Кто придет меня убить? - Малышева Анна Витальевна (книги без сокращений TXT) 📗
Он попросил разрешения закурить, предложил сигарету Ирен. Та поколебалась, взяла, нерешительно прикурила от поднесенной зажигалки. Снова выпрямилась, сидела с каменной спиной, точно на уроке, рассказывала:
– Это было полгода назад. Если вам нужно, смогу вспомнить точнее. Я пришла сюда. Борис не приехал в офис, но он всегда был такой обязательный…
Я знала, что он остался ночевать здесь, чтобы пораньше приехать на работу, поэтому было странно, что он не явился. Я приехала сюда. Простите… – Она виновато испугалась. – Я немного путаюсь.
– Ничего, ничего. Я слушаю вас!
– Так вот. Я вошла, открыла дверь в спальню…
И увидела его в постели с какой-то.., девкой. – Последнее слово она произнесла совершенно бесстрастно.
– Вы узнали эту женщину?
– Нет.
– Но узнать смогли бы?
Она покачала головой.
– Почему?
– Потому что она лежала отвернувшись. Я сразу ушла. Они спали, я их не разбудила. Он так ничего и не узнал. Я не сказала, что была там, – Почему же вы не сказали? – Теперь инспектор смотрел на нее с любопытством.
– Зачем? Кроме того, я стремилась сохранить добрые отношения в семье. У нас двое детей. Дочь совсем взрослая. Что бы там ни было, но я не хотела, чтобы она принимала участие во всей это гадости.
– Ясно. Но мужу-то вы дали понять, что все знаете?
– Это мое личное дело.
– Но вы не могли ничего не почувствовать.
– Повторяю, инспектор, это мое дело. – Ирен опомнилась, сказала уже тише:
– Простите. Это ваша работа.
Инспектор посмотрел на нее. Лет сорок пять, и выглядит ничуть не моложе своих лет. Кожа сероватая, нездоровая. Каменное лицо. Тщательно, волосок к волоску, уложенные волосы. В глазах – неуверенность в себе. Женская тоска. Обида. Но не горе. Руки сухие, маленькие, ухоженные. Костюм дорогой и безликий.
Серая моль. Прекрасная мать, терпеливая жена. Инспектор подумал, что начинает понимать этого человека в спальне. Что ему еще оставалось делать? И вот какая-то шлюха придушила его подушкой.
– Хорошо, – сказал он, поднимаясь. – Вы должны посмотреть на спальню. Его уже унесли, насколько я слышал.
– Разве? – Она встала как-то странно, словно колени у нее плохо гнулись. Сумочку сжимала в руках. – Я ничего не слышала.
– Нет, точно. – Он первым прошел в спальню, она шла следом. – Осмотритесь. Что-нибудь пропало? Сдвинуто с места? Или появилось что-то лишнее?
Она положила сумочку на столик у кровати, рядом с мраморной статуэткой, огляделась, зябко повела плечами.
– Я не могу так сразу сказать.
Инспектор присел на постель, это ее покоробило.
Она подошла, дотронулась до смятой простыни, подняла на него глаза:
– Постель и была в таком виде?
– Да. А разве вы не помните?
– Не помню. Все как-то смешалось.
– Наш доктор почти уверен, что вашего мужа задушили подушкой, – сказал ей какой-то молодой человек, который до этого молча стоял у окна. – Он боролся. Поэтому постель в таком виде.
– О… – только и сказала она, сжала руки, заставила себя держаться. То, что сказал этот парень, было ужасно. – Но… Разве…
– К сожалению, это так, – ответил ей инспектор. – Ну что? Замечаете что-нибудь подозрительное?
– Мне надо осмотреть постель.
Он встал, она наклонилась, потрогала обе подушки, откинула прочь смятое одеяло, рассмотрела простыни. Улыбнулась какой-то мертвой улыбкой.
– В чем дело? – спросил инспектор.
– Нет, ничего. Простыня не та.
– Как?
– Не та простыня, что была. И наволочка. Я сейчас объясню. – Она так и осталась стоять у постели, хотя вполне могла сесть. – Он всегда менял простыню после того, как проводил здесь время с женщиной. Чтобы я ничего не поняла. Я все же бывала тут. Иногда редко.
А по состоянию постельного белья всегда можно догадаться…
– Понимаю. Значит, тут все же была женщина?
– Я не сомневаюсь в этом. Только… Если бы она убила его после… – Ирен поморщилась. – Он ведь не смог бы поменять белье? Значит, до нее тут была еще одна. Может быть, не раз… Вы меня понимаете? Он менял белье каждый раз. Обычно – только простыню.
Не понимаю, зачем в этот раз сменил наволочку.
– Кажется, я понял. Значит, он проводил тут время с какой-то женщиной, потом привел ее же или другую, и не успели они… Простите. И тут-то все и случилось. Интересное наблюдение! Вы совершенно уверены, что у него была такая манера – менять белье? Вы сами не могли его сменить?
– Нет.
– Но вы уверены, что его сменили?
– Да. Простыня из другой ткани. Белье покупалось в разное время, в разных магазинах… Я сама выбирала его. Мне ли не знать…
– А где он держал грязное белье?
– Сейчас… В шкафу. – Она уверенно подошла, открыла дверцу, порылась на полке, выбросила на пол несколько смятых простыней. Жалко улыбнулась, словно приглашая посочувствовать ей. Но мужчины только переглянулись, с таким видом, что ей захотелось плакать. Инспектор подмигнул парню, тот насмешливо улыбался, глядя на пустую постель.
– ; Сколько там простыней? – спросил у нее инспектор.
Она с трудом пересчитала, выпрямилась:
–.
– Три штуки.
– Все грязные?
– Сами посмотрите.
– Мы их приобщим к делу. Что-нибудь еще?
– Нет. Ничего не замечаю. – Она поняла, что безумно устала и больше не сможет сохранять спокойствие. Эти двое издевались над нею. Явно издевались.
– А это не ваши? – Молодой человек показывал ей кружевные трусики.
– Где вы их нашли?
– Рядом с кроватью.
– Нет, не мои.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. Можно вас поздравить.
Они принадлежали той…
Она не стала продолжать, отвернулась, посмотрела в шкаф. Потом старательно его закрыла.
– Можно пройти в столовую. Здесь делать нечего.
Пусть ребята снимут отпечатки, – сказал инспектор.
– Уже сняли, – ответил парень инспектору. – Почти ничего нет. Все протерто.
– Занятно, – кивнул он. И уже через плечо, выходя из спальни, пригласил Ирен следовать за ним.
Она снова послушно пошла.
В столовой он закурил еще одну сигарету, посмотрел на Тулуз-Лотрека, спросил:
– В квартире держали деньги?
– Никогда.
– А что-то ценное?
– Вы сами видите… – Она показала на картину. – По-моему, ничего не пропало.
– Но были какие-то мелочи, драгоценности?.. Запонки, например, ваше кольцо…
– Ничего моего тут не было, кроме косметики в ванной. Если хотите, могу посмотреть, не пропало ли что…
– Не надо, там наверняка еще снимают отпечатки.
Значит, это не было ограбление?
– Вам лучше знать.
– Нет, вы должны мне помочь. Припомните, ваш муж вчера имел при себе большую сумму денег?
– Не знаю, я его не контролировала.
«Эта дамочка имеет свои достоинства, – подумал инспектор. – В конце концов, что еще можно требовать от жены… И все же его можно понять». Ирен сидела, уставившись куда-то в пространство, водила взглядом по стенам…
– В таком случае приходится предположить, что убили его не из-за денег… – задумчиво сказал он. – А это значит, что женщина была с ним раньше знакома.
– Возможно.
– Да, мадам. Позволите взять отпечатки пальцев у вас?
– Вы… – Она отдернула руку. – Вы меня тоже подозреваете?
– Ни в коем случае, но таков порядок.
– Хорошо. Но имейте в виду, Борис… – Она нервно сглотнула. – Нет, это не ревность. Вы понимаете? Я никогда бы не пошла на это. Я привыкла. Все можно простить! Неужели вы…
– Мадам, мадам…
– Я же вижу, вы меня подозреваете! – воскликнула она. – Я поняла это уже тогда, когда рассказала, как застала его… Но это невозможно!
– Прошу вас…
– Нет, это глупо, наконец! Мне не двадцать лет, чтобы ревновать!
«Это уж точно, – подумал он. – Как: ее успокоить?»
– А если вы думаете, что это из-за денег, то знайте, что половина всех его акций и всего капитала принадлежит мне. У меня рента, которая досталась мне по наследству. В конце концов, я богаче его!
