Волчья кровь (СИ) - "Кьюба" (полная версия книги TXT) 📗
Дома строились, в основном, бетами, редко какой альфа брался за такую работу, и если в доме не было омеги, который мог позволить себе принести в него некоторый уют, то дом превращался в логово. Я жил в логове - маленьком и не особенно удобном, с минимум мебели, которая была мне не особо-то и нужна. Я и не помнил уже, когда заходил туда в последний раз.
Салтар настороженно оглядывался и я тоже не чувствовал обычного спокойствия, которое накатывало, когда я возвращался в город.
Было слишком тихо и напряжение витало в воздухе, вызывая покалывание в кончиках пальцев.
- Что за фигня здесь творится? - спросил Салтар, заплетая длинные белые волосы в косу.
Я скользнул по нему взглядом и отвернулся, не ответив. Я не знал.
Я пошел по тропке, змеящейся между деревьями. Она вела к площади, на которой стояло здание Совета Общины, и я надеялся, что там я найду кого-нибудь, кто объяснит мне в чем дело.
Салтар последовал за мной, задев плечом, и задумчиво заметил:
- От нас воняет этими... - он поймал мой предупреждающий взгляд и продолжил. - Ты скажешь Совету?
- Нет.
Я хотел изучить этих двуногих и не собирался никому ничего сообщать. Моя ответственность и долг перед Общиной заключались только в том, что я был обязан приносить часть добычи, необходимую для прокорма омег и волчат. Никто не имел права требовать с меня отчета о том, что происходит на землях моей стаи и ни перед кем я не собирался отвечать до тех пор, пока у меня есть право прокладывать Путь.
Салтар потянулся, хрустнув шеей, и приветственно вскинул руку. Я кивнул спешащему Маркусу, и он подбежал к нам, тяжело дыша.
- Виктор, Салтар! Наконец-то! Где вы были?
- Мы охотились на перепелов, а потом встретили Великих Духов и я как раз собирался спросить их, как мне захомутать симпатяжку Арвена, но потом мы услышали ваш вой и Виктор ломанулся в город, испортив мне всю малину!
Я ударил его локтем в живот, чтобы перестал маяться дурью и спросил у изумленно хлопающего глазами Маркуса:
- Что случилось?
- Ты пытаешься ухаживать за Арвеном? - нахмурившись, спросил он у Салтара и я подавил желание закатить глаза.
Арвен был омегой моей стаи, кровным братом Маркуса и я знал, что Салтар давно увивается за ним хвостом. Прошлой весной, во время течек, я победил вожака одной из стай Общины за право обладать им и мы с Арвеном долго любили друг друга под шепот цикад. Салтар, хоть и не был с ним связан узами истинных партнеров, еще месяц смотрел на меня зло и осуждающе. Но мне было все равно и он знал об этом, в конце концов, он всегда мог бросить мне вызов и побороться за право на благосклонность Арвена.
Но Салтар не был хорошим бойцом, а Арвен был не из тех омег, кого прельщают смазливая мордашка и красивое тело. Иначе он и не посмотрел бы на меня: я не был красив, тем более смазлив, я был бойцом от клыков волчьего тела до жестких ладоней тела двуногого. Я не был мил и приветлив или остроумен и забавен, как Салтар, напротив, я был груб и зачастую косноязычен, а потому молчалив, и многие омеги обходили меня стороной, пока их не сводило с ума безумие течки. Зато весной, когда инстинкты заставляли их искать того, в чьих жилах течет наиболее горячая волчья кровь, я боролся и побеждал, а потом мы вместе наслаждались плодами моих побед.
Салтар поиграл бровями под суровым взглядом Маркуса и ухмыльнулся, показывая белоснежные зубы. Ему явно доставляло удовольствие выводить из себя чрезмерно заботливого старшего братца Арвена, но я не был намерен выслушивать их склоки.
- Маркус. Что произошло? Отвечай.
Маркус вздохнул и со злостью и каким-то отчаянием проговорил:
- Кто-то убил омегу.
Я услышал, как резко вдохнул разом посерьезневший Салтар.
Смерть омеги - страшное горе, но все мы умираем и я не понимал, почему так яростно и горестно выли стаи Общины. Но потом меня поразила ужасная мысль и я переспросил, холодея:
- Умер омега?
- Нет, - покачал головой Маркус и я видел, с каким трудом он продолжил: - Его убили.
Я почувствовал, как задрожали мои руки и сжал ладони в кулаки.
Смерть омеги - страшное горе, но убийство, настоящее убийство, не несчастный случай в бою, когда разгоряченные альфы не замечают кровопотери и боли, даже не тот ужас, что творится в других Общинах, где убивают бет... Настоящее убийство, тем более омеги - это безумие, чудовищное и противоестественное. Все мое существо восставало даже при мысли о том, чтобы причинить вред омеге, тем, кто вынашивает наших детей, кто воспитывает наших детей, кто выносил и родил каждого из нас. Как можно было причинить им вред, слишком хрупким, слишком капризным, диким, необузданным, тем, кто тает в наших руках в секунды величайшего наслаждения и кто рвет клыками шкуры в ответ на оскорбление? Как это было возможно? Каждый - наше будущее, наше прошлое и наше настоящее. Смерть, изгнание, позор, бесчестье - что теперь делать с тем, кто своими клыками уничтожил часть, на которой держался хрупкий волчий мир?
- Кто? - услышал я свой голос и сам поразился, как страшно он прозвучал.
Маркус сглотнул, отступая, и покачал головой. Я не мог пошевелиться или сказать ему что-либо, я просто дышал, просто вдыхал теплый городской воздух, и надеялся, что я не дышу одним кислородом с убийцей.
Салтар хлопнул меня по плечу, но я не отреагировал и он отошел под тень старого клена, по которому я любил в детстве взбираться, чтобы посмотреть на темное небо и звезды, и потянул за собой Маркуса.
Я не слышал, что они говорили, поглощенный ужасом, но гневный вскрик Салтара заставил меня очнуться:
