Дикое Сердце (ЛП) - Адамс Браво Каридад (книги серии онлайн txt) 📗
- Тогда почему вы его так ненавидите? Проклинаете?
- А почему вы его так упорно защищаете? Вы лишь ее сестра; для вас он зять, вам-то какая разница?
- Это не только он, - начала увиливать обеспокоенная Моника. – Это все, все… Моя бедная мать, робкая женщина, добрая, слабая… Что бы вы не сделали Айме, будет против ее матери, потому что она ее мать… Вы помните мать, Хуан Дьявол?
- Нет, Моника, - отверг Хуан с резким сарказмом. – Я ее не помню. А если бы и помнил, то только для того, чтобы ненавидеть больше имя Д`Отремон, чтобы проклинать его, чтобы питать к нему отвращение, чтобы желать стереть его кровь. Да… Чтобы стереть его кровь с лица земли!
С огромной горечью говорил Хуан Дьявол; с бесконечным удивлением слушала и смотрела на него Моника. Он был совершенно другой, да, совершенно другой: человек, который ничем не был похож на наглого моряка, что спорил с ней неподалеку от их дома в Сен-Пьере. Было в нем что-то благородное и достойное боли в его гневе; что-то прямое, чистое и верное, несмотря на ненависть и проклятия, словно у него было основание ненавидеть и проклинать, словно у него было основание для такого выражения лица, такого печального, мятежного, с каким он смотрел на весь мир. И вопреки всему, Моника восхитилась им… и испугалась. Загадка, что крылась в нем, вырвалась у нее вопросом, почти извинением:
- На самом деле, я почти вас не знаю…
- Ни вы и никто другой; но это все равно никого не заинтересует. Никого! Я думал, что это волновало женщину, думая, что она меня любит, а это было не так! Я был лишь ее игрушкой, развлечением, кем-то, над кем можно было посмеяться накануне ее свадьбы с другим. Ну хорошо, теперь она не будет смеяться одна, теперь посмеемся мы все, а я буду смеяться последним, и буду тем, кто делать будет это с большим удовольствием!
- Но разве вы можете думать только о ней? Сеньора Д`Отремон больна…
- Сеньора Д`Отремон! – взорвался разъяренный Хуан. – О, святая сеньора Д`Отремон! Она все еще больна? Еще не умирает? Она думает прожить сто лет, пока остальные будут подыхать вокруг нее?
- Хуан… Хуан! – упрекала Моника.
- Хватит уже, Святая Моника, мы и так слишком много говорим.
- Нет; потому что вы еще не услышали меня. Я не знаю вашу жизнь и историю, не знаю ваших оснований для злобы к Д`Отремон, но что бы то ни было, знайте, Ренато невиновен…
- Невиновен, невиновен… и что? Разве человек несет только свои ошибки? Недостаточно имени, чтобы быть благородного или низкого происхождения? Разве не наследуются с ним почести и состояние? Не наследуется оскорбления и горе? Но нет, нет… какое имеет значение прошлое в конечном счете?
- А что вы выиграете, устроив скандал?
- Я не хочу ничего выигрывать: я буду довольствоваться тем, что все потеряют, растоптав и запятнав все…
- А вы не думали отомстить с большим благородством? В конце концов, каков ущерб от ваших обид? Женщина была вашей… Она была ею, потому что любила без условностей, без расчета… Полагаю, что это было без расчета…
- Конечно… расчет она сделала потом, сделав свадьбу сделкой…
- Но за это вы не имеете права мстить. Это право его, Ренато Д`Отремон. Единственное, что вы можете сделать, так это сказать ему это, разоблачив ее, похвалиться тем, о чем любой мужчина должен всегда молчать… Предать гласности список тех привилегий, что предоставила ему женщина, думая о том, что вы настоящий мужчина, и будете молчать…
- Хватит, хватит… не запутывайте меня!
- Я говорю лишь правду. И вы будете последним из негодяев, если разоблачите ее при всех.
- Замолчите, замолчите, вы меня лишите рассудка окончательно…
- Я добьюсь того, чтобы достучаться до вашего сердца, добьюсь того, чтобы вы поняли. Вы и не оскорбленный и не обиженный.
- Я тот, над кем посмеялись, потому что я положил на нее жизнь. Я был дураком; но теперь, как же я ее презираю!
- Это единственное, что вы должны сделать! – посоветовала Моника, ловя его на слове. – Разве не будет самой лучшей местью ваше презрение, ваше огромное презрение? Если она вас обманула, если солгала, если была с вами неверной и нечестной, подумайте, что по крайней мере, вам повезло ее вовремя узнать. Мир огромен, в нем миллионы женщин… зачем вам разрушать свою жизнь из-за нее, если вы уже знаете, что она этого не стоит? Зачем делать зло невиновным и делать все это самому? Что вас ждет после отмщения? Месть – это не более, чем минута, а что останется после нее?
Хуан Дьявол стал неподвижным и задумчивым. Одно за другим, словно меткие стрелы, слова Моники вонзались в его сердце. Вдруг он посмотрел на нее, словно увидел впервые, колеблясь, словно под гипнозом, и медленно пробормотал:
- Действительно… есть много женщин. Полагаю, что все они такие же, как она: лживые и притворные. Хотя, говоря по правде, вы такой не кажетесь. Но…
- Иисус! – прервала его Моника, смутившись от звука приближающейся лошади. Это Ренато… тот самый, кто едет. Сжальтесь, не говорите с ним, не говорите ему… Прошу вас, умоляю вас, заклинаю вас именем Бога, который на небесах…
- Я не верю ни во что, и ни в кого, Святая Моника.
- Ради вас, Хуан, ради вашей совести. – попросила Моника, понизив голос. – Умоляю вас со слезами…
Хуан пронзил Монику пристальным взглядом, вопрошающим и странным. На миг показалось, что его высокомерные глаза смягчились. Затем с горьким сарказмом он улыбнулся, и также понизив голос, прошептал:
- Вон едет самый счастливый человек на земле…
- Моника, что случилось? Я столкнулся по дороге с твоей непривязанной лошадью… - начал говорить Ренато, который обеспокоенно приближался. Но вдруг он удивился, узнав спутника Моники и с искренней радостью воскликнул: - Хуан… Хуан… Это невероятно. Думаю, что небо тебя послало, Хуан…
Он направился к нему с распростертыми объятиями, сжал его таким непринужденным жестом, таким братским, таким искренним и открытым, что Хуан Дьявол не смог его отвергнуть. Он дал себя обнять, ответив неловким жестом, затем повернул голову, чтобы взглянуть прямо, исполненный горького сарказма в бледное лицо Моники, и сказал, в конце концов, совершенно спокойно:
- Ты думаешь, что это небо? Ну, думаю, что Святая Моника не разделяет твоего мнения. У нас произошел несчастный случай. Я налетел на нее, когда пересекал дорогу, и чудо, что она не пострадала. Конечно, ни с ней, ни с животным ничего не произошло. Я приносил ей извинения в этот момент…
- Ты сказал Святая Моника? – удивился Ренато.
- Это шутка… шутка дурного тона, естественно, как все, что я делаю. Но сеньорита Мольнар меня простила. Еще более неуклюжей шуткой было перевернуть карету, но я сделал это не нарочно.
- Вы знаете друг друга?
- Немного, чуть- чуть. Правда, сеньорита Мольнар?
- Действительно, - подтвердила Моника, колеблясь. – Наш дом в Сен-Пьере находится близко к песчаному берегу. Сеньор Хуан…
- Дьявол, - дополнил Хуан.
- Сеньор Хуан… Бога, - поправила Моника, - высаживался часто рядом с утесами берега, и иногда заходил в дом. Иногда мы разговаривали… вот откуда мы знакомы…
- Какой редкий и удивительный способ, - прокомментировал Ренато.
- В жизни много неожиданностей, - указала Моника. – Также то, что вы знаете друг друга давно, было для меня полной неожиданностью…
- Мы друзья детства, - подчеркнул Ренато с удовольствием. – Но ты плохо выглядишь, Моника, ты очень бледная. Ты так испугалась столкновения? Тебе нехорошо?
- Ясно, что она чувствует себя нехорошо, - вмешался Хуан, овладев ситуацией. – Но, к счастью, дом близко. Если она мне разрешит, я ее туда отвезу в своей повозке. Давайте садиться по своим местам.
Он резко поднял ее на руках, посадив в повозку. Взял в руки кнут и вожжи, пока Ренато шел по направлению к своей лошади, наблюдал за ней напряженным взглядом.
- Благодарю… благодарю! – прошептала Моника еле слышно.
- Пока не нужно меня благодарить. Возможно, я нашел, как вы мне подсказали, другой способ мести, способ более изысканный и более жестокий!
