рассекает внутри тысяча тонких золотистых прожилок. И вены эти самую каплю трепещут, как будто бы они — живые.
