Спэнсер Коэн (ЛП) - Уолкер Н. Р. (библиотека книг txt, fb2) 📗
Я усмехнулся.
– Я создал монстра!
– Нельзя включать классический альбом любителю музыки и рассчитывать, что он не
захочет такой же.
Я хмыкнул.
– Правда.
Мы прошли два квартала, не прекращая перебрасываться шуточками. Мы болтали, размахивали руками, что–то объясняя, что мне показалось довольно милым, и, не
сомневаюсь, я не прекращал улыбаться с момента выхода из дома. Мы выкинули пустые
бутылки в мусорную корзину, я провел его по переулку и остановился перед входной
дверью музыкального магазина.
– Пока мы не вошли, ты должен мне пообещать.
Он внезапно стал серьезным.
– Что?
– Это особенное место, а посему, должно оставаться тайной.
– Посему?
– Это слово.
– Им уже лет двести никто не пользуется.
– Не правда. Я только что использовал.
Он хихикнул.
– Ладно, в общем, я не имею права никому рассказывать, что был здесь?
– Нет. Как про Вегас.
– Типа «Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе»? Серьезно?
– Да, серьезно, – кивнул я. – Место слишком крутое, чтоб популяризировать его.
– Разве это не убыточно для бизнеса?
– Возможно. Но тут олдскульная независимость. Мне думается, владелец был серфером, курит травку, начиная с шестидесятых годов, и борется с корпорациями, хотя я и не
спрашивал его. В общем, если люди узнают об этом месте, оно станет мейнстримом. И
испортится.
Он насупился.
– Тогда это не Вегас. А «Бойцовский клуб».
Я расхохотался и поклонился.
– Что ж, Кузнечик, Термин, которым обычно называют неопытных новичков , ты прошел
тест. Можешь войти. – Он просиял, а я со смешком распахнул дверь.
Он шагнул внутрь.
– Ничего себе.
Музыкальный магазин воздавал должное семидесятым. Вместо неоновых огней и
мерцающих цифровых экранов на стенах висели постеры различных групп и винтажные
футболки. И много–много рядов виниловых пластинок.
– Круто, да?
Он медленно кивнул и, все еще глядя на ряды альбомов, спросил:
– С чего мне начать?
– Сюда, – сказал я, проводя его к секции фолка. – Они классифицируются по жанру, потом по алфавиту. – Я нашел секцию «Б». – Вот. Джефф Бакли.
Он просмотрел несколько обложек.
– И какой мне понравится? – осведомился он, больше у себя, чем у меня.
– «Концерт в Сини», – ответил я ему. – Он исполнял каверы на Билли Холидей и Нину
Симоне. Ты полюбишь его.
Я пробежался по обложкам, а когда поднял взгляд, он таращился на меня. В смысле мы
стояли плечом к плечу, копались в винтажных записях, и он таращился прямо на меня.
– Что?
Он быстро вернулся к пластинкам.
– Ничего. – Он покачал головой. – Можешь посмотреть. Я… поищу проигрыватель, –
пробормотал он настолько тихо, что я едва разобрал слова. И ушел искать плеер и
вертушки.
Странно. Но я прикинул, что мы не так уж близко знакомы, чтоб можно было определить
странное поведение. Я нашел нужный альбом и вынул из обложки. Винил вроде не был
царапанным, поэтому, улыбнувшись, я спрятал пластинку обратно и прошел к Эндрю.
– Нашел, – сообщил я ему.
– О, классно. Спасибо, – сказал он, явно сосредоточенный на проигрывателях, потому что
на меня не посмотрел. – Какой их этих, как думаешь?
В отличие от моего огромного ящика эти были настольными устройствами. Казалось, он
не мог выбрать между двумя.
– Думаю, черный. У него встроенные динамики, – пояснил я ему. – И он сочетается с
рамками на стене и роялем.
Он улыбнулся.
– Правда.
– А теперь, – проговорил я, озираясь. – Будет справедливо, если ты выберешь альбом для
меня.
Он огляделся вокруг и моргнул.
– Ой.
– Не то, чтоб понравилось бы мне, а то, что ты выбрал бы для себя.
Он направился в джаз–секцию, пролистал обложки, корча рожицы от некоторых, хмурясь
от других, а от третьих вообще испытав отвращение. Но потом вытащил запись, прочитал
список композиций и улыбнулся. Поднял, чтоб мне было видно. Он назывался «Джаз на
рояле: Фанк и Фьюжн». Я, мягко говоря, был удивлен.
– Обложка словно к ужасному порнофильму семидесятых.
Он рассмеялся и быстро осмотрелся, не слышал ли кто мои слова.
– Ну, да, обложка не очень, но песни очень даже.
Он передал мне пластинку, я прочитал названия композиций и имена артистов, о которых
сроду не слышал.
– Ты бы это слушал? – спросил я.
– Определенно.
– «Джаз на рояле: Фанк и Фьюжн»?
Он прыснул.
– Не критикуй, пока не услышал.
Я выдохнул, надувая щеки.
– Окей, ты начальник.
Я понес альбомы к стойке, и стоявший там парень одобрительно кивнул. А его громадный
афро даже не шевельнулся.
– Превосходный выбор, – сказал он, глядя на вариант Эндрю.
– Видал? – воскликнул Эндрю, пихнув меня локтем. – Говорил же – отличный альбом.
Я закатил глаза, а потом обратился к парню за стойкой:
– И черный проигрыватель, спасибо.
Эндрю достал кошелек, но я уже передал продавцу свою карту.
– Я оплачу.
– Ты не можешь! – возразил Эндрю.
– Только что смог, – ответил я, хотя понятия не имел, зачем. Но это казалось правильным.
Кассир завершил продажу, вернул мне карту, а я вручил Эндрю записи. – Можешь
понести, – обратился я к нему, взяв проигрыватель.
Половину пути до моего дома он пребывал в молчании.
– Не верится, что ты это сделал, – сказал он.
– Да ничего особенного, – ответил я.
По непонятной мне причине он поморщился, а когда мы дошли до тату–салона,
остановился.
– Спасибо, – сказал он, коснувшись рукой двери. – Это очень мило, и мне не хотелось
показаться неблагодарным.
– Ты и не показался неблагодарным, – успокоил я его. – Больше походило на шок из–за
того, что кто–то что–то для тебя сделал.
Он прикусил губу.
– Никто такого не делал.
– Мне реально нужно пообщаться с этим твоим Эли, – пошутил я. – Вопиющее
безобразие.
Не произнеся больше ни слова, он толкнул дверь и придержал ее для меня. Я кивнул ему:
– Спасибо, милостивый государь. – Он закатил глаза.
– Эй, а вот и они, – крикнул Эмилио. Он стоял, склонившись над стойкой, с ручкой в руке
и что–то вытворял с калькой. Он выпрямился и потянулся. – Чего это там у вас?
– Проигрыватель, – сказал я. – У Эндрю не было.
Эндрю держал пластинки так, словно они были щитом.
– Спэнсер купил его для меня.
Эмилио засмеялся, а в глазах мелькнуло любопытство, что я целенаправленно
проигнорировал.
– Что ж, включайте, послушаем, – предложил он.
Я поставил проигрыватель на кофейный столик и вынул шнур.
– Я купил один альбом для Эндрю и один для себя.
– Для меня он выбрал Джеффа Бакли, – рассказал Эндрю, прилагая все возможные усилия
не нервничать.
Я включил плеер.
– А Эндрю выбрал мне какой–то «Джаз на рояле: Фанк и прочее дерьмо».
Эндрю сощурился.
– Там не было слова «дерьмо».
– О, я так сказал? Имелось в виду «Джаз на рояле: Фанк и Фьюжн». Слово «дерьмо»
случайно вырвалось.
Ухмыляясь, Эмилио обратился к Эндрю:
– Ему всегда удается вывернуться из подобных ситуаций, свалив все на австралийский
акцент.
Я прыснул.
– Кто бы говорил. Ты весь такой учтивый, когда балаболишь по–испански сладкую чушь
Даниэле.
Эмилио послал мне самодовольную ухмылочку, а Даниэла прокричала из дальней
кабинки:
– И это срабатывает. Каждый раз.
Эмилио ответил ей что–то по–испански насчет вечера и всего прочего, что я решил не
прослеживать. Но по тому, как Эндрю покрылся румянцем, можно было понять: он
разобрал каждое слово. Он прокашлялся и вручил мне записи. Прикинув, что стоит
проявить вежливость, я выбрал джаз и вытащил винил из обложки, положив на вертушку
и осторожно опустив тонарм.
Зазвучало знакомое потрескивание, затем заиграло фортепианное вступление, что
