Я захватываю замок - Баканов Владимир Игоревич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
В черной рубашке и черных брюках Леда казалась вспотевшей и грязной, словно от тяжелой работы, поэтому сейчас ее засаленный вид не так отталкивал, как в Скоутни.
Пока Стивен переодевался, я спросила, нельзя ли посмотреть фотографии, и миссис Фокс-Коттон повела меня в другое здание, видимо, бывшую конюшню соседнего дома. Комната напоминала гостиную: большие диваны, ворох подушек — все черно-белое. На стенах висели увеличенные снимки; особенно меня впечатлила фотография обнаженного чернокожего мужчины. Огромная, от пола до потолка. Даже жутко стало.
У стены стоял большой портрет Стивена в раме — просто восхитительный! О чем я Леде и сказала.
— Из всех моих натурщиков Стивен — единственный парень, в красоте которого нет ничего женственного, — пояснила она. — Его тело прекрасно, как и лицо. Если б только глупыш согласился раздеться, я бы повесила его снимок рядом с фотографией негра.
Миссис Фокс-Коттон вручила мне целую кипу снимков со Стивеном, один лучше другого. Поразительно! Вроде бы на фотографиях он — и в то же время, будто другой человек: более цельный, умный, сильный. Ни на одной из них не запечатлелось хорошо знакомое мне глуповатое выражение лица. А не исчезло ли оно у него и в жизни? Эта мысль пришла мне в голову в разгар обеда (за зеркальным столом). Стивен явно повзрослел и держался с Фокс-Коттонами на удивление непринужденно. Но все же… Все же он еще не стал человеком с фотографий.
Обед мне понравился. В доме вообще было не к чему придраться: все красиво и очень современно.
— Эти интерьеры не подходят такому старому особняку. Просто в Лондоне я предпочитаю современную обстановку, — сказал Обри (они сами попросили меня называть их по именам), когда я восхитилась мебелью. — Мой девиз: в городе — современность, в деревне — классика. По-хорошему, нужно переехать в квартиру, только Леда ни за что на свете не расстанется со своей студией. Вот если б Саймон сдал мне в аренду Скоутни!
— Ну, может, Роуз приглянется Нью-Йорк во время медового месяца, — заметила Леда.
— Они едут в Нью-Йорк? — как можно небрежнее спросила я.
— Кажется, Роуз об этом упоминала, — рассеянно проговорила она. — Они ведь поженятся в сентябре, в сентябре там чудесно. Да-а, осенний Нью-Йорк прекрасен…
Черная волна отчаяния накрыла меня с головой. Конец. Свадьбу не отменить. Спеша в Лондон, я гналась за несбыточной мечтой. Думаю, мне стало это ясно еще в квартире, когда я увидела букет от Саймона. Боже, хочу обратно, хочу в замок… Там я забралась бы на кровать с балдахином и выплакалась бы…
Леда тем временем договаривалась со Стивеном о позировании на завтрашнее утро.
— Но нам нужно сегодня домой, — быстро встряла я в разговор.
— Чепуха! — отмахнулась она. — Переночуешь в квартире.
— Там нет места, — возразила я. — Мне в любом случае надо возвращаться.
— Но Стивену ведь не надо? Доедешь сама.
— Нет! — встрепенулся Стивен. — Не ночью же! Разумеется, Кассандра, я тебя отвезу.
Леда коротко, проницательно на него взглянула и, похоже, догадалась о его чувствах ко мне. Ей это не понравилось, но спорить с ним она не стала.
— Господи, вот морока… — Леда вновь обернулась ко мне. — Уверена, они придумают, как тебя разместить! Почему ты не можешь задержаться на день?
На языке вертелось: «Не ваше дело!» — но как хозяйке дома я вежливо объяснила, что нужна отцу и Томасу.
— Во имя всего святого… — начала она — и умолкла на полуслове, очевидно, заметив на моем лице непреклонное выражение. — Ладно. — Леда пожала плечами. — Если передумаешь, позвони.
Обед подошел к концу. Мы направились в холл; там, на черном мраморному полу, лежала довольная, объевшаяся Элоиза. Леда заинтересованно на нее взглянула и остановилась.
— Хм… Как красиво собака отражается в мраморе… Может, сфотографировать? Впрочем… Потом. Нет времени устанавливать освещение.
На ее губах не мелькнуло и тени улыбки, когда Элоиза радостно завиляла хвостом. И до меня вдруг дошло: Леда вообще никогда не улыбается!
Миссис Фокс-Коттон отправилась к себе в комнату переодеться для поездки со Стивеном на киностудию. А я решила из вежливости поговорить с Обри о его работе и попросить фотографии спроектированных зданий. Конечно, я не разбираюсь в современной архитектуре, но тема как будто увлекательная. Поразительно, что сухарь, вроде Обри, так умен, а его глуповатая жена создает удивительной красоты снимки!
Наконец Леда спустилась вниз — в элегантном черном платье, черной шляпке, темно-красных перчатках и старинном рубиновом колье. И все же вид у нее был неряшливый.
Я сочла за лучшее вернуться в квартиру Коттонов: вдруг Роуз приедет раньше назначенного времени? По пути в студию миссис Фокс-Коттон завезла меня на Парк-Лейн. На прощание Стивен пообещал позвонить в полдевятого.
— Ну что ж ты за обуза! — Леда предприняла последнюю попытку надавить на меня. — Зачем тянуть его сегодня домой! Если Стивен получит работу, ему придется сразу же вернуться в Лондон.
— Он может поступать, как ему заблагорассудится. — Не думаю, будто высказалась грубо. — Стивен, желаю удачи!
Автомобиль тронулся, и мы с Элоизой поспешили в сторону подъезда. Только далеко уйти не успели — нас догнал Стивен.
— Ты и правда хочешь, чтобы я взялся за эту работу, если меня примут? — испытующе глядя в глаза, спросил он.
— Правда. Мы все будем тобой гордиться.
— Ну, если ты так уверена…
Глядя вслед бегущему к машине Стивену, я преисполнилась торжества: не столько радовала его преданность, сколько мысль о досадующей Леде, которой приходится с этим мириться.
Вторую половину дня я провела в гостиной Коттонов. Немного почитала журналы (ужасно серьезные, ничего общего с журналами мисс Марси), но большую часть времени думала, думала, думала… В основном о роскоши. Я еще прежде поняла, что роскошь — не просто гора красивых вещей, это другая атмосфера. И пропитанная богатством атмосфера повлияла на мое настроение: погрузила меня в томную расслабленность, а безысходную тоску в душе заменила легким флером грусти.
Возможно, со временем эффект сглаживается. Возможно, этого не замечаешь, если видишь роскошь с пеленок. И все же, по-моему, атмосфера богатства притупляет остроту переживаний. Не только грустных, но и радостных.
Не стану лукавить: вряд ли я презрительно сморщу нос, случись мне забрести в мир роскоши, однако… что-то с ним не так, я чувствую. Наверное, от того он и приятнее.
В пять часов добрая горничная принесла мне чай со льдом и бутерброды (а Элоизе кекс, но Элоиза предпочла бутерброды). После еды я уснула, прямо на диване.
Неожиданно комнату наполнил гомон, смех, разговоры… Миссис Коттон, Роуз и Топаз вернулись!
Все три были в черном, все три были восхитительны, несмотря на кажущуюся неуместность нарядов. Очевидно, самые элегантные столичные дамы носят черное даже в жару.
А уж как они обрадовались моему приезду! Роуз чуть меня не задушила.
Решили, что я непременно должна остаться на выходные.
Сестра твердила, что кровать у нее большая, поместимся обе, а в ответ на мое опасение, не будем ли мы толкаться, воскликнула:
— Согласна спать на полу — только останься!
— Конечно, дорогая, — присоединилась к спору миссис Коттон. — А утром в понедельник присмотрим тебе наряд для свадьбы.
— Если б я знала, что ты здесь, сразу бы примчалась домой! Мы ходили в театр на дневной сеанс. Не спектакль, а скука смертная! — сказала Роуз, обмахиваясь программкой.
А ведь еще три месяца назад любой спектакль привел бы ее в восторг.
Топаз тоже попросила меня остаться, а затем встревоженно поинтересовалась, сможет ли обойтись без меня отец. Я перечислила все оставленные им с Томасом блюда.
— Я позвоню в Скоутни, велю послать им холодный ростбиф, — сказала миссис Коттон. — С голоду умереть не дадим.
Тут вошел Саймон. Я чуть не задохнулась от счастья, так обрадовалась встрече.
— Конечно, Кассандра должна остаться, — твердо произнес он. — А сегодня вечером пойдет с нами развлечься.
